Сетевое издание

Современные проблемы науки и образования

ISSN 2070-7428

"Перечень" ВАК

ИФ РИНЦ = 1,039

Введение

Влияние вируса SARS-CoV-2 на организм человека до конца не изучено. Вирус постоянно мутирует, появляются новые штаммы, отличающиеся стремительным распространением. Обычными проявлениями инфекции являются лихорадка и респираторные симптомы. В настоящее время признано, что SARS-COV-2 ответственен не только за заболевание легких, но и за полиорганный синдром [1]. После первоначальной острой инфекции, как и при многих других вирусных заболеваниях, описано множество длительно сохраняющихся симптомов. Состояние после COVID-19 характеризуют как «постковидный синдром» (МКБ-10: U09.9 – состояние после COVID-19) – этот термин охватывает физические и психические последствия, с которыми сталкиваются некоторые пациенты через 4 недели и более после заболевания [2]. К основным признакам постковидного синдрома чаще относят одышку, когнитивные нарушения, усталость, тревогу и депрессию [1]. Считается, что, в отличие от прямого воздействия самого вируса, иммунный ответ на тяжелый острый респираторный синдром, вызванный SARS-CoV-2, в значительной степени ответственен за появление этих длительных симптомов, возможно, за счет облегчения продолжающегося воспалительного процесса.

В последнее время все чаще сообщается о дерматологических проявлениях постковидного синдрома – везикулярных, макулопапулезных, уртикарных, акроишемических и других поражениях кожи [3]. Большинство случаев приходится на диффузную телогеновую алопецию (telogen effluvium) (более 25% переболевших) [4, 5, 6].

Диффузная телогеновая алопеция (ДТА) – наиболее часто встречающаяся не вызывающая рубца потеря волос, обычно возникающая через 3 месяца после события, вызвавшего выпадение волос. Не существует единой, общепризнанной классификации диффузной телогеновой алопеции, однако считается, что телогеновая потеря волос может протекать в острой (до 6 месяцев) и хронической форме (от 6 месяцев)[6].

Цель исследования – изучить особенности развития острой диффузной телогеновой алопеции у пациенток, перенесших COVID-19, получавших и не получавших лечение.

Материал и методы исследования

Проведено комплексное обследование 214 пациенток с острой диффузной телогеновой алопецией (ОДТА) в возрасте от 26 до 80 лет (средний возраст – 59,5±8,9 года), в анамнезе у которых был COVID-19. Набор в группы исследования продолжался 1,5 года; обследование и наблюдение за каждой пациенткой продолжались в течение 6 месяцев. Основной критерий включения в исследование – впервые выявленная ОДТА у женщин в постковидный период. Все женщины были ознакомлены с этапами обследования и подписали информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство и публикацию данных. Пациентки были разделены на две группы: 1-ю группу составили 147 женщин (средний возраст – 59,0±9,9 года) с ОДТА, получавших лечение, которое проводили совместно с другими специалистами в зависимости от сопутствующей патологии; 2-ю группу составили 67 женщин (средний возраст – 60,2 ±11,1 года) с ОДТА, которые, получив консультацию трихолога и узнав диагноз, отказались от лечения по разным причинам, таким как «усталость от лечения COVID-19» (29 человек, 43,3%) или уверенность в том, что «рост волос восстановится самостоятельно» (38 человек, 56,7%), но наблюдались у других специалистов (эндокринолога, невролога, пульмонолога, терапевта). На проведение исследования получено разрешение Комитета по биомедицинской этике ФИЦ ФТМ (протокол № 41 от 03 июля 2024 г.).

