Обнаруживается совпадение задачи в области социальных наук (во всяком случае, в том варианте, который был сформулирован А. Шюцем), которую пытается решить семантический подход, и одной из основных проблем социальной теории (по версии Р. Будона). Применение семантического подхода в социальных науках - попытка ответить на вопрос: «Как образуются объективные (социальные, культурные) смыслы на базе субъективных?». Р. Будон считает, что одной из главных проблем для социальной теории является исследование связи между социальными явлениями и их источником в индивидуальном поведении [2, c 42]. Такая установка позволяет рассмотреть смысл попеременно, то в качестве объекта исследования, то в качестве инструмента познания. В первом случае речь может идти о текстовой (шире о семиотической) реальности, собственно культуре, порожденной здравым смыслом. Второй вариант понимания смысла опирается на научные практики, направленные на освобождение суждений ученого от обыденного понимания и установок здравого смысла. Соответственно можно выделить два разных понятия: культурный текст как объект научного анализа и текст о культуре, где текст выступает метатекстом, написанным на метаязыке о культурном тексте. В последнем случае речь идет об исследованиях антропологов, этнографов, результатом которых являются монографии с изложением полевых исследований и теорий по этому поводу. Если культурный текст - это любое семиотическое образование, способное выражать ценности и смыслы конкретного социокультурного сообщества, то текст о культуре - это текст-рефлекс, созданный по особым научным канонам с соблюдением особых формальных и зачастую строгих правил. Однако это идеал. Часто научный текст гуманитарного плана приближается по своей форме к роману, рассказу о другой культуре через семантико-ценностную призму собственной культуры. Традиция их написания восходит к работам Б. Малиновского и ассоциируется с целой плеядой антропологов (Э. Эванс-Причард, Р. Фирс, Р. Форт, П. Ричардс и др.), которые сформулировали определенные правила перевода аналитически частных субъективных суждений в объективные постулаты и законы, распространяемые на определенный тип культур или общество в целом [6, c. 96-97].
К настоящему моменту был осуществлен пересмотр ряда постулатов данной антропологической традиции описания культур в направлении преодоления авторской субъективности, его социально-культурной предвзятости, что обозначается в переходе от парадигмы «говорить от имени Другого» к парадигме «говорить вместе с Другим» [6, c. 102]. Прежде всего, происходит отказ от рассмотрения изучаемых сообществ в качестве примитивных, гомогенных, пространственно-темпорально и социально-структурно замкнутых культур. В пересмотренном виде данный подход был реализован в отношении западных культур для описания различных уровней его существования, различных сегментов, группировок и субкультур, что потребовало на теоретическом уровне отказаться от традиции критики здравого смысла, рассмотреть его в качестве легитимного источника суждений [4]. Во всяком случае, здравый смысл стал рассматриваться в качестве источника порождения культурных текстов и правил их функционирования в повседневной жизни и, с этой точки зрения, требует не критики, а изучения.
Другой аспект, на который обратили внимание и отечественные, и зарубежные ученые, заключается в изучении материальных носителей смысла, каковым в частности является язык. Это предопределило необходимость социологических исследований в области семантики и обусловило бурное развитие такой науки как социолингвистика. За рубежом формирование данного подхода связывается с именем Б. Бернштайна (В. Bernstein), изучившего и раскрывшего закономерности функционирования социолингвистических кодов в процессе социализации ребенка [2]. Он, в свою очередь, опирался на труды Э. Дюркгейма, Б. Уорфа, Г. Мида и К. Маркса. Установление факта, что усвоение языка и лингвистических кодов своей группы всегда носит социальный характер, позволило понять социальную природу коммуникации, выступающей формой усвоения социально-культурных моделей поведения, присвоения различных форм идентичностей и культурных смыслов [7, c. 160]. В отечественной научной традиции данное направление получило своё развитие в рамках психолингвистики, начало которому было положено в исследованиях Л. С. Выготского.
Таким образом, семантический подход представлен двумя вариантами его реализации, которые соответствуют двум уровням научного исследования. Первый заключается в применении категорий и терминологического аппарата лингвистики к исследованию нелингвистических, в нашем случае социальных и культурных, явлений, где смысл является методологическим средством анализа социальных явлений и процессов, призмой, сквозь которую они рассматриваются, материалом, на основе которого они объясняются. Это теоретический уровень. Второй - рассматривает культуру и общество через сеть текстов, порожденных соответствующими субъектами и институциями. Культурным текстом в данном случае является широкий ряд семиотических объектов, культурных артефактов и явлений любой природы, способных выполнять функции носителей смысла. Исследователь вступает во взаимодействие со своим объектом для того, чтобы собрать эмпирический материал. Далее этот материал подвергается интерпретации с помощью различных методов анализа. Такой подход реализуется в антропологии, этнографии, микросоциологии. Разработка и апробация этого подхода проходили в рамках различных научных школ: этнометодологии, нарратологии, культурной семантики и т.д.
Безусловно, выделенные уровни взаимосвязаны. Теоретические построения возможны лишь с опорой на данные, полученные в конкретных науках. В то время как реализация практик микроанализа разворачивается в определенной научной парадигме и теоретической логике.
