Помимо биологического и социального аспектов в анализе проблемы пола сложился третий, символический, или философско-культурный аспект, согласно которому мужское и женское на онтологическом и гносеологическом уровнях существуют как элементы культурно-символических рядов: мужское-рациональное-духовное-божественное-культурное; женское-чувственное-телесное-греховное-природное.
Анализ проблем пола занимал важное место не только в западной, но и в отечественной философской и педагогической мысли XIX века; впервые обозначается дискуссионность и полярность взглядов на сущность мужского и женского начал [8, с. 56]. Общий контекст в подходах к ее рассмотрению был обусловлен поиском разрешения внутренних противоречий и путей дальнейшего развития российской действительности. В условиях сословного характера культуры и просвещения философская и общественно-педагогическая мысль России была неоднородной, о чем свидетельствуют такие направления в ее развитии, как славянофильство и западничество, общечеловеческое и общенациональное, либерально-гуманистическое, радикально-демократическое, религиозно-философское и др. В рамках этих направлений разрабатывались идеи свободы и гуманизма, общедоступности образования, всеобщего бесплатного начального образования, создания русской национальной системы воспитания, связи обучения с трудовым воспитанием, профессиональной подготовкой и т.д. Данные идеи наряду с вопросами детерминированности различия полов явились методологическими основаниями в подходах философской и педагогической мысли к гендерному аспекту, в котором проблемам осмысления различия полов, роли женщины в семье, создания условий для общественного воспитания и образования женщин отводилось одно из ключевых мест.
В связи с этим представляет интерес обращение к размышлениям представителей ее основных направлений.
Наиболее ярко подходы славянофильства к проблеме гендера в контексте сложившихся исторических и философских идеалов разумности и цельности русской культуры представлены во взглядах А. С. Хомякова (1804-1860). Семья для него - это божественно санкционированный союз полов, в котором «сердце женщины» облагораживает «ум мужчины»; это «святыня», высшая нравственная ценность, в которой эгоистическая (нормальная) любовь преобразуется в высший тип любви на основе «самоотрицающегося эгоизма». В отличие от социальной, политической сферы именно семья создает условия для преодоления «антагонизма полов» [14, с. 286]. В этой связи А.С. Хомяков считал неприемлемым признание права женщины на свободный развод, так как это может привести к «войне полов», деградации общества в целом. Только дети и семья могут быть, по Хомякову, священной защитой, которая «спасет слабость женщины от буйной энергии мужского превосходства» [Там же. С.262].
Следует согласиться с мнением исследователя А.А.Безруковой, что «взгляды А. С. Хомякова вполне традиционны: пол трактуется им в чисто биологическом смысле, а половая дифференциация, антагонизм и подчинение женщины - как «природная» и «божественная» данность» [1, с. 5]. Данные идеи в последующем будет разделять П.Ф. Каптерев. «Гений ума - мужской гений, гений сердца - женский», - отмечает П.Ф. Каптерев [5, с. 114].
Следует заметить, что несмотря на принадлежность к разным направлениям, русские философы выделяют общие характеристики женщины. Женское как начало сердца связывается ими с впечатлительностью, мечтательностью, жалостью, милосердием, состраданием, нежностью, кротостью, смирением, жертвенностью [7, с. 56].
Более развернутую концепцию понимания роли женщины в контексте христианского идеала семьи, национально-образовательных задач в области воспитания, представили И.Ф.Богданович и А.А. Ширинский-Шихматов.
Отвечая на вопрос о цели супружества, как об всех интересах двух человек, и что для этого требуется, Богданович пишет: «Непринужденного поведения, искреннейшей любви во всех обстоятельствах, дружеского участия в печалях, болезнях, гонениях; словом, добрые супруги добро и зло должны считать общею их частью» [3, с. 105-106]. В отличие от Хомякова он не рассматривает подчинение женщины мужчине как природную данность. Подчеркивая, что «природа, сделав различие в полах, все вещи сделала для них общими, следственно, добродетели и пороки по сей связи имеют равномерные влияния» [Там же. С. 110]. В случае разногласий («в нравах по воспитанию, по привычкам или темпераменту») «благоразумие и спокойствие жизни требуют сколько возможно стараться уступать слабостям и мало-помалу нежнейшим образом исправлять то, что исправить возможно всякое принуждение и азиатское начальство весьма неудобны, ибо... раздражая более и более, наконец, произведет ненависть, а тогда едва ли уже остается другой способ, кроме позорного развода» [3, с. 106]. Добрые нравы семьи он рассматривает как залог успешного воспитания детей.
