Scientific journal
Modern problems of science and education
ISSN 2070-7428
"Перечень" ВАК
ИФ РИНЦ = 1,006

CODE OF FOOD CULTURE IN PAREMIOLOGICAL TABASARANSKIY PICTURE OF THE WORLD, AND AGHUL LANGUAGE RUTUL

Gasanova M.A. 1 Mayorova G.V. 1
1 Dagestan State University
This work is devoted to the description of the food code lingvokulturologicheskij culture paremiological Tabasaran picture of the world, and Agul Rutul languages. A set of cultural codes largely universal, but their specific manifestation, figurative representation and the quantitative and qualitative representation in the ethnic culture of the people. Conceptualization of the food culture in Tabasaranskiy code, and Agul Rutul Proverbs and characterized by a variety of representations and includes an extensive socio-cultural implications. Food culture is characterized by the complexity of the code structure, a multi-layer associative semantic field. Nutritional concepts presented plenty verbalizatorov most frequency and nuclear components are tokens such as bread, honey, milk. Paremiological characterizes comparative semantics and ethno-cultural connotation, that is through the use of parallel implementation of the forms and semantic and syntactic means. In some cases, we have the actualization of ancient religious and mystical ideas of pagan nature.
the concept of "food".
Aghul language
Tabasaran language Rutul
food culture code
paremiological picture of the world

В современной научной парадигме приоритетными являются направления исследования структуры и функциональности языковой системы в соотношении с понятием этнокультура. Социокультурную значимость и ценность представляет в этом аспекте анализ культурных кодов культуры.

Пища является важнейшим и обязательным фактором человеческой жизнедеятельности, что активно воплотилось в культурной и языковой картинах мира. Пищевой код культуры - это отдельная, самостоятельная область бытия, определяющая само существование человека. Проблема определения структуры и семантики пищевого кода культуры представляет интерес не только для лингвистики, но и психолингвистики, лингвокультурологии, философии и других научных сфер. При этом следует отметить, что в лингвистическом аспекте рассматриваемый концепт остается малоизученным.

Паремиологические единицы представляют собой яркий культуроносный слой языковой картины мира и лингвокультурологическое описание и анализ пословиц и поговорок табасаранского, агульского и рутульского языков с компонентом еда позволит выявить и определить символическую и аксиологическую функции гастрономических наименований в составе паремий. Являясь частью языковой картины мира, концепт еда репрезентирует представления, установки, соответствия, понятия, стереотипы, оценки и приоритеты, содержащие специфику национального мировоззрения и мировосприятия.

Пищевой культурный код исследователями интерпретируется как совокупность «обусловленных культурой стереотипных представлений о свойствах, характеристиках продуктов питания, которые выступают как источник осмысления человеком мира и несут в дополнение к своим природным свойствам функционально значимые для культуры смыслы» [4].

Лингвокультурное и когнитивное своеобразие пищевого кода культуры в табасаранской, агульской и рутульской паремиологических картинах мира не исследовано. Это определило актуальность исследования концепта еда как обязательной культурной бытовой области, создающей ценностное пространство языковой картины мира, так как лингвокультурная специфика языковой концептуализации пищевого кода культуры в паремиологической картине мира является важным фрагментом национальной языковой картины мира.

Языковой корпус исследуемого материала составил 317 паремиологических единиц с пищевым кодом культуры (159 - табасаранских, 70 - агульских и 88 - рутульских).

Языковая концептуализация пищевого кода культуры в табасаранских, агульских и рутульских пословицах и поговорках характеризуется многообразием репрезентаций и включает в себя обширный социокультурный подтекст. Следовательно, концепт еда можно рассматривать как сложное многоуровневое образование, характеризующееся аксиологической значимостью, вобравшей в себя как универсальные, так и этнокультурные аспекты.