В принципе обнаруживается эпистемологическое и методическое единство разнообразных методов, которые определяют содержание семантического подхода в его втором варианте. На первом этапе работы ученые предлагают выявить и описать содержательные элементы, которые функционально и структурно принадлежат определенному уровню социально-культурного бытия. Данный этап обнаруживает широкую вариативность в выборе предмета исследования. Это может быть репертуар категорий (А. Я Гуревич) и ключевых слов культуры в целом (А. Вежбицкая), поведенческие модели (Н. Элиас), речевые сдвиги (К. Гинзбург) и мировоззренческие детерминанты повседневной культуры (Ж. Ле Гофф), семанс («sémance») как объяснительная программа этоса определенной социальной сферы (Ж.-М. Салански) и многое другое. Суть процедур на первом этапе - определить перечень семиотизированных элементов семантической среды социально-культурного пространства (концепты, ключевые слова, повторяющиеся отрезки моделей поведения и схем мышления и пр.), которые позволят получить доступ к культурным смыслам и закономерностям его использования. Метафорически говоря, можно вести речь о составлении социально-культурного словаря (семантика) и синтаксических правилах его употребления (грамматика), а также различных моделях, реализуемых в рамках одного семантического поля (прагматика).
Однако исследование, направленное на описание репертуара культурных смыслов, не является самодостаточным. Смысл выступает либо способом проникновения в суть изучаемых социокультурных явлений и объектов, либо средством взаимодействия с предметом исследования (этноанализ Г. Гарфинкеля, этанализ Ж.-М. Салански), либо объяснительной конструкцией. И это содержание следующего этапа семантического исследования. Он является ключевым и определяет успех всего исследования в области социально-культурных процессов и явлений. На втором этапе выделенный перечень семиотизированных элементов подвергается анализу с целью выявления содержания, смыслов, носителями которых они выступают. Здесь также обнаруживается определенное типологическое единство многообразных средств семантического анализа. Они могут быть сгруппированы в три основных класса методов описания культурного смысла:
1) через этимологию единицы анализа и историю его применения в различных социальных контекстах (эволюционно-исторический подход);
2) описание семантического поля и всех необходимых составляющих выделенного элемента, создание перечня практик применения его на определенном синхронном срезе для определенной социально-культурной группы (структурно-функциональный и феноменологический подходы);
3) перевод в семантическое поле других культур, поиск соответствующих семантических эквивалентов в рамках иного социально-культурного опыта (компаративный подход).
Выделенные средства могут выступать разными аспектами одной процедуры. А. Вежбицкая, формулируя принципы лингвокультурологического анализа концептов, по сути, использует все три описанные процедуры [1].
Сближение различных методологий семантического подхода заключается не только в том, что ученые выделяют одинаковые предметы исследования, обозначая их разными понятиями. Наблюдается определенное единство в способах интерпретации выделенных единиц анализа. Этанализ Ж.-М. Салански схож с этноанализом Г. Гарфинкеля не только названием. Наблюдается совпадение трактовки смысла, выступающего не предметом познания, но средством взаимодействия с познаваемым социальным явлением. Это совпадение относится к первому этапу: процедуре выявления уровней и единиц анализа. На втором этапе методология Ж.-М. Салански сопрягается с практиками нарратологов, изучающих социальное через призму его стилистических особенностей. Французский исследователь рассматривает политическую сферу как возможность социальных субъектов совершать выбор в пространстве структурно предзаданных и «театрально» распределенных дискурсов [8, c. 40], что определяется наличием формируемых социальных компетенций у человека на уровне мировоззренческой уверенности.
Однако работа ученых не является проработкой, и в какой-то степени повторением, уже имеющихся программ исследования. Различие определяется не только предметом конкретных наук (лингвистика, история, социология, культурология и т.д.), но уровнем осмысления получаемых результатов. Отличие методологии Ж.-М. Салански от аналогичных практик его коллег заключается в наличии философского контекста его размышлений, отвлечении от конкретных социальных условий исследования, что не характерно для работ Г. Гарфинкеля, реализованных в контексте культуры повседневности, и нарратологов, работающих с конкретными культурными текстами.
М. Дуглас во введении к антологии «Rules and meanings», где представлены тексты таких авторов как Л. Витгенштейн, Э.Гуссерль, А. Шюц, Г. Гарфинкель, Э. Дюркгейм, М. Мосс, Е. Эванс-Причард, П. Бурдьё и др., отмечает плодотворность проделанной в начале XX в. исследователями работы по выявлению связи между культурными смыслами и социальными правилами поведения. Философские теории логического позитивизма, философия Гегеля и её пересмотр К. Марксом, феноменологическая социология, функционализм и собранный антропологами конкретный эмпирический материал позволили установить взаимосвязь социальных регуляций и культурных значений. Это, по мысли редактора сборника, позволило напрямую обратиться к изучению смыслов через анализ социальных отношений. Но далее, как с большим сожалением отмечает М. Дуглас, данная работа была прервана по нескольким объективным причинам, что привело к распаду единого научного дискурса, посвященного изучению связи смыслов и социальных отношений. Восстановление этого поля позволит углубить понимание социальной природы смысла [5]. Автор введения показывает, что отсутствие единства в изучении данной проблемы приводит к параллельному открытию одного явления в разных научных областях. В частности, речь идет о понимании социальной конструируемости повседневного знания и языка, которое было обнаружено разными исследователями в своих областях (М. Мосс, Э. Эванс-Причард, М. Мерло-Понти, Б. Малиновский, Л. Витгенштейн). Таким образом, постулаты структурной антропологии К. Леви-Стросса и современных для того времени феноменологов (впервые сборник вышел в 1973 и переиздавался в 1977), по мысли М. Дуглас, не мог претендовать на оригинальность и новизну. Видимо, по этой причине тексты структуралистов и не были включены в антологию.
