В. Фон Гумбольдт - выдающийся немецкий деятель, живший и творивший на рубеже XVIII-XIX веков. Одним из важнейших достижений Гумбольдта считается открытие им ряда языковых антиномий - противоречий, заложенных в языке. Одной из основных задач данной работы мы видим исследование антиномии Гумбольдта о неразрывном единстве и внутренней противоречивости языка и мышления сквозь призму понятия национальной языковой картины мира и, в частности, проведения анализа на примере «температурной» метафоры, содержащей когнитивные метафорические модели температуры и отражающей определенные несоответствия ментальных процессов представителей разноструктурных языков - русского и английского.
Вопрос о связи языка и мышления получил широкое освещение в трудах множества исследователей и до сих пор привлекает внимание своей актуальностью и неоднозначностью. Ещё немецкий деятель В. фон Гумбольдт развил идею о том, что язык - это посредник между человеком и внешним миром, и утверждал, что «в каждом языке заложено своё мировоззрение» [4, с. 346]. В исследовании природы и свойств языка Гумбольдт изучал функционирование языка в широком смысле - «не просто в его отношении к речи и к её непосредственному продукту, набору лексических элементов, но и в его отношении к деятельности мышления и чувственного восприятия» [4, с. 75].
По Гумбольдту, «язык есть орган, образующий мысль», а интеллектуальная деятельность и язык представляют собой единое целое, что является необходимым, иначе, полагает Гумбольдт, «мысль не сможет достичь отчётливости и ясности, представление не сможет стать понятием» [4, с. 75].
Таким образом, Гумбольдт пришёл к заключению о том, что слово есть выражение нашего собственного взгляда на предмет, нашего видения предмета. Согласно идее Гумбольдта, язык как деятельность, направленная на понимание, - это «материал», «единый источник», который «передаёт духовную настроенность говорящих на одном языке» [4, с. 75]. Язык и дух «сливаются в единый и недоступный нашему пониманию источник» [5, с. 71]. Язык «находится между человеком и внешним миром и рисует взору каждого человека картину внешнего мира, в соответствии с зафиксированным в языке особым мировоззрением» [10, с. 1003].
Главное в языке - это его «внутренняя сущность», «индивидуальная специфика» и, по Гумбольдту, «внутренняя форма языка». Понятие формы языка играет значительную роль в трудах Гумбольдта. Под внутренней формой языка подразумевается способ соединения понятия со звуком, мысли - с языковой материей [1, с. 347]. Гумбольдт утверждает, что форма языка - это не просто «плод научной абстракции» или «мёртвое обобщённое понятие», это «порыв, посредством которого тот или иной народ воплощает свои мысли и чувства» [4, с. 71]. Исследователь убеждён, что трудность изучения формы языка состоит в том, что, с одной стороны, необходимо рассматривать язык как единое целое, с другой - в каждом языке можно обнаружить «резко индивидуальные черты» [4, с. 72]. Исходя из данного суждения, Гумбольдт приходит к выводу, что «характерная форма языка отражается в его мельчайших элементах, и каждый из них тем или иным и не всегда явным образом определяется языковой формой» [4, с. 71]. В этом отношении Гумбольдт приводит оригинальное сравнение языков с человеческими физиономиями: «сравнивая их [физиономии] между собой, живо чувствуешь, что индивидуальность неоспоримо присутствует, подобия очевидны, но никакие измерения и никакие описания каждой черты в отдельности и в их связи не дают возможности сформулировать их своеобразие в едином понятии. Своеобразие физиономии состоит в совокупности всех черт, но зависит и от индивидуального восприятия, именно поэтому одну и ту же физиономию люди воспринимают по-разному». Так же, по Гумбольдту, происходит и в языке: «многие языки - это не многие обозначения одного предмета, но разное рассмотрение его» [4, с. 72].
Похожее сравнение использует современный исследователь О. А. Корнилов в своей работе «Языковые картины мира как производные национальных менталитетов». Определяя понятие национальной языковой картины мира как отражения объективного мира обыденным (языковым) сознанием конкретного языкового сообщества и подтверждая тем самым идею о существовании неразрывной связи между языком и мировоззрением, О. А. Корнилов сравнивает языковую картину мира с портретом человека, у которого есть как особенно выразительные черты, так и «неспецифические» [6, с. 93-94]. Каждая национальная языковая картина мира, утверждает исследователь, фиксирует уникальное мировосприятие именно конкретного языкового сообщества [6, с. 112-113]. Так же и по Гумбольдту, «каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, «круг», из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой «круг» [1, с. 346]. «Лингвистическая вербальная модель знания» является в определённом отношении «зеркальным отражением логической структуры мировоззрения» [8, с. 87].
