Исследование фактического словарного материала обнаружило большое количество всевозможных суффиксов, которые вместе с таким распространенным словообразовательным способом, как словосложение, способствуют активному образованию новых сложных существительных. Поскольку охват всего многообразия производящих формантов не входит в нашу задачу, мы ограничимся здесь рассмотрением лишь наиболее продуктивных русских словообразовательных суффиксов и их чеченских соответствий. Их классификация проводится нами в соответствии с традиционно принятой классификацией формантов словообразования [Даниленко 1966].
Рассмотрение композитов в соответствии со значениями словообразовательных формантов представляет особый интерес в плане семантики, ибо каждый конкретный формант несет определенную семантическую нагрузку и предопределяет семантику соответствующего сложного слова. Например, сложное слово «лесоторговля», включающее формант -л(я), наделено процессуальной семантикой, в то время как однокоренное с ним сложное слово «лесоторговец», образованное посредством суффикса -ец, несет совершенно иную семантическую нагрузку, а именно: обозначает лицо по принадлежности к определенному роду занятий. Здесь расхождение семантики сложных слов, имеющих одинаковые составляющие основы и объединяемых в родственную группу сложных лексических единиц, вызвано различным семантическим наполнением формантов, производящих данные слова.
Аналогичная картина наблюдается в чеченском языке только на первый взгляд. Ср.: болатлалор и болатлалорхо, бошмашлелор и бошмашлелорхо, даьхнилелор и даьхнилелорхо, и мн. др. Первые и вторые компоненты этих пар лексем входят в разные семантические классы. Но это не связано с использованием разных формантов с соответствующими различными словообразовательными значениями. Дело в том, что в чеченском языке подобные сложные слова характеризуются более сложными словообразовательными отношениями, чем те, которые мы наблюдаем в русском языке. В чеченском языке сопоставляемые пары сложных слов (болатлалор и болатлалорхо, бошмашлелор и бошмашлелорхо) различны по морфемно-словообразовательной структуре: существительные со значением лица, для которых в качестве производящих основ можно рассматривать сложные образования со значением действия/деятельности, отличаются суффиксом -хо, и они всегда формально сложнее первых как минимум на этот суффикс. Соответственно они характеризуются и семантической сложностью (+»лицо, занимающееся деятельностью, обозначенной в производящей основе») [3, с.206].
Различия мы наблюдаем и в случаях с другими производящими основами. Ср. родственные пары в русском и чеченском языках, имеющие разные значения: рыболов - рыболовство, чеч. ч1ерийлецар - ч1ерийлецархо, садовод - садоводство, чеч. бошмашлелор - бошмашлелорхо. В русском языке, как мы видим, формально сложнее существительные со значением действия/деятельности (садоводство - бошмашлелор, рыболовство - ч1ерийлецар), тогда как в чеченском формальной сложностью характеризуются существительные со значением лица (ч1ерийлецархо - рыболов, бошмашлелорхо - садовод). Тем не менее на уровне словообразовательных значений формантов соответствия между русским и чеченским языками, как показывает дальнейший анализ подобных примеров, имеются.
Сопоставительный словообразовательный анализ позволил выделить в качестве наиболее продуктивных следующие форманты, участвующие в производстве сложных лексических единиц в словообразовательных системах современного русского и чеченского языков:
1. Форманты -ение(е), -ани(е), -и(е)
Семантический анализ композитов с выделенными формантами показал однозначность семантического поля функционирования производных данного типа, а именно: все сложные лексические единицы, появившиеся в результате использования формантов -ени(е), -и(е), употребляются в значении действия, названного девербативной основой соответствующих композитов.
Этот вывод становится убедительным при рассмотрении словосочетательной объективации данных слов. Так, сложное слово «землепользование» на словосочетательном уровне языка означает «пользование землей», «формообразование» - «образование формы» и т.д.
Отмеченное общее семантическое значение действия, передаваемое посредством русских формантов, в словообразовательной системе современного чеченского языка оформляется с помощью суффиксов -р, -хо.
Среди названных чеченских словообразовательных показателей внутри исследуемой группы наибольшую активность проявляет масдарный суффикс -р. Сравним: кемадохар - кораблекрушение, болатлалор - сталеварение, мохкбегор - землетрясение, сабадар - мыловарение и др.[3,с.207].
Сопоставительный семантический анализ исследуемых русских и чеченских сложных лексических единиц позволяет установить, что чеченские композиты, входящие в рассматриваемую группу, имеют семантическое наполнение, полностью адекватное значению, выражаемому соответствующими русскими сложными словами, а именно: отмеченные чеченские сложные лексические единицы, подобно своим русским синонимам, выступают с одним-единственным значением - значением действия, точнее - с процессуальной семантикой.