Объяснить это можно социальной ситуацией, в которой находится конкретный ученый. Их теории, изложенные в научных монографиях (мы ведём речь о научных текстах, посвященных исследованию культурных текстов), находятся под воздействием социальных, культурных и исторических факторов. Автор не может вырваться из контекста опутывающих его социальных отношений. По крайней мере, не всякий ученый осмысляет социальную обусловленность собственных идей. Следовательно, научный текст выступает культурным текстом, в котором отразились перипетии социально-культурной ситуации, в которой он был создан. Он может восприниматься в качестве артефакта, дающего важную для потомков информацию о том мире, в котором жил его автор.
Таким образом, применение семантического подхода находится в прямой зависимости от социально-культурного контекста его применения. Он обусловлен социальностью самого автора и социальной средой его исследования. Метод реализуется социальным актором в контексте социальных отношений конкретного исторического отрезка времени. Семантический подход (впрочем, как и любой другой метод исследования) является результатом рефлексивных усилий ученого. Требуются социальные условия, чтобы метод созрел и мог быть применён к предмету исследования. А. Вежбицкая смогла увидеть социальную обусловленность языкового концепта, не только благодаря кросскультурным исследованиям, но и социальной ситуации, в которой находилась и которая требовала своего объяснения. Сама А. Вежбицкая смогла реализоваться в качестве ученого в контексте определенных социальных условий: феминистские движения, эмансипация женщин, предоставление им равных прав с мужчинами и пр. Данная проблема обозначилась наиболее остро при проведении полевых исследований антропологами и исследований кросскультурного характера, когда возникла необходимость четкого определения и разделения социально-культурной идентичности исследователя и его информантов [6, c. 88].
Наглядно социальную обусловленность применения метода исследования демонстрирует Р. Будон со ссылкой на А. Токвилля, показывая, что Лютер, Декарт и Вольтер прибегали к одному и тому же методу, всё далее продвигаясь в понимании роли рациональности. Но практика его применения, методика использования и, тем более, полученные результаты, разнятся в зависимости от социально-исторического контекста, в котором находились мыслители [3, c. 126].
Итак, семантический подход представлен рядом методологических процедур, поддающихся определенной концептуализации. Прежде всего, подход предполагает две модели его применения, связанные с двойственной ролью смысла в познавательной процедуре: смысл выступает либо объектом, либо методом исследования. Эта двойственность определяет двойственность понимания категории «культурный текст». Но и в том, и в другом случае принято говорить о семантическом подходе. Практика применения семантической методологии позволяет описать два четко выраженных этапа его реализации. Первый этап связан с необходимостью определения единиц анализа и сбора материала, представленного культурными текстами. Поскольку в культурной семантике было разработано широкое понимание термина «культурный текст» - любой объект или явление, поддающиеся семиотизации и способные выступить носителями культурного смысла, то предметом исследования может выступать широкий круг объектов и явлений социальной и культурной природы. Однако второй этап, связанный с необходимостью собственно семантического анализа выделенных и собранных объектов и явлений, определяется довольно ограниченным набором процедур, которые могут быть применены относительно эмпирического материала. В исследовании были выявлены три основные стратегии реализации семантического анализа: описание исторического или / и эволюционного пути развития семантики изучаемого материала; создание перечня и формулирование закономерностей его структурных конфигураций, функциональных и феноменальных проявлений; обнаружение семантических проявлений описываемого явления в разных социальных и культурных пространствах. Однако сложность указанных методологических процедур заключается в социальной и культурной обусловленности исследователя, который не свободен от исторического контекста аналитической деятельности, что превращает, в свою очередь, текстовый результат его деятельности в культурный текст, полный сведений об эпохе его создателя.
Работа выполнена в рамках реализации федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы» по теме «Художественный объект как язык культуры: архаичные и новые формы».
Рецензенты:
Иванова Юлия Валентиновна, доктор философских наук, профессор, профессор кафедры социологии и социальной работы Забайкальского государственного университета, г. Чита.
Гомбоева Маргарита Ивановна, доктор культурологии, профессор, проректор по дополнительному профессиональному образованию и международному сотрудничеству Забайкальского государственного университета, г. Чита.
Казанцева Людмила Павловна, доктор искусствоведения, профессор, Астраханская государственная консерватория (Министерства культуры РФ), г. Астрахань.