Итак, Гумбольдт убеждён, что мышление без языка невозможно, они не существуют отдельно друг от друга, вместе формируя «языковое мышление» [1, с. 339]. Гумбольдт «ставит вопрос о языке как абстрактной системе, развивающейся и функционирующей по своим законам» [9, с. 111]. На основании данных суждений Гумбольдтом была выведена одна из важнейших антиномий языка - антиномия неразрывного единства и внутренней противоречивости языка и мышления. Полагаем, что данная антиномия В. фон Гумбольдта, а также выдвинутые им идеи о внутренней форме языка и о языковом круге послужили основой для дальнейших исследований связи языка и мировоззрения народов в рамках понятия «национальной языковой картины мира».
Национальную языковую картину мира составляют философские и психологические особенности народов, в определении которых можно исходить из следующих принципов: общей системы ценностей, зависящей от социально-экономических, географических условий и от образа жизни конкретного народа. Идея отражения системы мировоззрения в языке с учётом когнитивного языкового развития и наших представлений о мире, безусловно, согласуется с представленной Гумбольдтом антиномией о неразрывном единстве и внутренней противоречивости языка и мышления. Мышление является своего рода резервуаром знаний о мироздании, отражающемся в языке, и определено особенностями национальной языковой картины мира носителей языка. Гумбольдт «объединяет язык, мышление и творческую активность личности, которые составляют основу любого текста» и связывают проблему изучения языка с «врождённой способностью человека к расшифровке кода, заложенного в языке» [9].
Размышления Гумбольдта о языковом «круге» или «круге понятий» в языке «каждого и даже нецивилизованного народа» [9, с. 111] непосредственно связанны с концепцией национальной языковой картины мира и определяют связь между языком и мировоззрением народов. Так, Гумбольдт убеждён, что «все попытки свести многообразие различного и отдельного к общему знаку, доступному зрению или слуху, являются всего лишь сокращёнными методами перевода» [4, с. 317]. Исследователь совершенно справедливо отметил, что в языке можно обнаружить гораздо большее количество понятий, которые «сплетены» со своим языком так тесно, что «не могут быть общим достоянием всех языков и без искажения не могут быть перенесены в другие языки» [4, с. 317-318]. Так, в русском и английском языках существует множество особенностей, присущих конкретному языку, ввиду существования различий между национальными языковыми картинами мира носителей данных языков, при переводе которых с одного языка на другой переводчик непременно сталкивается с рядом трудностей.
Особенно ярко разнообразие смысловой наполненности текстов на языке оригинала и перевода проявляется, к примеру, при сопоставлении метафоричности выражения эмоций и чувств в русскоязычных и англоязычных текстах. Метафоричность языка - это важная составная часть, являющаяся тем самым понятием, «сплетённым со своим языком» и, по Гумбольдту, непереносимым в другие языки без допущения определённых искажений. В силу различий ментальности метафоричность одного языка неизбежно отличается от метафоричности другого, что доказывает проведённый анализ так называемой «температурной метафоры», т.е. метафоры, в которую заложены когнитивные метафорические модели температуры. Существование метафорических когнитивных моделей объясняет теория, разработанная Дж. Лакоффом и М. Джонсоном и описанная ими в книге «Metaphors We Live By». В рамках подхода Дж. Лакоффа и М. Джонсона метафора рассматривается как когнитивный механизм и не ограничивается лишь сферой языка, а сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Эмоция, по мнению авторов, чаще всего не выражается прямо, а осмысляется по образу некоторой другой системы, уподобляясь чему-либо [13, c. 57-58].
Данная точка зрения быстро получила широкую поддержку как зарубежных, так и отечественных лингвистов. Например, В. Ю. Апресян и Ю. Д. Апресян в своей статье «Метафора в семантическом представлении эмоций» отмечают справедливость подхода Дж. Лакоффа и М. Джонсона и подчёркивают его достоинства в возможности ввести в описание и толкование эмоций не только слова, но и большие метафорические выражения [1, с. 29].
Исходя из данных гипотез, был проведён анализ особенностей метафорического выражения эмоций с помощью температурных метафор, отражающих специфику национальной языковой картины мира и демонстрирующих взаимосвязь мышления, мировоззрения народа с языком. Примеры для анализа метафоричного выражения эмоций персонажей были взяты из различных художественных произведений русскоязычных авторов (А. П. Чехов, Н. В. Гоголь), а также англоязычных (O'Henry, Ray Bradbury и F. Scott Fitzgerald). Стоит отметить, что выбор художественных произведений для анализа обусловлен наличием в них множества диалогов и живой речи, наполненной эмоциями и чувствами, при выражении которых авторы часто прибегают к использованию метафор и температурных метафор, в том числе.