Таким образом, сопоставительное исследование лексического материала не выявило расхождений в семантическом плане между соотносительными русскими и чеченскими композитами данной группы. Имеющееся и известное различие состоит в том, что в русском языке при образовании подобных сложных слов используется не один формант, а целая их система (кроме выделенных еще имеются и другие, рассматриваемые ниже), тогда как в чеченском это исключительно масдарные формы, имеющие единственный формант - р. Кроме того, обнаруживаются различия в соотношении сложных существительных по формальной сложности: в русском языке, как мы видели, формально сложнее существительные со значением действия/деятельности, тогда как в чеченском формальной сложностью характеризуются существительные со значением лица.
В производящих основах, входящих в состав сложных слов анализируемого словообразовательного типа, также не отмечается расхождений между синонимичными парами русских и чеченских сложных лексических единиц. Как и соответствующие русские сложные слова, их чеченские эквиваленты также включают в качестве своих конструирующих компонентов слова, принадлежащие к различным грамматическим разрядам, но среди них преобладают девербативные и субстантивные основы. Точнее, опорные компоненты исследуемых сложных слов чаще всего передаются девербативными корнями (ибо данная группа композитов, как уже было отмечено, наделена процессуальной семантикой, выражаемой в системах обоих языков глаголом), зависимые же основы не отличаются однородностью, проявляя принадлежность к самым различным частям речи: субстантиву (словоизменение - дошхийцадалар), квантитативу (второбрачие - шолг1азудаялор), местоимению (самовосхищение - шашехвоккхавер), а также к словам, восходящим к другим частям речи, призванным конкретизировать действие, названное опорной (глагольной) производящей основой.
Сложные слова, образованные посредством перечисленных формантов, в современном русском языке поддаются синтаксической объективации либо на обоих известных уровнях одновременно, либо на каком-нибудь одном из этих уровней в зависимости от семантической принадлежности. Сложные лексические единицы рассматриваемой группы в современном чеченском языке не могут иметь синтаксическую объективацию, т.к. не имеют синтаксических синонимов - соответстствующих словосочетаний, т.е. не образуют синонимических пар: латтаахар «землепашество» не составляет пару с «ахарлатта» «пашество» и «земля», къоратохар «градобитие» также не имеет словосочетательной пары тохар «битие» и къора «град» и др. [3,с.209].
2. Форманты -к(а) и -лк(а)
Внутри словообразовательных систем обоих языков сложные лексические единицы данного типа также характеризуются высокой продуктивностью.
Семантическое поле композитов с выделенными формантами варьируется. Они охватывают четыре основных словообразовательных значения:
1) процессуальное, передаваемое формантом -к(а). Например, верхолазка - лакхенийнбелхало, казнокрадка - хазналечкъориг и др.;
2) орудийное, передаваемое как формантом -к(а), так и формантом -лк(а). Например: просорушка - борцъохьург; водокачка - хиузург; зерносушилка - буьртигбакъориг;
3) локальное, оформленное с помощью форманта - лк(а), реже -к(а):
4) значение лица с определенной характеристикой, выражаемой лишь формантом -к(а). Опорные основы сложных слов данной группы в обоих языках восходят к девербативному корню. К последнему, в качестве зависимого компонента, присоединяются главным образом субстантивные основы (ср.: мясорубка - жижигъотург), а также возможны адъективные основы (ср.: сладкоежка - мерза хIума езарг), основы местоимений (ср.: себялюбка - ша-шенезарг). Заметим, что все представленные здесь основы субстантивированы.
Отмеченные первые вспомогательные части, организующие композиты анализируемого словообразовательного типа, способствуют конкретизации семантики действия, названного соответствующими опорными компонентами.
Среди слов, входящих в данную группу сложных лексических единиц, сложные слова с процессуальной семантикой в русском языке способны лишь к словосочетательной объективизации: сложные существительные, характеризуемые локальной семантикой, объективируются лишь в предложенческие конструкции; сложные же лексические единицы с субъективной семантикой могут объективироваться как в соответствующие словосочетания, так и в соответствующие предложения. Сравним: лесозаготовка (заготовка леса), лесосушилка (место, где сушат лес), всезнайка: а) знающий все, б) тот, кто знает все; сноповязалка: а) связывающая снопы, б) машина, которая связывает снопы.
Исследование сложных слов, входящих в данную словообразовательную группу, выявило случаи, когда русское сложное существительное, наделенное семантикой процесса или действия, а также обозначающее лицо, машину или прибор, выполняющие определенное действие, в чеченском языке передается не одним сложным словом, а словосочетанием. Сравним: верхолазка - лакхенанбелхало, казнокрадка - хазналечкъориг и др.[3, с.210].