Формирование концепта еда осуществляется посредством таких базовых лексем, как есть, пить, кормить, питать, хлеб: Багамикест тинисна гуни 1ут1уфна, дахихьир акьуф пушмал верефттава «Кто утром ест сыр с хлебом, и кто женится рано, жалеть не будет», Биц1иттис ккандиами, х1атти хьедухафттава «Пока младенец  не напьется, старший не пьет», Г1улан савазала к1илди ис ух1афе «Один месяц лета целый год кормит» (аг.); Йыхды емиш дунгъузара вуъулере «Хорошие фрукты свинья съедает», Нахджир шудаъ гьавы дивиширдики, сук вуъулес джилыы хъивыкьа си «Сколько бы птица не летела в вышине, поесть на землю вернется» (рут.); Закурин афартІан гъийин лаваш ицциди шулу «Сегодняшний хлеб вкуснее завтрашнего пирога», Ипни йиккун шурпа шулдар «Из тощего мяса наваристого супа не сваришь», ГъипІубтІан ипІуз имбуб ужу ву «Лучше съеденного - то, что съесть предстоит» (таб.).

Лексема хлеб является ключевой, концептуальной доминантой пищевого кода культуры в табасаранской, агульской и рутульской языковых картин мира. Хлеб является лексемой, выражающей родовое понятие, гиперонимом всех хлебных названий, даже еды в целом. Поэтому данный концепт является наиболее частотным и активным компонентом устойчивых выражений, формирующее особое этнокультурное пространство.

Дагестанская кухня отличается разнообразием. Одних видов хлеба насчитывается с десяток. Например, в табасаранском языке: уьл - общее название хлеба; тарни уьл - хлеб из кисло-квашенного теста, испеченный в печи тарин; гьран уьл, кал - хлеб из пресного теста, испеченный в печи гьар; лаваш и т1или уьл - хлеб из пресного теста, испеченный на сковороде; баклук - особый хлеб, в тесто которого добавляли поджарку из лука, сушеное мясо и орехи; гузани - свадебный хлеб, символизирующий счастье и благополучие, он намазан маслом, смешанным с сахаром, его должен был отведать каждый на празднике.

Еще большим разнообразием отличается кухня в ассортименте мучных блюд, например, в агульском языке: гуни - хлеб, уркь - ватрушка с яйцом, кулумбай, гъалавай - калач (пекли их обычно для детей), бякьлектай - хлебцы треугольной формы, залитые халвой,  ттеIун чIекьеферар - пельмени с молозивом, фуре гIур - дрожжевое тесто, арджирар - блины, бахтта - чурек, музе хинкIар - мелкий хинкал с бульоном, кьутIурар - чуду, кьвакIибур - чуду из требухи, Iуьферар - тонкие чуду из свернувшегося молока, сурарин кьутIурар - чуду с черемшой, меджарин кьутIурар - чуду с зеленью, кьутIурар - чуду, кьвакIибур - чуду из требухи, сурарин кьутIурар - чуду с черемшой, меджарин кьутIурар - чуду с зеленью, чIекьеферар -  пельмени, гъурагъалдин чIекьеферар - пельмени с яйцом, ттеIун чIекьеферар - пельмени с молозивом, сунтIутIаяр - хинкал из ржаной муки, ухIалай - суп из молока и муки.

В паремиологических картинах мира табасаранского, агульского и рутульского языков представлены такие виды хлебной продукции, как хинкал, хлеб, пирог, блины: Гъубшу гъюран хинкІар даршул «Из сбежавшего зайца хинкал не сваришь», Закурин афартІан гъийин лаваш ицциди шулду «Сегодняшний хлеб вкуснее завтрашнего пирог», Чан ц1икбиз рюкъяр ригъурайир «Своему пирогу золу рассыпает», Ч1вякь лавшиз утан лавшин маш гъабхьундар «Пресный лаваш не сравнится с дрожжевым» (таб.); Багами кестти нисна гуни 1ут1уфна, дахихьир акьуф пушмал верефттава «Кто утром ест сыр с хлебом, и кто женится рано, жалеть не будет», К1илле бахттар фунис бала, х1а гафарар - к1илис «Тонкий лаваш - беда для живота, толстые слова - для головы», Хабайисату хинк1арис ч1алар яг1арверефе «Хинкал, оставленный на потом, научится разговаривать» (аг.); Га1шнийды ухнухда хьыв хъывылгадиш «У голодного за пазухой хлеб не остается», Гьа1р йа1ква1с хьыв итихьван уле, гьа1р му1къа1 гъа1сивихь «Каждое утро ешь хлеб с медом, в каждом селе построй мост», Джурхуд нин не дживджид хьыв идее руъудиш «Неродная мать и непропеченный хлеб вкусными не бывают» (рут.).