Проанализировав примеры температурных метафор из рассказов русскоязычных авторов можно сделать вывод о том, что, в зависимости от температурной модели, представленной в метафоре, отобранные примеры можно подразделить на две основные группы, а именно: метафоры с когнитивной моделью высокой температуры и низкой температуры.
Так, на основании 59 проанализированных температурных метафор русского языка, было обнаружено 35 примеров, демонстрирующих когнитивную модель повышенной температуры. Среди данной группы метафор была отмечена тенденция к выражению таких негативных эмоций и чувств, как недовольство, негодование, или даже ярость и злость: «восставал и горячился против вашей умственной сферы» [11]; «не горячитесь, сейчас урядник приедет» [11]. Подобную ассоциацию можно объяснить с соматической точки зрения, что подразумевает уподобление повышения температуры человека при переживании негативных эмоций.
Существует множество примеров, когда когнитивной модели огня или пламени уподобляются чувственность, страсть, желание: «пламенно люблю астрономов, поэтов...» [11]; «жгучее желание» [3]. Соответствие данных эмоций моделям пламени и огня доказывает следующий пример: «но желание то погашала мысль» [3], где исчезновение чувства, желания, как правило, выражается когнитивной моделью тушения огня, пламени. Кроме того, можно найти и соматическую основу такой ассоциации: совпадение симптомов человека, испытывающего лихорадку, жар и переживающего страстные чувства героя.
Также были найдены примеры, когда эмоции находят своё непосредственное физическое проявление в изменении цвета лица. Это подразумевает покраснение щёк и лица человека при испытании определённых эмоций. Например, при чувствах стыда и смущения, что, как показывают проанализированные примеры метафор, встречается наиболее часто: «а учительница вспыхнула и шмыгнула в соседнюю комнату» [11], «Анне Акимовне вдруг стало стыдно, что у нее горят щеки...» [11], «Щеки ее разгорелись, это ее смущало...» [11].
Всем известно отношение к огню как к явлению чрезвычайно опасному. Именно с этим фактом связано наличие в русском языке большого числа метафор, выражающих ощущение страха с помощью когнитивной модели огня: «боится женитьбы, как огня» [11].
Развивая вопрос о выражении страха и опасений, следует перейти ко второй подгруппе, выделенной в начале статьи - метафоры с когнитивной моделью пониженной температуры. В ходе исследования было обнаружено 24 данных температурных модели.
Как уже было упомянуто выше, чувство страха часто выражается когнитивной моделью огня. Но есть и такие примеры, когда это чувство представлено абсолютно противоположными понятиями - лёд: «и сердце вдруг леденеет» [3] или холод: «Городничий и прочие трясутся от страха» [3], «Я пал духом, дорогой мой, - пробормотал он, дрожа от страха» [11], «Эти слова подействовали на меня грубо... и я стала дрожать от страха и плакать» [11]. В данном случае, приведённые выдержки являются явными примерами симптоматической лексики. Физическое проявление чувств (трястись, дрожать) сравниваются с эмоциональным состоянием.
Кроме того, несмотря на значительное количественное превосходство температурных метафор с заложенной когнитивной моделью холода, выражающих страх, есть примеры, свидетельствующие об использовании таких образов, как «холод» и «процесс охлаждения», для выражения спокойствия, умиротворения. Соматическая основа данных примеров метафорических моделей - это, с нашей точки зрения, охлаждение температуры тела человека при расслаблении или успокоении после переживания определённых бурных эмоций: «хладный сон» [11]; «- Остыньте, а я пойду посмотрю, что с ним» [11]. Данные когнитивные модели («холод» и «охлаждение») также могут метафорически характеризовать жестокость героев: «холодная кровь» [11]; «начальники поступали с ним как-то холодно-деспотически» [3].
Для анализа английских метафор температуры было собрано 53 примера, 29 из которых - модели низкой температуры, что отличает процесс концептуализации метафор, а значит, и образ мышления англичан от русских. В ходе исследования было замечено, что среди моделей низкой температуры в английской речи наиболее часто встречающейся когнитивной моделью является понятие «холод».