Признавая равенство способностей мужчины и женщины от природы, И.Ф.Богданович считал вполне закономерным разностороннее умственное образование женщины - «наука и литература могут также быть предметами жизненного призвания женщин». Однако при этом отмечал, что женщины, «кои соединяют в себе все приличные дарования их пола» - редкость. В нынешнем веке все хотят более заниматься ученостью, нежели должностями, не разделимыми с их положением» [Там же. С. 111].
В трактате «Письма о воспитании благородной девицы...» А.А. Ширинский-Шихматов одним из первых изложил системно подходы к правильному и разностороннему воспитанию девочки-девушки-женщины. Углубляя мысли Я.А.Коменского, он подчеркивал доступность и целесообразность воспитания женщины на разных возрастных этапах: «Надобно стараться, чтобы слова учение, урок, задача и прочие классные термины не возбуждали в сердце учащейся никаких неприятных чувств, чтобы урок следовал за отдохновением и отдохновение за уроком с одинаковым удовольствием» [17, с. 195-196]. Однако следует заметить, что данные размышления были адресованы воспитателям девушек, чьи родители относились к состоятельным свободным сословиям. Крестьянские девочки воспитывались почти исключительно в духе традиций народной педагогики.
Иной взгляд на вопрос о гендере, назначении женщины в семье и обществе высказали революционеры-демократы 50-х годов XIX века. Статьи М.М. Михайлова сыграли важную роль в распространении идей о равноправном образовании и воспитании женщин и мужчин, в преодолении домостроевских взглядов на роль женщины в семье и обществе.
Представители данного направления в русской общественно-педагогической мысли рассматривали проблему гендера в контексте задач борьбы против изживших себя крепостнических отношений. В этой связи представляет интерес обращение к рационалистической «философии пола» Н. Г. Чернышевского (1828-1889). Для него природная данность разделения людей по половой принадлежности на женщин и мужчин - «проклятие» человека. В отличие от консервативных точек зрения на первенство мужчины, духовное таинство семьи, присутствующих в философии славянофильства, русской религиозной философии, он рассматривал семью как форму подавления личности женщины, поэтому считал необходимым «радикальное преобразование отношений полов между собой, а также всего порядка общества» [15, с. 399]. Вариант такого преобразования общества, основанный на сочетании идей французского утопического социализма и философии «здорового эгоизма» немецкого философа JI. Фейербаха, Чернышевский предлагал в своем романе «Что делать?». Эмансипация женщин в концепции Чернышевского - это ее равенство с мужчиной, избавление от семейного угнетения, экономическая независимость, возможность образования. Как справедливо отмечает О.В. Рябов, финал человеческой истории Чернышевский представлял следующим образом: «Но когда-нибудь будут на свете только «люди»; ни женщин, ни мужчин (которые для меня гораздо нетерпимее женщин) не останется на свете. Тогда люди будут счастливы» [7, с. 64].
Для Чернышевского понятие «свободная любовь» обозначало искренность, отказ от деспотизма, насилия над чувствами, отказ от ревности. В этом смысле взгляды Чернышевского утверждали идею «свободной любви» и гражданского брака.
Рассматривая отношения между мужчиной и женщиной в романе Чернышевского, Н. С. Лесков отмечает, что теория «свободной любви» оказалась несколько утопичной и на практике проявлялась совсем не так, как ее представлял Н.Г. Чернышевский. При этом женщины не только из разночинских, но и из дворянских семей уходили (как правило, со студентами недоучками) от своих мужей в коммуны по типу известных швейных мастерских Веры Павловны из романа «Что делать?», оставляя на произвол судьбы своих детей. В коммунах процветали бездеятельность, аморальность, нищета. Следует заметить, что при общей положительной направленности в борьбе за равенство полов в условиях борьбы консервативных и радикальных тенденций, взгляды Н.Г. Чернышевского на роль женщины в обществе, семье находились в противоречии с общечеловеческими понятиями о женской добродетели, любви, верности, ответственности за воспитание детей, следовательно, не могли оказать существенное влияние на общественную практику и философско-педагогическую мысль дореволюционной России. Не удивительно, что финал человеческой истории Н.Г.Чернышевский представлял следующим образом: «Но когда-нибудь будут на свете только «люди»; ни женщин, ни мужчин (которые для меня гораздо нетерпимее женщин) не останется на свете. Тогда люди будут счастливы» [16, с. 152].
В контексте русской религиозной философия проблема гендера подвергалась осмыслению в работах Л.Н.Толстого, В. С. Соловьева и В. В. Розанова и др.