На основе наблюдений над лексическими единицами В.П. Даниленко приходит к выводу о большой продуктивности слов с процессуальным значением, включающих суффикс -ка, по сравнению со словами с той же семантикой, образованными с помощью суффикса -ние. Наши же наблюдения в области композитов позволяют заключить, что частотность употребления слов, образованных с помощью сравниваемых суффиксов, почти одинакова, незначительный же перевес в плане их продуктивности относится, скорее, к существительным с формантом -ни(е), нежели к существительным с формантом -к(а).
Сложные существительные с суффиксами -ник,- чик,-щик, -лыцик характеризуются неоднородностью семантики, выступая преимущественно со значением лица, относящегося к определенной профессии, реже они обозначают предмет или лицо с какой-либо иной характеристикой.
Выделенная группа сложных лексических единиц не отличается однородностью зависимых производящих основ. В роли последних фигурируют слова, принадлежащие к различным грамматическим разрядам: субстантиву (водоприемник - хигулдийриг), адъективу (железнодорожник - аьчканекъахо), наречию (многоугольник - дукхасенаш - дерг), квантитативу (пятигранни - пхисаберг), - призванным конкретизировать семантику опорного компонента сложного слова, которое в системе обоих языков внутри данной группы выражается преимущественно глагольной основой.
На синтаксическом уровне языка исследуемая группа сложных лексических единиц русского языка свободно объективируется как в соотносительные словосочетания, так и в соотносительные предложенческие конструкции. Например: газозаправщик - 1)заправляющий газом; 2) тот, кто заправляет газом (предложенческая объективация); судоремонтик - 1) ремонтирующий суда (словосочетательная объективация); 2) тот, кто ремонтирует суда (предложенческая объективация).
В соответствующих чеченских сложных словах синтаксическая объективация не представляется возможной, т.е. сложные лексические единицы не имеют синонимических пар в виде соответствующих словосочетаний.
3. Суффикс -тель
Семантическое поле сложных слов, образованных посредством указанного суффикса, прозрачно. Слова, объединяемые в данную словообразовательную группу, характеризуются в основном значением устройства или лица, выполняющего определенное действие (т.е. агентивной семантикой), названное опорным компонентом композита.
В словообразовательной системе современного чеченского языка отмеченный русский суффикс равнозначен по своему семантическому наполнению в основном суффиксам -хо, -рг. Сравним:
кораблестроитель кеманашдархо
золотоискатель дешилоьхург
звукоуловитель азсхъалоцург
зерноуловитель ялталоцург
В плане основ, составляющих рассмотренный тип сложных слов, наблюдается полное соответствие между параллельными русскими и чеченскими композитами; опорные компоненты данных сложных лексических единиц восходят преимущественно к девербативной форме, а также возможны адъективные основы.
Зависимые же части соотносятся либо с субстантивной, либо с адъективной основами.
Благодаря своей семантике носителя действия, исследуемая группа композитов в русском языке способна объективироваться на обоих известных уровнях синтаксиса. Например:
правдоискатель - 1) ищущий правду (словосочетательная объективация); 2) тот, кто ищет правду (предложенческая объективация);
картофелекопатель -1) копающий картофель (словосочетательная объективация); 2) машина для выкапывания картофеля (предложенческая объективация);
Сравним с чеченскими соответствиями:
картолашъохкург 1) картолашохкушерг (предложенческая объективация); 2) картолашохкумашен (словосочетательная объективация).
4. Суффикс -ость
Семантическое поле композитов с выделенными суффиксами в обоих языках однозначно: сложные лексические единицы подобного типа несут качественную, оценочную характеристику состояния, что обусловлено семантикой их суффиксов, производящих в словообразовательной системе языка имена качества.
Сопоставительный словообразовательный анализ выявил в чеченских сложных лексических единицах, синонимичных соответствующим русским сложным словам, продуцируемым с помощью суффикса -ость, словообразовательный показатель в форме суффикса -алла, реже в форме суффикса -р.
Сравним:
грузоподъемность кираайдаралла
самоокупаемость шенхоржалла
самонадеянность б1оболар
В противовес однозначности семантической нагрузки, привносимой в данные слова производящими суффиксами -ОСТЬ, -ЛЛА и - р, основы, входящие в их состав, варьируются. Это может быть и субстантив, и адъектив, и местоимение. Точнее, опорные компоненты таких сложных слов в обоих языках восходят к адъективу, зависимые же «вспомогательные» части происходят преимущественно от адъективных, реже от местоименных основ [3, с.213].
Таким образом, здесь наблюдается высокая активность имени прилагательного, которое, как мы имели случай убедиться в предшествующих группах, не отличается особой продуктивностью, тем более в роли опорного компонента сложных существительных.