Данная модель может использоваться для выражения равнодушного отношения героя к чему-либо или кому-либо: «Her dislike was evident in the coldness with which she spoke» [12]; «she said, with a sudden coldness» [14]; «Bobby was coldly regarding the scene» [14].
Нередко холод уподобляется негативным эмоциям. Поэтому встречаются примеры, демонстрирующие строгость, жестокость характера героя с помощью данной когнитивной модели: «asked the Kid, with cold dignity» [14].
Суровость (а иногда и в комбинации с его равнодушным отношением) часто может выражаться не только исключительно языковыми способами, но и с физиологической точки зрения, что также реализуется метафорически.
Так, подобные температурные метафоры используются в описании глаз человека, а именно его безразличного или жёсткого взгляда: «a look of cold suspicion» [14]; «dark eyes with a cold flash in them» [14].
Как и русскому языку, английскому свойственно сравнение понятия холода с чувством страха и ужаса: «her voice rose to a scream that sent a chill to Harry's heart» [12]. Причина данной ассоциации была упомянута в анализе сходных по когнитивной модели русских примеров.
Некоторые метафоры используют этот же образ для выражения хладнокровности или даже отсутствия отражения каких-либо чувств, например, на лице человека: «icy-cold face» [12]; «cold, marble face that chilled the noonday» [14].
Что касается когнитивных моделей повышенной температуры, многочисленно выраженных в русском языке, английскому языку менее характерно уподобление эмоций таким образам, как огонь, пламя, кипяток и т.п. В ходе исследования было обнаружено 24 подобных примера.
Так, процесс горения, а именно когнитивная модель огня нередко обладает тенденцией к выражению негативных эмоций героев, как, например, ярость и злость: «The Guadalupe country is burning up about that old Dutchman I plugged down there» [14]. В этом английский образ мышления, а также и процесс концептуализации эмоций ярости и гнева, в определённом отношении похож на русский.
Важно отметить, что в английском языке прослеживается тенденция использования когнитивной модели повышенной температуры в описании стрессовых, напряжённых ситуаций, например, ссор: «a heated argument» [14]; «arguing with myself quite heated» [14].
Как и в вышеописанных неоднозначных случаях, встречающихся среди температурных метафор в русском языке, английские метафоры также могут нести когнитивную модель с нейтральным смыслом, т.е. обозначать что-то среднее, не горячее и не холодное. Такие примеры следует отнести к группе метафор с когнитивными моделями, связанными с понятием «теплота». В английском языке, также как в русском, теплота чаще ассоциируется с положительными чертами характера, а именно добротой, сердечностью и нежностью: «a warm glow settled over him» [12]; «he waited in the dark street <...> all warm and glowing» [12].
Из рассмотренных примеров, очевидно, что в русском языке больше метафор с когнитивными моделями, выражающими такие понятия, как огонь, пламя, горение, тогда как в английском языке, напротив, преобладают метафоры, связанные с понятиями холода, льда и охлаждения, что, безусловно, связано с понятием национальной языковой картины мира.
Данные наблюдения свидетельствуют о том, что, поскольку русские ассоциируют свои чувства с огнём и возгоранием, их эмоциональные языковые образы динамичны. Особенностью русской культуры общения, таким образом, является открытое и неконтролируемое проявление эмоций. В то же время характерной чертой культуры англоязычного общения является сдержанность и замкнутость в выражении чувств. Именно это качество, нашедшее отражение в национальной языковой картине мира англичан, относится к важнейшим ценностям английской коммуникативной культуры, а выражение негативных эмоций особенно неприемлемо среди носителей английского языка.
Как показывает проведённое исследование, проблема взаимодействия национальной языковой картины мира, с одной стороны, определяет особенности языковой коммуникации, а с другой - мировоззрение коммуникантов. Связь языка и мышлении, как было отмечено выше, исследовалась ещё В. фон Гумбольдтом, который видит её сквозь призму «внутренней формы языка» и «языкового круга», понятий, разработанных им и заложивших основу для дальнейших лингвистических исследований, в частности, проблематики национальной языковой картины мира. Таким образом, полагаем, что антиномию В. фон Гумбольдта необходимо учитывать в ходе дискурсивного анализа метафоричности художественных текстов, созданных в рамках лингвистических моделей разноструктурных языков.
Статья подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 14-04-00185.
Рецензенты:
Фаткуллина Ф.Г., д.ф.н., профессор, заведующий кафедрой русской филологии Башкирского государственного университета, г. Уфа.
Каримова Р.А., д.ф.н., профессор, кафедра современного русского языкознания Башкирского государственного университета, г. Уфа.