Согласно анализу паремиологического материала заявленных языков лексема хлеб имеет следующую символическую и ассоциативно-образную концептуализацию:  безделие, неумение: Аркьай, ч1ир аркьай, ч1акьалайара аркьайэкьве  «Сидеть и лепить безделушки из теста», Дахьекьваран дуджу гуни «Непропеченный хлеб из неспелого зерна» [= недотепа] (аг.); Дугъан ляхин: гъипІу уьл, алдапІу йигъ «Его работа: съесть хлеб да провести день» [= бездельничает] (таб.); своевременность: Багами кестти нисна гуни 1ут1уфна, дахи хьиракьуф пушмал верефттава «Кто утром ест сыр с хлебом, и кто женится рано, жалеть не будет», Закурин афартІан гъийин лаваш ицциди шулду Сегодняшний хлеб вкуснее завтрашнего пирог (таб.); достаток, имущество/ бедность: Гуни ппарахьеф - алттархьафе «Тот, кому достается много хлеба сбивается с пути», Гунин кьадриадаттис  баракатес ттава «Тот, кто не ценит хлеба,  не увидит достатка» (аг.); Га1шнийды ухнухда хьыв хъывылгадиш «У голодного за пазухой хлеб не остается» (рут.); Тухъ хьпан бадали, суфрайихъ бисмиллагьит1ан уьл герек шулу «За столом не молитва нужна, а хлеб» (таб.); дом, свое/чужое: Издыкьел на хьыввырдыпылывахъаъ идее йиъи «Свои соль и хлеб вкуснее чужого плова» (рут.), Жарарин дяхнин уьлтІан, жвуван мухан кал ужу ву «Свой ячменный лаваш лучше чужого пшеничного хлеба» (таб.); мастерство, умение: Ужур кьасабри мухан хюйин ужудар уьлар апІур, харжи кьасабри - дяхнинтІан «У хорошего повара ячменный хлеб вкуснее, чем у плохого - пшеничный» (таб.).

Нередко символика еды имеет религиозный, сакральный подтекст. Еда во многих, если не во всех культурах и верованиях, выступала объектом жертвоприношений, наделялась магическими свойствами: Гуни сурат багв ахтт акьун артафттава - гунагьа «Нельзя класть хлеб лицевой стороной вниз - это грех», Кьец1ул лекари г1ур т1иршанфттава - баракат гуланфе «Нельзя месить тесто босиком, а то добро иссякнет», Гуни чах1ппил гъили гъуршанфттава - баракат гуланфе «Нельзя брать хлеб левой рукой - достаток иссякнет» (аг.).

В табасаранской языковой картине мира актуализируются даже древние религиозно-мистические представления языческого характера. Так, интересный паремиологический образ представлен пословичным дискурсом Саб муртайиинди гъул алдап1рур, саб ц1ик1вракан гьалав ап1рур «Одним яйцом село накормит, из одного клубка шерсти ковер соткет», который актуализирует, с одной стороны, образ ловкого, изворотливого человека, а с другой, на наш взгляд, имплицитно выражает древние поверья табасаранцев в домового Рух бав. Считается, что табасаранский домовой предстает в образе женщины, старухи, которая наваливается на спящего человека, и он становится счастливым и богатым. Это подтверждается бытующей поговоркой Бахтавар, Рух бав алахъур «Счастливец, на кого Рух бав навалилась». Если домовой посидит на продуктах, то они становятся неиссякаемыми. Вера в это представлена в многочисленных приговорах, обращенных к Рух бав: Ччим айи ц1ахлиз, пул айи сундкьиз, хю айи танхлиз гъарах, Рух бав! «Рух бав, иди к кувшину с маслом, сундуку с деньгами и ларю с мукой!», Душну хюй'ин алавхъ, Рух бав танхлиин алабхъиш, хю къаназ гъубзру, кам шулдар «Коли Рух бав на ларь с мукой сядет, то мука в лари не закончится» [3].