Вопросы о роли женщины и мужчины, устройстве семьи и семейном воспитании нашли своё отражение в работах Л.Н.Толстого «О браке и призвании женщины», «Так что же нам делать?», «Выдержка из частного письма по поводу возражений на статью "Женщинам"», «Записки матери», «Женщины», «Записки мужа», «Мысли о воспитании», «Мать», «Об отношениях между полами», «Разговор отца с сыном», «О соске [Об уходе за маленькими детьми]», «Мысли о воспитании» и т.д.
В своих размышлениях Л.Н. Толстой? опираясь на теории Аристотеля и Платона, утверждал, что семья базируется на основаниях патриархальности, где ведущая роль принадлежит мужчине, взаимное половое влечение - есть «животное в человеке», стремление женщины к равноправию - не что иное, как «уродство».
Позиции женщины и мужчины рассматриваются им как способы служения Богу и людям. При этом служение Богу - это то, что создает условия для единения женщины и мужчины на основе блага и любви. Во всем остальном - это две полярности. К увеличению блага в существующем человечестве призваны преимущественно мужчины; к продолжению самого человечества призваны преимущественно женщины. Из этого различия, указывал мыслитель, вытекают обязанности тех и других
Рассуждая о назначении мужчины и женщины, в контексте христианства, критикуя цивилизацию как извращение божественной правды и человеческого естества, Толстой писал: «Назначение женщины и мужчины одно и то же: служение Богу. Но способы служения того и другого пола различны и точно определены. И потому каждый пол должен служить Богу своим, определенным для него способом. Главное, исключительное дело женщины, ей только одной предоставленное и необходимое для жизни и совершенствования человечества, - это рождение и первое воспитание детей. И потому на это дело и на то, что соприкасается с ним, должны быть направлены все силы и внимание женщины. Женщина может делать всё то, что делает мужчина, но мужчина не может делать того, что делает женщина (деторождение и первое воспитание). И потому женщина должна полагать все силы на то, чтобы хорошо делать то дело (деторождения и первого воспитания), которое она одна может делать» [13, с. 414].
Л.Н. Толстой, вступая во вневременной диалог с античными философами, подчеркивал, что «... женщина делает большое дело: рожает детей, но не рожает мыслей, это делает мужчина. Женщина всегда только следует тому, что внесено мужчиной и что уже распространено, и дальше распространяет. Так и мужчина только воспитывает детей, а не рожает. Пока ты не замужем и с тех пор, как ты освободилась от деторождения, делай все то, что делает мужчина; но знай, что дело, в котором ничто не может заменить женщины, это - деторождение и первое воспитание. Женщина, - подчеркивал Толстой, - старающаяся походить на мужчину, так же уродлива, как женоподобный мужчина. Женщина, мать семейства, которая не умеет быть счастлива дома, не будет счастлива нигде» [10, с. 290].
Рабство женщины, по его мнению, заключено в том, что «... люди желают и ... пользуются ею, как орудием наслаждения» [11,с. 129]. За это женщина и «мстит» людям, ловя их в сети чувственности. «Половая, плотская любовь» препятствует, таким образом, достижению цели человеческой истории - единению людей во «благе, любви, добре». Толстой утверждал, что истинное и прочное соединение мужчины и женщины состоит только в духовном общении. Половое общение без духовного - источник страданий для обоих супругов.
Положение о роли женщины-матери, «исполняющей волю Бога», находит свое отражение в работе Л.Н.Толстого «Так что же нам делать?», он указывал на то, что настоящая же мать, зная на деле волю Бога, к исполнению ее будет готовить и детей своих. Л.Н. Толстой акцентирует смысл того, что именно нравственное поведение матери, а отнюдь не ее биологическая жизнь, играет определяющую роль константы духовно-нравственного становления ребенка.
По глубокому убеждению Л. Н. Толстого, высшее предназначение женщины состоит в «... спасении людей нашего мира от удручающих их бедствий. Вы, женщины и матери, сознательно подчиняющиеся закону Бога, вы одни знаете в нашем несчастном, изуродованном, потерявшем образ человеческий кругу, вы одни знаете весь настоящий смысл жизни по закону Бога, и вы одни своим примером можете показать людям то счастие жизни в подчинении воле Бога, которого они лишают себя. Вы одни знаете те восторги и радости, захватывающие всё существо, то блаженство, которое предназначено человеку, не отступающему от закона Бога, но Вы знаете счастие любви к мужу - счастие не кончающееся, не обрывающееся, как все другие, а составляющее начало нового счастия - любви к ребенку. Вы одни, когда вы просты и покорны воле Бога, знаете не тот шуточный парадный труд в мундирах и в освещенных залах, который мужчины вашего круга называют трудом, а знаете тот истинный, Богом положенный людям труд и знаете истинные награды за него, то блаженство, которое он дает» [Там же. С. 409].