Обследование включало сбор жалоб, изучение истории болезни, жизни, сопутствующих заболеваний, осмотр, тест натяжения волос (pull test) в 4 зонах с подсчетом процента потери волос, сравнительную трихоскопию лобно-теменной, височной, затылочной зон, лабораторные исследования (развернутый общий анализ крови, определение в сыворотке крови железа, ферритина, витаминов D и В12, фолиевой кислоты, глюкозы, Д-димеров), функциональные пробы печени, почек, щитовидной железы, определение общего тестостерона, глобулина, связывающего половые гормоны, лютеинизирующего гормона, фолликулостимулирующего гормона, пролактина, анализ на антинуклеарные антитела, реакцию микропреципитации на сифилис. В зависимости от сопутствующей патологии проводились консультации других специалистов. Результаты лечения контролировали через 1, 3, 6 месяцев, проводили осмотр, тест натяжения волос, трихоскопию лобно-теменной, височной, затылочной зон.

С учетом астенического синдрома после перенесенной инфекции, эмоциональной лабильности пациенток, соблюдения назначений других специалистов лечебные мероприятия были ограничены местными средствами (в течение 3–6 месяцев), которые должны были решать основные задачи: купировать явления себореи, воздействовать на острую диффузную потерю волос (на волосяной фолликул с помощью молекул, способных стимулировать «вхождение» в фазу анагена или пролонгировать анаген), то есть способствовать росту и появлению новых, качественных волос. С этой целью использовали шампуни, содержащие 2% кетоконазола и 1% пиритиона цинка, а также 2% миноксидила. Точный механизм действия миноксидила как стимулятора роста волос пока не известен [7].

Для оценки состояние кожи волосистой части головы, волос использовали трихоскоп Aramo-SG Diagnosis System с программным обеспечением Hair and scalp diagnostic software TrichoSeiencePro (Germany), а также тест натяжения волос в четырех зонах с подсчетом процента потери волос, сравнительную трихоскопию лобно-теменной, височной, затылочной зон.

Исследование обсервационное, когортное, проспективное, пользовались сплошным методом, изучали все единицы наблюдения. Возраст пациенток, временной интервал от начала манифестации ОДТА до обращения к специалистам выражали в виде среднего значения и стандартного отклонения. Частотные показатели представлены числом и в процентах [8].

Результаты исследования и их обсуждение

Почти у половины пациенток (40,2%) течение COVID-19 было тяжелым, у остальных – средней степени тяжести (табл. 1). Лечение COVID-19 было интенсивным, включало антиретровирусную, антибактериальную терапию, системные глюкокортикостероиды, прямые и непрямые антикоагулянты, жаропонижающие средства, витамины. Все женщины впервые обратились к трихологу с жалобами на интенсивное выпадение волос. Беспокоили болезненность, повышенная жирность кожи волосистой части головы, перхоть. Многие жаловались на слабость, быструю утомляемость, эмоциональную лабильность, субфебрильную температуру, расстройство вкуса и искаженное восприятие запахов. Интенсивное выпадение волос начиналось в среднем через 6,7±1,7 недели от манифестации инфекции, при этом пациентки обращались к трихологу в среднем через 5,2±2,8 недели от начала ОДТА. Трихоскопическая картина соответствовала диффузной телогеновой алопеции (табл. 2). При сравнении лобно-теменной и затылочной зон установлено, что соотношение веллусных и терминальных волос в каждой из зон соответствовало норме. Изучение корней, извлеченных при pull test волос, показало, что волосы находятся в фазе телогена.

Таблица 1

Общая характеристика пациенток с острой диффузной телогеновой алопецией, перенесших COVID-19

Таблица 2

Характеристика острой диффузной телогеновой алопеции у пациенток, перенесших COVID-19

В 1-й группе тяжелое течение COVID-19 наблюдалось у трети обратившихся, у остальных было течение средней степени тяжести. Самыми частыми жалобами были: интенсивное выпадение волос, слабость, быстрая утомляемость. Вместе с тем беспокоили болезненность, повышенная жирность кожи волосистой части головы, перхоть, эмоциональная лабильность, дисгевзия, дизосмия (табл. 1). Массивное выпадение волос в среднем появлялось через 6,9±1,7 недели от начала инфекции, вызываемой вирусом SARS-CoV-2. По результатам лабораторных исследований наиболее часто регистрировались дефицит витамина D, лейкопения, гипергликемия, увеличение значения Д-димера (табл. 3). При осмотре скальпа у большинства женщин поредение волос было наиболее выраженным в области висков. Преобладали пациентки с  потерей волос в pull test от 30 до 50%, что характеризовало тяжесть алопеции.