В этнокультуре Дагестана отношение к еде служит личностной и социальной характеристикой, так как приготовление пищи и еда регламентируются социальными нормами, ведь именно общественный уклад формирует гастрономические предпочтения человека. Пищевые традиции могут содержать в себе уклад, традиции, ценности и антиценности социума: Гъылгъыыла ч1ар йилхара «Пытается остричь яйцо» [= жадный человек], Йыма1лешихьванды кьирихъаъ йыванашихьван вуъулед нахв йыха виъи «Солома, которую ешь с конем, лучше ячменя, который ешь с ослом»[= о выборе друзей, окружении], Гыра ад дурура ки лювуршере «Ложка берет то, что находится в тарелке» [= о корнях, наследственности], Хьыв дидды шуд халаа уле, сахас нинды шуд хала рых «Ешь в доме у дяди по отцу, спи в доме у дяди по матери» [= в данной паремии репрезентировано особое отношение к стороне родства, которая имеет к тому же инструктивный характер] (рут.); Бат1ар суратилас хьед ухафттава «С красивого лица воду не пьют», Кьвараг1ас уд суман г1адишаф «Как зернышко из зерна выскакивающий») [= о невоспитанном человеке, не умеющем себя вести в обществе], Сагелай чаралалчикуна, хуппай руджураккгъил аккирх1айи агъасайи «Сначала (баранов) на посевы пускает пастись, потом курдюк  на вес проверяет» [= о людях, которые  хотят легко и очень быстро достигнуть больших результатов] (аг.); Думу чан хяраъ кьюрднура нимкъар дихърур ву «Он и зимой на своем лугу землянику находит» [= о везучем человеке], Хилин гагьниин аварши гъап1ишра, аьгъю даршлур «Не оценити изготовление халвы на ладони» [= неблагодарный человек], Гашу гъачІирин кІуликк уьл ккаш лигрур «У изголовья умершего от голода хлеб высматривает» [о циничном человеке], Рябгъюрайиб - дяхин, ипІурайиб - мух «Молотили - пшеницу, кушают - ячмень» [о нечистоплотной хозяйке] (таб.).

Паремиологический образ муллы в табасаранской паремиологии часто может быть репрезентирован посредством пищевого кода культуры, актуализируя такие отрицательные качества, как ненасытность, жадность, алчность: Маллайи гули ипІдар, ккабхъиш, галра гъитдар «Мулла лука не ест, а если найдет, то и кожуры не оставит», Маллайи марцци шитланра хах алдабцІуру «Мулла и с чистой воды сливки снимает», Аварши гъябкъган, маллайин Аллагьра кІваълан гъушну «Увидев халву, мулла про Аллаха забывал».

Национально окрашенными являются паремиологические единицы табасаранского, агульского и рутульского языков, имеющие в своем составе следующие лексемы: Гъубшу гъюран хинкІар даршул «Из сбежавшего зайца хинкал не сваришь», Гъубшу гъюран шурпа даршул «Из сбежавшего зайца шурпы не получится», Гъурабайиъ бихъру аштІан хулаъ бихъру айран ужу ву «Лучше дома - айран, чем на чужбине - плов», Чаз хапІа апІуз дашлурихьан, имбудариз берччем апІуз шулин? «Разве может приготовить пшеничную кашу с шербетом тот,кто себе похлебки приготовить не может?» (таб.); Хабайисату хинк1арис ч1алар яг1арверефе «Хинкал, оставленный на потом, научится разговаривать», Хьеттил гъаре гвар, хьтеттил арг1афе «Кувшин, с которым идут к роднику, там обычно и разбивается» (аг.); Джеветид дуьк1уклаа табак вуруъудиш «Из небитого проса каша не получится», Дурук1ун лаабт1уйне дерд лаабт1ури «Дурк1ун закончился, проблемы закончились» [=Дурк1ун - время древнего рутульского календаря от 18.02 до 18.03] (рут.).