Таким образом, нравственный смысл труда женщины: рождение, воспитание детей, хозяйствование, по мысли Толстого, является воплощением ее глубинной сущности.
Ретроспективный анализ взглядов Толстого показал, что яснополянский мыслитель определял структуру семьи как совокупность взаимосвязанных и взаимообусловленных элементов, где основной целью является союз мужчины и женщины, служащих Богу и людям двумя основными способами: у мужчины - физический труд, увеличение блага в существующем человечестве, у женщины - продолжение самого человечества - рождение детей. Первостепенное содержание деятельности семьи состоит в нравственном воспитании детей, инструментами которого является духовное общение и любовь между ее членами, а результатом является единение людей на основе Любви [4].
Проблема гендера объясняется дуализмом человеческой природы и мира: с какой бы стороны ни взглянуть на мир, он везде состоит из двух сторон, из двух крайностей, взаимно друг друга дополняющих. Есть тепло, и есть холод; есть эгоизм, и есть гуманизм; есть мужественность, есть и женственность, поэтому женщина предназначена дополнять сделанное мужчиной, а не только повторять.
Согласно теологии пола В. С. Соловьева, половая любовь - высшая и абсолютная ценность человеческого бытия. Только такая любовь, по Соловьеву, может создать «истинного человека», потому что «истинный человек в полноте своей идеальной личности не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих» [8, с. 513].
В «Смысле любви» Соловьёв писал, что «...пребывать в половой раздельности - значит пребывать на пути смерти. Истинный человек в полноте своей идеальной личности, очевидно, не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих». Требование высшего единства мужского и женского вовсе не означало того, что Соловьёв признавал ценность реальной женщины или хотел, чтобы мужчина усвоил некоторые женские добродетели, а женщина - мужские. Под высшим единством философ понимал мистический союз нового целомудренного человека (мужчины) с божественной вечной женственностью. Оба понятия, как всеединства, так и вечной женственности, к реальному отношению полов не имели никакого отношения. Об этом Соловьёв писал в предисловии к сборнику своих стихов: «1. Перенесение плотских, животно-человеческих отношений в область сверхчеловеческую есть величайшая мерзость. 2. Поклонение женской природе самой по себе, т.е. началу двусмыслия и безразличия, восприимчивому ко лжи и злу не менее, чем к истине и добру, есть величайшее безумие. 3. Ничего общего с этой глупостью и той мерзостью не имеет истинное почитание вечной женственности». В дополнение к этой весьма недвусмысленной характеристике женской природы в своей теории небесной всеобъединяющей любви Соловьёв полностью исключил женщину как возможный субъект эротических отношений. Говоря о половой любви и ее действительном значении, Соловьев имеет в виду не «физиологическое соединение», которое приводит к деторождению и не может «воссоздать цельность человеческого существа», а «соединение в Боге», т.е. платоническую, «духовную любовь», обращающую любящих друг друга мужчину и женщину в одного «цельного человека», способного одержать «победу над смертью» [6, с.129].
Таким образом, во взглядах русских религиозных философов прослеживается влияние консерватизма, характерными особенностями которого были враждебность и противодействие прогрессу, приверженность традиционному. В консерватизме обнаруживаются сходные идейные установки: признание существования всеобщего морально-религиозного порядка применительно предмета гендера, несовершенство человеческой природы в лице женщины, убеждение в ее природном неравенстве с мужчиной. Враждебность русской утопической мысли к женщине и женственности сочеталась с резкими нападками философов на женское освободительное движение, которое к концу XIX века с уверенностью заявило о своем существовании. Так, Н.Ф. Фёдоров назвал это движение «анормальным и тератологическим явлением», в основе которого лежит глубокое презрение к женщине. По мнению философа, стремление женщины к эмансипации связано с искусственностью городской жизни, в которой женщина ищет равноправия в юридическо-экономических сферах.
Целостный человек для Соловьева - это единство мужского и женского принципов, из которых первый (мужской) есть «субъект познающий и деятельный», т. е. «человек в собственном смысле», а второй (женский) - выступает в качестве «объекта познанного и пассивного» [7,с. 363]. Как мы видим, несмотря на необычность высокой оценки половой любви, в теологии пола В. С. Соловьева воспроизводится традиционная патриархальная логика бинарных оппозиций фемининного и маскулинного.
Теология пола В. С. Соловьева во многом повлияла на формирование взглядов таких представителей русской религиозной философии, как Н. А. Бердяев (1874-1948), В. В. Розанов (1856-1919), П. А. Флоренский (1882-1943).