Таблица 3

Результаты лабораторных исследований пациенток с острой диффузной телогеновой алопецией, перенесших COVID-19

Во 2-й группе тяжелое течение COVID-19 было у 2/3 обратившихся, у остальных – течение средней степени тяжести. Всех беспокоили интенсивное выпадение волос, слабость, быстрая утомляемость. У большинства были жалобы на болезненность, повышенную жирность кожи волосистой части головы, появление перхоти, эмоциональную лабильность. Некоторых беспокоили сохраняющиеся субфебрилитет, явления дисгевзии, дизосмии. Массивное выпадение волос в среднем появлялось через 6,4±1,5 недели от начала инфекции, вызванной вирусом SARS-CoV-2. При осмотре скальпа у большинства женщин поредение волос было наиболее выраженным в области висков. В результатах лабораторных исследований наиболее часто отмечали, также, как и в 1-й группе, дефицит витамина D, лейкопению, увеличение значения Д-димера, гипергликемию, симптомы гипотиреоза. Преобладали пациентки с потерей волос в pull test от 30 до 50%.

Через 1 месяц лечения все пациентки 1-й группы отмечали улучшение: исчезала болезненность кожи волосистой части головы, уменьшились жирность, перхоть, интенсивность выпадения волос. Потеря волос в pull test у большинства пациенток сократилась вдвое. Через 3 месяца у всех пациенток 1-й группы исчезли жалобы на повышенную жирность кожи волосистой части головы, выпадение волос, перхоть. В pull test потеря волос у всех составила менее 10%. Трихоскопия показала рост новых волос. В лобно-теменной и затылочной зонах соотношение толщины и количества волос на 1 см2 соответствовало норме. Соотношение веллусных и терминальных волос в каждой из зон не изменялось. Изучение корней, извлеченных при pull test волос, показало, что волосы находятся в фазе телогена. Позитивная динамика продолжилась до 6-го месяца, что обусловило полное восстановление объема волос.

Пациентки 2-й группы отмечали улучшение через 1 месяц: у всех исчезла болезненность кожи волосистой части головы, у 14 (20,9%) уменьшилась жирность, у 12 (17,9%) – перхоть, у 10 (14,9%) снизилась интенсивность выпадения волос. Потеря волос в pull test у 58 (86,6%) пациенток составила до 35%, только у 9 (13,4%) человек уменьшилась до 25%. Через 3 месяца 9 (13,4%) женщин 2-й группы отмечали исчезновение жалоб на повышенную жирность кожи волосистой части головы, выпадение волос, перхоть. В pull test потеря волос у них составила менее 10%. У остальных уменьшились жирность кожи волосистой части головы, количество перхоти, но сохранялось повышенное выпадение волос – у 28 (41,8%) пациенток потеря волос в pull test составила до 15%, у 30 (44,8%) – до 25%. Вместе с тем при трихоскопии отмечен рост новых волос. При сравнении лобно-теменной и затылочной зон установлено, что соотношение толщины и количества волос на 1 см2 соответствовало норме. Соотношение веллусных и терминальных волос в каждой из зон не изменено. Изучение корней волос, извлеченных при pull test, показало, что волосы находятся в фазе телогена.