Пищевой код культуры может быть описан посредством и перцептивных характеристик - цвет, размер, вид, консистенция, форма, звук: Ватанды ылаширинды кар джугъу1д «Нет ничего слаще Родины», Выше мададхабыйес ч1ел вац1ара «Оставшаяся с ночи каша говорить начинает», Кьухьдыкъарпыз к1аъды быч1иклаа вуруъра «Большой арбуз из маленького цветка» (рут.); К1илле бахттар фунис бала, х1а гафарар - к1илис «Тонкий лаваш - беда для живота, большие\хвастливые слова - для головы», Мезурал шаккар алеф «Язык слаще сахара», Хабайис ату хинк1арис ч1алар яг1арверефе «Хинкал, оставленный на потом, научится разговаривать», Ягъди 1эле уьттра итте верефттава «И мед, который употребляешь каждый день, кажется несладким» (аг.); Даждиз хурмайин дад аьгъю даршул «Осел вкус финика оценить не может», Арфли кьацІ дарапІуриз, йиччвун тІяаьм даршул «Вкус меда не знает тот, кого пчела не кусала», Хъял хътІюбкьиш, йиччвтІан ицци шул «Если злобу проглотишь, она потом слаще меда станет», ДукІун ашдин гаш йицІикьюб дуркьниккан/ чІуликкан ккудучІвайиз шул «Голод после пшенной каши наступает, не успеешь двенадцать потолочных балок пройти», Ипни йиккун шурпа шулдар «Из тощего мяса наваристого супа не сваришь», КучІлин манзил - уьлин чІвеъ «У лжи длина до обеда [букв. У лжи длина, как у маленькой деревянной лопатки для хлеба; ч1веъ - небольшая деревянная лопатка, с помощью которой вынимают хлеб из духовки], Лизи айран хуйиз ккубзру, хъа кІару кишмишар жибдиъ ахьру «Белый айран собаке наливает, а черный изюм в карман засыпает» (таб.).

Молоко является важным и основным продуктом питания горцев. Из него готовят творог, масло, сметану, сыр. Молоко традиционно в паремиях предстает как основной продукт питания: Гъабшиш гьяятдиъ чан хюни, суфра шулу хулаъ гъяни «Скатерть всегда будет полной, коли в хлеву корова есть (таб).

Концептуальная лексема молоко в паремиологических единицах может наделяться как положительными, так и отрицательными коннотациями:  молоко символизирует жизнь, являясь продуктом для вскармливания младенцев: Диришу бализ бабу нана тувдар «Пока ребенок не заплачет, мать грудь не дает»; становление человека как личности: Увукк ккайи никк гъябкъну «Узнали, чего ты стоишь» [букв. Узнали, сколько молока ты даёшь] (таб.); необходимость правильного выбора, предпочтения: Гъарибва1лиы гьа1влыдыхъаъ ватандыы сывыркьы1д на1к иде виъи «Свернувшееся молоко на родине вкуснее халвы на чужбине (рут.); неудачи: ГъабчІи хюни гизаф никк ккайиб шулу «Околевшая корова много молока давала» (таб.); излишняя осторожность: Некк куче хьутти, хьеттисра уф аркьафе «Обжегшийся на молоке и на воду дует» (аг.); лесть, лицемерие: Сулакк ккайи никкра чан машназ гъилигуб шул «У лисы и молоко такое же, как ее лицо» (таб.); корысть, жадность: Гьавайиди гъибихъу сирке, никктІан меъли шулу «Бесплатный уксус слаще молока» (таб.); бесполезность: Рабгру хюндикк никк даршул «Корова, что много мычит, мало молока дает» (таб.); несправедливость: Гъилихуриз учІвру никк, тІимбил гъивуриз - фири нникк «Кто работал, тому кислое молоко дали, а кто пальцами щелкал - парное» [о несправедливости] (таб.); необратимость: Хюндиккан ккудубзу никк дидин хявраъ убзуз даршул, ушвниан адапIу гафра кьяляхъ апІуз даршул «Как, подоив корову, в вымя молоко не вольешь, так и сказанное слово уже не вернешь» (таб.); мнительность: Гизаф гъилигиш, фири никкди кифи рябкъюр «Если долго смотреть, и в парном молоке кровь увидишь» (таб.).