Изучение синтаксической сферы употребления русских сложных слов анализируемого словообразовательного типа обнаружило их способность лишь к словосочетательной объективации, что, в свою очередь, обусловлено их семантикой. Сравним:
русск: дальновидность - видеть далеко, хладостойкость - устойчивая к холоду и т.д.
чеч.: б1аьрамецгалла - б1аьрамециг хилар; харцлоьралла - харцлоьраллалелор и т.д.
Несмотря на отмеченные сходства между русскими сложными лексическими единицами с суффиксом -ость, выражающими определенную характеристику состояния, и их чеченскими эквивалентами на суффиксы -лла(а), -р, фактический материал и внутри рассматриваемой группы выявил в системе чеченского языка случай «описательной» или синтаксической передачи сложных слов на -ость.
Так, сравним:
самоокупаемость - шиенхоржалла
боеспособность - т1ом бабалар -
благосклонность - дикалаар
благозвучность - дикахазар
Сопоставительное словообразовательное исследование сложных слов, организующих данную группу, позволяет заметить, что внутри рассматриваемой группы встречаются русские композиты с суффиксом -ость, чеченские лексические эквиваленты которых не соответствуют цельнооформленному сложному слову, а выражаются его сочетанием с простым словом.
Сравним:
благотворительность г1оьналла
жизнеспособность доьналла
Таким образом, были рассмотрены наиболее продуктивные словообразовательные показатели, участвующие в конструкции композитов внутри словообразовательных систем современного русского и чеченского языков.
Изучение формантов, производящих сложные слова, зафиксированные в словарях, выявило большое разнообразие семантических оттенков, привносимых в эти слова анализируемыми суффиксами, выполняющими смыслоразличительную роль.
Почти во всех представленных словообразовательных группах сложных существительных в современном русском языке суффиксальный способ словообразования сопровождается интерфиксацией, сущность которой, по Е.А. Земской, состоит в том, что «между двумя морфемами вставляется семантическая прокладка, устраняющая сочетания фонем, запрещенные законами морфологии или нетипичные для структуры русского слова» (Земская 1964).
В рассматриваемых русских примерах зафиксированы также малоактивные случаи «нулевой интерфиксации», но отсутствие интерфиксальных показателей не отражается на общем процессе словосложения.
В отличие от русского словопроизводства, в чеченском языке класс композитов с нулевым интерфиксальным показателем намного обширнее, так как интерфиксальное словосложение почти не характерно для словообразовательной системы современного чеченского языка.
Итак, классификация сложных лексических единиц в соответствии с производящими формантами, обнаружившая большое количество новообразований, еще раз позволила убедиться в высокой продуктивности одного из наиболее распространенных способов современного словопроизводства - сложно-суффиксального способа в сочетании с интерфиксацией.
Выводы
Результаты сравнительно-типологического исследования, семантический и грамматический анализ природы русских и чеченских сложных имен существительных позволяют сделать следующие выводы:
1. Соотношение понятий и именующих их сложных существительных в русском и чеченском языках определяется спецификой грамматического строя и лексического фонда этих языков, и потому существенно различно.
2. В большинстве структурных типов сложных слов рассматриваемых языков наблюдается значительное сходство, обычно обусловленное проявлением общих языковых законов. Общими словообразовательными свойствами сопоставляемых чеченского и русского литературных языков являются:
а) наличие структурных моделей сущ. + сущ., прил. + сущ., числ. + сущ.;
б) наличие производных и непроизводных основ.
3. К контрастивным особенностям рассматриваемых моделей словообразования в сопоставляемых языках относятся:
а) способы соединения компонентов в сложном целом: в чеченском языке - без соединительных элементов (если не считать отдельных случаев наличия в исходе первого компонента падежного форманта); в русском языке возможны соединения с помощью интерфикса и без него;
б) функциональные возможности частей сложного слова: в чеченском языке почти во всех структурных типах компоненты сложного слова могут употребляться в виде самостоятельных слов, тогда как в русском языке это возможно не всегда;
в) усечение первой основы в модели структурного типа прил. + сущ. в русском языке, при сохранении полносложности компонентов этой модели в чеченском.
5. В русском и чеченском языках необходимо четко дифференцировать морфемный состав и словообразовательную структуру композитов. Подобное понимание вопроса особенно важно в работах сопоставительного плана, поскольку, например, русские композиты, образованные разными способами, но имеющие один и тот же морфемный состав, нередко получают в чеченском языке различное эквивалентное выражение.
Рецензенты:
Навразова Х.Б., д.ф.н., профессор кафедры чеченской филологии ФГБОУ ВПО «Чеченский государственный университет», г. Грозный;
Халидов А.И., д.ф.н., профессор, зав. кафедры чеченской филологии ФГБОУ ВПО «Чеченский государственный университет», г. Грозный.