Интересны мысли Н.А.Бердяева об амбивалентности женщины, как телесного и как сверх духовного; которое и уступает мужскому, и превосходит его. Под влиянием романтизма утверждаются представления о женщине как существе менее чувственном, чем мужчина. Культ женственности этого периода в России, так же как в Западной Европе и Америке, исключал идею женской сексуальности [7, с.68].
Для Н. А. Бердяева, например, эротическая энергия - это источник не только творчества, но и религии. Он утверждал, что «настоящая религия, мистическая жизнь», связанная с половой полярностью, «всегда оргиастична», а «половая полярность есть основной закон жизни и, может быть, основа мира» [2,с.15-16].
Взгляды мыслителей на роль женщины в семье несколько видоизменяются во второй половине XIX столетия. Сохраняя преемственность в понимании связи между христианскими идеалами и женским началом, отчетливо формулируется идея о том, что только влиянием женщины, в условиях семейных отношений мужское и деспотическое чувство долга «обращается в отрадное чувство любви, сознание добра - в непосредственное его осуществление» [7, с.57].
Данный тезис дополняется идеей о необходимости женского образования. В этой связи интерес представляют размышления П.Ф. Каптерева. «Христианство является как бы преимущественно религией женщин», - полагает П.Ф. Каптерев, аргументируя это тем, что оно проповедует «мирные добродетели»: любовь к людям, терпение, самоотречение, преданность и повиновение. В языческих же нравственных идеалах, напротив, «было более соприкосновения со свойствами мужского психического типа, чем женского» [5, с.80]. Не случайно, обращаясь к проблеме семьи и семейного воспитания, П.Ф. Каптерев акцентирует внимание на особой роли женщины. «В постановке семьи, ее настроении, в той домашней атмосфере, которая присуща каждой семье, самое большое значение принадлежит женщине, матери. Она чаще и больше остается с детьми, чем отец; она ближе к детям, чем отец, и больше вникает в детские нужды, лучше понимает детские интересы и потребности» [Там же, с.100]. Достаточно четко он формулирует педагогическую функцию женщины, при этом подчеркивает вслед за К.Д. Ушинским общественное значение женщины-матери для формирования гражданской позиции детей: «Если мать ясно понимает положение общества и государства, их взаимные отношения и те ближайшие задачи, которые стоят на очереди у того и другого, то она может оказать могущественное содействие образованию человека-гражданина; если же она чужда всем подобным вопросам и с головой погружена в переживание разнообразных мелочей своей женской жизни, тогда во влиянии семьи на формирование из дитяти человека-гражданина будет весьма существенный пробел» [Там же].
Таким образом, обращение к гендерному аспекту проблемы семьи в контексте русской философской и педагогической мысли России XIX века позволяет отметить ряд особенностей.
Философский аспект основан на амбивалентности отношения к женской природе как проявлению полярности бытия - греховной, разрушительной и, одновременно, созидающей. Дифференциация мужского и женского начал рассматривается также как метафизический или духовно-религиозный принцип. В основе русской философии пола - патриархальные основы, согласно которым доминанта принадлежит мужчине, даже при сравнительно высокой значимости женщины в условиях семьи оценка ее роли никогда не признавалась выше или равной мужской. Исключение составляли взгляды представителей радикализма в лице Н.Г.Чернышевского и его последователей.
Многовековая ориентация педагогического идеала на образ Бога определялась духом православного христианства и традициями патриархальной семьи, просуществовавшей в России вплоть до начала XX века. Гендерный аспект русской семьи - сильная власть отца и высокий нравственный авторитет матери - отражали отношения, характерные для русского общества этого периода; отец как глава семьи является источником не только земного благополучия семьи, но и ее вечного спасения. Именно семья является условием и формой преодоления полового деморфизма.
В русле идей либерализма и христианского гуманизма наметилась тенденция в рассмотрение женщины как «дара божьего и природы» наравне с мужчиной, что обусловило тенденцию развития женского образования и воспитания, наиболее явно проявившуюся только во второй половине XIX века.
Оценивая роль женщины в семье как воспитательницы, представители педагогического антропологизма подчеркивали не только ее природную чуткость к детям, но и необходимость образования, позволяющего олицетворять собой «пример живой заботливости» всех тех, кому дорого воспитание будущих поколений.
Рецензенты:
Мелешко Е.Д., д.фил.н., профессор, заведующий кафедрой философии и культурологии ФГБОУ ВПО «Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого», г. Тула;
Ромашина Е.Ю., д.п.н., профессор кафедры педагогики ФГБОУ ВПО «Тульский государственный педагогический университет им. Л. Н. Толстого», г. Тула.