Мед имеет приятный и сладкий вкус, доставляя гастрономическое удовольствие. Поэтому мед можно рассматривать как символ благополучия и удовольствия. Компонент мед в паремиологических единицах может репрезентировать народную мудрость в разных сферах жизни: благополучие, здоровье: Иттал уьттанфрада хьурай« Пусть не будет болезни и от меда» (аг.); привлекательность: Ужур гъавум-гъардаш йиччвтІан ширин ву «Хороший свояк слаще меда» (таб.); трудолюбие и лень: Арфли кьацІ дарапІуриз, йиччвун тІяаьм даршул «Вкуса меда не знает тот, кого пчела не кусала», Бувар апІурушра, йиччв апІру арф дар «Хоть и жужжит, но не та пчела, что мед делает» (таб.); вознаграждение, награда: Зегьмет дарди арфлихьан йиччвра ипІуз шулдар «Без труда и пчелиный мед не съесть», Хъял хътІюбкьиш, йиччвтІан ицци шул «Если злобу проглотишь, она потом слаще меда станет» (таб.); любовь, дружба: Жвуван бай йиччв вуш, балин бай шюрбет ву «Если сын - мед, то внук - шербет», Агъуйикан йиччв даршул, душмандикан - дуст «Не стать врагу другом, а яду медом» (таб.); избыточность, отсутствие меры: Ягъди 1эле уьттра итте верефттава «И мед, который употребляешь каждый день, кажется несладким» (аг.); характеристика личностных качеств: Мелзнан зиин - йиччв, кІанакк - миркк «На языке - мед, под языком - лед» [о двуличном человеке] (таб.).

Паремиологические единицы с пищевым кодом культуры часто представлены компаративной структурой. Следует отметить, что структурно-синтаксические особенности паремиологических единиц обусловлены их смысловой организацией. В свою очередь целостность семантической структуры пословиц и поговорок обусловлена синтаксической связностью, которая часто достигается посредством использования антонимов (= приема антитезы) и лексического контраста: Йыма1лешихьванды кьирихъаъ йыванашихьван вуъулед нахв йыха виъи «Солома, которую ешь с конем, лучше ячменя, который ешь с ослом», Эч вийинийс - эч, хик вийинийс - хик «Тот, кто посадил яблоню, будет есть яблоки, кто посадил орех, - орех» (рут.); К1илле бахттарфунис бала, х1а гафарар - к1илис «Тонкий лаваш - беда для живота,большие\хвастливыес слова  ­- для головы», Фунфатучин - х1уьл э, фацучин - хев «Если будешь угождать желудку, он будет с море, если будешь сдерживать - будет с орех» (аг.); Закур ипІру рижвнин чІукІтІан, гъийин кІурбин тки ужу ву «Чем завтрашний кусок курдюка, сегодняшний кусок кости лучше», Жарарин дяхнин уьлтІан, жвуван мухан кал ужу ву «Чем чужой пшеничный хлеб, лучше свой ячменный лаваш» (таб.).

Особый интерес представляют паремиологические единицы, репрезентированные вопросительным предложением. Они, как правило, характеризуются экспрессивностью передаваемой информации, в которой содержится скрытое утверждение, завуалированное в риторическом вопросе: Чаз хапІа апІуз дашлурихьан, имбудариз берччем апІуз шулин? «Разве может приготовить пшеничную кашу с шербетом тот, кто себе похлебки приготовить не может?» [= не может].

Таким образом, пословичный фонд как часть языковой системы формирует когнитивную базу и выступает в виде прецедентных высказываний, хранящих знания, представления и специфическое мировосприятие табасаранского, рутульского и агульского этносов. Среди лингвокультурных концептов, отражающих мировосприятие народа, особое место занимает такой универсальный код культуры, как пищевой. Значимость концепта еда подтверждается и частотностью употребления в паремиологических единицах рассматриваемых языков. Актуальное с точки зрения носителей языка чаще находит языковое выражение и соответствующую оценку.

 

Статья опубликована и издана при финансовой поддержке гранта РГНФ 15-04-00536 «Паремиологическая картина мира малочисленных народов Дагестана».

 

Рецензенты:

Гасанова С.Н., д.фил.н., профессор кафедры теоретической и прикладной лингвистики ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала;

Самедов Д.С., д.фил.н., профессор, зав. кафедрой русского языка ФГБОУ ВПО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала.