Введение дискурса в сценическую ситуацию приводит к обнаружению элементов, которые иначе остались бы скрыты в нём. При этом целесообразно говорить о наличии своего рода процесса конкретизации, который зависит от точности и разъясняющей способности драматургического дискурса. Данные предположения неизбежно подводят нас к проблеме невербальной коммуникации и организующей её телесности, а также вербализации её единиц.
В любой культуре человеческая телесность образует важную ценностную сферу. Во многом тело и разного рода телесные проявления, изначально отражающиеся в поведении и физических взаимодействиях людей, формируются такими социокультурными факторами, как возраст, пол, профессиональные, статусные и ролевые характеристики, этническая, а также конфессиональная принадлежность. При этом представления о нормативной или идеальной телесности в разных культурах, как правило, поразительно отличаются друг от друга.
С одной стороны, не может быть подвергнута какому-либо сомнению связь телесности и культуры, поскольку культурные навыки являются одним из приёмов, при помощи которых тела детерминируют все проявления нашего мира. В данном случае отношение «человек-мир» предполагает наличие общей территории для взаимодействия различных типов тел. Само же тело предстаёт в качестве «границы, поверхности, являющейся полем, пространством разворачивающихся в рамках культурного воспроизводства взаимодействий и соприкосновений человека и мира» [2] и выполняющей таким образом разделительно-объединительную функцию. С другой стороны, телесность, выступая тем «способом связи человека и мира, на основании которого осуществляется организация и оформление пространства той или иной культуры, становятся возможными продуктивные виды деятельности (труд, познание, творчество), процессы коммуникации, а также осмысленность человеческой жизнедеятельности» [2], является неразрывным элементом речеповеденческого акта, как своего рода сплава речи и поведения, языкового и неязыкового. Как следствие, телесный код, т.е. своеобразный культурно-обусловленный смысл, заключённый во множестве значимых телесных проявлений, есть не что иное, как составная часть речеповеденческого кода, который «отражает социальные отношения, духовные ценности, стереотипы лингвокультурного сообщества в их преломлении к речевому поведению» [3]. В свою очередь, будучи тем или иным образом оязыковлёнными, единицы, выражающие телесность, т.е. единицы корпореальной семантики, вместе с исходно языковыми единицами формируют множество соответствующих дискурсов.
В данном отношении довольно актуальным и оправданным представляется изучение телесной семантики, в частности, в дискурсивной проекции, что отвечает принципу семиотического взаимодействия человека и мира, требующего «расширить пространство опыта через включение и других невербальных параметров» [1]. Рассмотрение тела и телесности в подобном ракурсе, ознаменованное так называемым «корпореальным поворотом», «восстанавливает роль тела как базы для языковой коммуникации» [1].
Следует отметить, что под корпореальной семантикой понимается тот аспект исследования языка, который выделяет отношение языковых единиц, отражающих телесность, к обозначаемым ими предметам, процессам и т.д. и изучает передаваемое ими содержание. Единицы корпореальной семантики составляют обширный корпус элементов в пределах невербального семиотического поля. Среди них можно выделить, в частности, так называемые паралингвизмы, соматизмы, а также единицы кинесической, окулесической, аускультационной, гаптической, гастической, ольфакторной, проксематической и хронемической систем. Каждая из перечисленных систем в той или иной степени затрагивает сферу человеческой телесности и, так или иначе, кодируется в дискурсе. Чёткое размещение подобные коды приобретают в драматургическом дискурсе, что объясняется двухчастным строением последнего. Так, элементы корпореальной семантики могут получить языковое оформление и предстать в качестве непосредственной части дискурса реплик dramatis personae. Однако стоит признать, что вычленить телесные коды в них гораздо сложнее, нежели в дискурсе авторских ремарок.
К примеру, паралингвизмы являются проявлением телесности в её звуковой форме. Они представляют собой определённого рода продукты тела, будучи «отдельными неречевыми звуками, исходящими из ротовой и носовой полостей человека» [4]. Достаточно частотными являются ситуации, когда паралингвизмы фиксируются в обоих дискурсах, при этом каждый из них является подтверждением другого, как в следующем примере:
GEORGE [imitating HONEY's giggle]: Hee, hee, hee, hee [5].