Через 6 месяцев у 39 (58,2%) пациенток 2-й группы полностью восстанавливался объем волос, исчезли явления себореи, перхоть. У 28 (41,8%) пациенток сохранялись повышенная жирность кожи волосистой части головы, перхоть, симптомы диффузной телогеновой алопеции (потеря волос в pull test от 15 до 25%, преимущественно в височной области). Таким образом, через 6 месяцев у 41,8% пациенток 2-й группы, не получавших лечения по поводу ОДТА, заболевание приобрело хроническое течение, несмотря на положительные результаты лечения у других специалистов (удалось восполнить дефицит витамина D, нивелировать явления гипергликемии, гипотиреоза, повышение значения Д-димера, восстановились вкус и обоняние).

В ходе проведения исследования нежелательных явлений не зарегистрировано, сохранялся благоприятный профиль безопасности терапевтического воздействия. Считается, что женщины более восприимчивы к стрессу. Их больше беспокоит выпадение волос, чем мужчин, они чаще обращаются за медицинской помощью [6, 9, 10]. Поэтому считаем некорректным делать выводы о том, что женщины страдают постковидной диффузной телогеновой алопецией чаще, чем мужчины.

По мнению ряда авторов, к основным факторам, приводящим к диффузному телогеновому выпадению волос, относят алиментарную недостаточность (белково-калорийную недостаточность, дефицит цинка, железа, витамина D, незаменимых жирных кислот), дисфункции эндокринной системы, экзогенные и эндогенные интоксикации (интоксикации лекарственными препаратами и химическими веществами), инфекционные болезни, аутоиммунные, онкологические заболевания, подъем температуры выше 38ºС, стресс [9, 11, 12]. В литературе описаны ассоциации ОДТА с лихорадкой денге, гриппом, вирусом иммунодефицита человека, брюшным тифом, скарлатиной, пневмонией, туберкулезом, коклюшем и малярией [11, 12, 13]. Выпадение волос начинается, как правило, спустя 3–4 месяца после воздействия провоцирующего фактора [14]. Независимо от причин, индуцирующих ОДТА, изменения в волосяных фолликулах, как правило, протекают стереотипно. Число пораженных волосяных фолликулов и, следовательно, интенсивность последующего выпадения волос зависят как от продолжительности воздействия и тяжести триггерного фактора, так и от особенностей организма [15].

В проведенном исследовании постковидная ОДТА начиналась через 6,7±1,7 недели после манифестации инфекции. Особенности взаимодействия вируса с макроорганизмом играют первостепенную роль в развитии алопеции. Коронавирус SARS-CoV-2 использует трансмембранную протеазу серин 2 (TMPRSS2) для прайминга S-белка и рецептор ангиотензинпревращающего фермента (ACE2) для проникновения в клетки [16, 17], поэтому любая клетка, которая несет рецепторы ACE2, в том числе и в коже, является потенциальной мишенью для SARS-CoV-2. Недавнее исследование [18] выявило SARS-CoV-2 в потовых протоках и потовых железах пациентов с COVID-19, что подчеркивает необходимость дальнейшего изучения определенного механизма развития ОДТА после заражения SARS-CoV-2, в том числе исследование рецепторов клеток волосяного фолликула.

Точные механизмы, с помощью которых вирус SARS-CoV-2 вызывает выпадение волос, до конца не изучены. Развитие инфекции, вызванной вирусом SARS-CoV-2, часто сопровождается увеличением концентрации провоспалительных цитокинов, включая интерлейкины 6, 1-бета, 2, 8, 17, гранулоцитарный колониестимулирующий фактор, гранулоцитарно-макрофагальный колониестимулирующий фактор, хемокиновые лиганды 2 и 10 и фактор некроза опухоли альфа, что приводит к хорошо известному ныне цитокиновому шторму [19, 20]. Подтверждена связь высоких уровней интерферонов с ОДТА, что свидетельствует о роли цитокинового шторма в инициации ОДТА [11]. Кроме того, психологические реакции способствуют высвобождению нейротрансмиттеров, нейропептидов и гормонов, которые способствуют изменениям в развитии цикла волос от анагенной к телогеновой фазе [21]. По данным некоторых авторов, лекарственные препараты, которые использовались для лечения COVID-19, не являются причиной острого телогенового выпадения волос [11].

Наблюдая за пациентками с диффузной телогеновой алопецией после перенесенной инфекции, вызванной вирусом SARS-CoV-2, считаем, что возможно влияние нескольких триггерных факторов: интоксикации, зависящей как непосредственно от вирусной, так и от сопутствующей бактериальной нагрузки; используемых лекарственных средств; гипертермии; стресса; запускаемых инфекцией катаболических механизмов, приводящих к дефициту витаминов, микроэлементов; нарушения обмена белков, углеводов, которые характеризуют полиорганные поражения при COVID-19. Однако, скорее всего, особенности взаимодействия вируса с макроорганизмом играют первостепенную роль в развитии алопеции, так как ОДТА как постковидный синдром развивается не у всех пациентов после перенесенной инфекции, вызванной вирусом SARS-CoV-2.

Составляя клинический профиль пациенток с постковидной острой диффузной телогеновой алопецией, авторы отметили, что это женщины старшего возраста (средний возраст составил 59,0±9,9 года), с тяжелым (у 40,2%) или средней степени тяжести (59,8%) течением инфекции, вызванной вирусом SARS-CoV-2, которым назначалась интенсивная комплексная терапия, включающая антиретровирусные препараты, антибиотики, системные глюкокортикостероиды, прямые и непрямые антикоагулянты, жаропонижающие средства. Период от манифестации инфекции, вызванной вирусом SARS-CoV-2, до появления интенсивного выпадения волос сокращался по сравнению с аналогичными периодами после воздействия других патогенных факторов (вируса гриппа, стресса и т.п.) с 3–4 месяцев до 6,7±1,7 недели. При этом женщины обращались к трихологу через 5,2±2,8 недели от начала ОДТА с жалобами на интенсивное выпадение волос, повышенную жирность, перхоть, болезненность кожи волосистой части головы, а также слабость, быструю утомляемость, эмоциональную лабильность, иногда субфебрильную температуру, дисгевзию, дизосмию.

При обследовании у некоторых пациенток сохранялись лейкопения, увеличение значения Д-димера, гипергликемия, дефицит витамина D, симптомы гипотиреоза, железодефицитной анемии. Течение ОДТА было тяжелым: потеря волос в pull test составляла от 30 до 50% с преимущественным поредением в зоне висков (81,3%). Наблюдение за пациентками обеих групп (с лечением и без лечения по поводу ОДТА) показало, что для уверенного восстановления полного объема потерянных волос, профилактики хронизации телогеновой алопеции требуется не только борьба с астеническим синдромом, сопутствующей патологией, но и активное влияние на трофику волосяных фолликулов, купирование явлений себореи, то есть необходим комплексный подход к лечению.

Заключение

Результаты проведенного исследования свидетельствуют о том, что у пациенток с постковидной ОДТА, получавших лечение, полностью восстанавливались объем, качество волос и кожи, в то время как у пациенток без лечения сохранялись симптомы диффузной телогеновой алопеции (потеря волос в pull test составляла от 15 до 25% преимущественно в височной области). ОДТА у этих пациенток приобретала хроническое течение.

Для выяснения механизма развития постковидной ОДТА необходимо дальнейшее изучение проблемы, включающее исследования волосяных фолликулов в динамике инфекции. Учитывая, что постковидный синдром протекает с поражением многих органов и систем, включая кожу и ее придатки, для понимания долгосрочного прогноза ОДТА, связанной с инфекцией, вызванной вирусом SARS-CoV-2, исследования должны быть комплексными, проводиться совместно с другими профильными специалистами. Устранение психофизического стресса, системных осложнений и объяснение пациенту течения заболевания потенциально улучшают и ускоряют процесс восстановления волос. С целью предотвращения развития хронической диффузной телогеновой алопеции требуется комплексное лечение.