Кроме того, коды разных систем часто дополняют друг друга, что в рамках драмы, предназначенной, в первую очередь, для сценического воплощения, способствует формированию у зрителя / читателя яркого образного представления о характерах персонажей, мотивах их поведения и т.д. Так, в следующем фрагменте паралингвизм сопровождается жестовым движением, то есть конкретным проявлением кинесики.
BLANCHE [pressing hands to her ears]: Ouuuuu! [6].
В целом, репертуар средств вербализации телесности в пределах каждой системы достаточно широк и разнообразен. В частности, паралингвизмы могут быть выражены как отдельными звуками, так и целыми звуковыми комплексами, которые, изначально характеризуясь физиологической природой, в акте коммуникации получают конвенциональную семиотизацию: ср. смех, рыдание, свист, шипение, насморк, кашель, плевки, икота и пр. (uh, huh, ha-ha, hee-hee, hiyuh, shhh и т.д.). Главным образом, в силу специфики драмы, наряду с подобными вариантами оязыковленных телесных сигналов, указывать на паралингвистический характер тех или иных действий могут сообразные модификаторы, прописанные в авторских ремарках: spits, sighs, coughs a little, clears his throat, breaks into sobs, bursts into laughter, with girlish laughter и т.д.
MARTHA: Get to that door, you.
[He does not move.]
I'll fix you, you...
GEORGE [fake-spits]: ... to you... [5].
Примечательно, что находясь на границе двух систем, невербальной и вербальной, в пределах которой элементы первой системы, вербализуясь, закрепляются во второй, подобного рода модификаторы представляют собой рубежные единицы дискурсивной семантики. Тот же эффект достигается в случае игры голосом, т.е. за счёт (а) особенностей актуально звучащей речи, что в условиях драматургического дискурса получает яркое отражение в таких модифицирующих единицах в пределах авторской ремарки, как, к примеру, between her teeth, imitating a child, murderously, threatening, yelling и др., как в представленной далее ситуации:
MARTHA [shouting ... to the door]: C'MON IN! [To GEORGE, between her teeth.] I said get over there! [5];
(б) параязыковых просодических элементов, включая акцентные выделения слогов и более крупных фрагментов речевого потока, тональные уровни громкой, тихой и шепотной речи и т.д., яркой иллюстрацией чего служит следующий фрагмент:
BLANCHE [She begins to speak with feverish vivacity as if she feared for either of them to stop and think. They catch each other in a spasmodic embrace.] Now, then, let me look at you. But don't you look at me, Stella, no, no, no, not till later, not till I've bathed and rested! And turn that over-light off! Turn that off! I won't be looked at in this merciless glare! [6].
Необходимо подчеркнуть, что данный эпизод представляет особый интерес для лингвосемиотики, поскольку он являет собой один из тех ярких примеров, когда о неязыковых мотивах поведения, внутренних побуждениях, преследуемых речевых и неречевых целях, зачастую затрагивающих и телесность лиц, принимающих участие в общении, можно догадаться непосредственно по особенностям выбранной дискурсивной лексики.
Подводя черту под изложенными выше соображениями, следует отметить очевидный интерес и ценность, которые представляют единицы телесной семантики для лингвистической науки на данном этапе её развития. Разрабатываемый нами корпореальный принцип рассмотрения дискурсивных практик позволяет по-новому взглянуть на многие моменты, касающиеся коммуникации, доля участия элементов невербального поведения в которой, а также их значимость, в сущности, минимизировались и до настоящего времени оставались без должного внимания. Однако существующая сегодня тенденция к изучению языковых явлений в их дискурсивном срезе неминуемо влечёт за собой необходимость перехода от сложившихся логико-рационалистических традиций, лишающих язык связи с телом и эмоциями, к традициям, их интегрирующим.
Рецензенты:Чанышева З.З., д.фил.н., профессор кафедры английской филологии и межкультурной коммуникации факультета романо-германской филологии ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет», г. Уфа;
Мухтаруллина А.Р., д.фил.н., профессор, зав. кафедрой иностранных языков гуманитарных факультетов ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет», г. Уфа.
Библиографическая ссылка
Каримова Д.Х. ЕДИНИЦЫ ВЕРБАЛИЗАЦИИ ТЕЛЕСНОСТИ В ДРАМАТУРГИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ (НА ПРИМЕРЕ АМЕРИКАНСКОЙ ДРАМЫ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX ВЕКА) // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 2-2. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=22784 (дата обращения: 03.10.2023).