Современное общество актуализирует проблему духовно-нравственного воспитания молодежи, постулируя ее в качестве важнейшей стратегической задачи и гаранта планетарной безопасности. Это связано, прежде всего, с ухудшением нравственной культуры общества, ростом его криминогенности, алкоголизацией и наркотизацией населения, половой распущенностью и прочими отклонениями от норм общечеловеческой морали. Ситуацию усугубляет излишняя прагматическая направленность граждан, ориентирующихся в основном на ценности материального характера и свойства. При этом весьма опасной тенденцией является их неоправданно толерантное отношение к всевозможным моральным и социальным патологиям (как то гомосексуализм, проституция, стяжательство и т.п.), что является свидетельством несомненной духовной деградации общества. Здесь стоит задуматься о судьбе многих цивилизаций, гибель которых была в решающей степени обусловлена именно демонстративной терпимостью к моральным и социальным аномалиям.
Современное искусство и средства массовой информации в свою очередь также содействуют ухудшению моральной обстановки, делая чрезмерный акцент на гедонизме, активизируя исключительно потребительские инстинкты человека в угоду экономическим интересам шоу-бизнеса. В свое время Л.С. Выготский абсолютно верно указал на закономерные последствия подобной политики: «Нет более верного средства толкнуть ребенка на какой-либо негативный поступок, нежели подробно описать последний» [1, с. 259]. Ежедневно только с экрана телевизора молодежь наблюдает различные образцы табуированных действий: потребление спиртных напитков, табакокурение, агрессивное поведение, сексуальная неразборчивость, употребление ненормативной лексики и мн. др. Естественно, что в такой атмосфере довольно трудно пропагандировать общечеловеческие ценности, когда современные реалии диктуют молодым людям совершенно иную модель поведения, целенаправленно и последовательно оказывая негативное влияние на сознание формирующейся личности. Бесспорно, сложно внушить, к примеру, девочкам неприятие алкоголя и сигарет, когда чуть ли не в каждом кинофильме они видят огромное количество курящих и пьющих женщин, но при этом красивых, умных, успешных, достойных любви и уважения.
Следует также признать, что переориентация искусства с воспитательно-формирующей функции на развлекательно-гедонистическую и материально-прагматическую приводит к нивелированию творчества как такового и оттеснению «настоящего» искусства на задворки культуры. Ведь значительное количество писателей, режиссеров, художников, композиторов «врастают» сегодня в шоу-индустрию, создавая свои произведения, прежде всего, как товар, предназначенный для массового потребления.
Внушает опасение тот факт, что подобное «псевдоискусство» находит своих активных почитателей именно среди молодежи, которая, как известно, в России составляет 23 % от общего населения страны, то есть 33 миллиона человек. Это дает нам представление о масштабах возможной антропологической катастрофы, спровоцированной негативным воздействием искусства и средств массовой информации на подрастающее поколение.
Не меньшую тревогу вызывает и то, что трансляция искусства сегодня осуществляется через телевидение. Во все времена молодежь была активна и созидательна: посещала театры, музеи, выставки, художественные галереи, библиотеки, с энтузиазмом участвовала в просоциальной деятельности. В настоящее время всеобщая субпассионарность привела к тому, что подавляющее большинство людей утратило былую активность и все свое свободное время предпочитает проводить в пассивном созерцании телевизора. Как верно заметил А.П. Запесоцкий: «Телевидение абсолютно доминирует в структуре досуга жителей страны, как по затрачиваемому на просмотр телепередач времени, так и по числу людей, занимающих ежевечерне места перед экранами телевизоров... величина среднесуточной аудитории телевидения (выраженная в показателях охвата - количество человек, включивших телевизор) колеблется в интервале 75-80 % населения» [2, с. 33].
В связи с этим отечественные ученые сходятся во мнении, что в России формируется особый тип культуры, в основных своих чертах схожий с Древним Римом, потворствующим низменным инстинктам римского плебса, чья жизнь подчинялась лозунгу: «Хлеба и зрелищ!». Приходится признать, что данный тезис не утратил своей актуальности и для наших современников. Стремясь удовлетворить гедонистические инстинкты и потребности человека, искусство трансформируется в индустрию развлечений, забыв о своем социальном назначении - духовно возвышать и социально совершенствовать человеческую натуру, формируя верную систему ценностных координат и направляя энергию масс в русло созидательно-творческой и социально-одобряемой деятельности. Ведь воспитательный потенциал искусства весьма велик. Оно являет собой и важнейший способ познания окружающего мира, и инструмент исправления общественных нравов, и механизм нравственного становления и развития человека, и средство успешной социальной коммуникации. Функциональный диапазон искусства довольно широк, и в числе особо значимых функций можно выделить воспитательно-социализирующую, культурно-образовательную, ценностно-ориентирующую, мировоззренческую, нормативно-регламентирующую, деятельностно-практическую, эмоционально-психологическую, информационно-коммуникативную, развлекательно-гедонистическую, гуманистическую, катарсическую и др. Именно высокое социальное назначение и определило полифункциональность искусства как формы общественного сознания и способа духовно-практического познания и освоения мира человеком. Историческая миссия искусства детерминирует его моральную устойчивость, прогрессивность и гуманизм, невзирая на любые эпохальные изменения и неблагоприятные общественные условия.
К сожалению, современное искусство не в полной мере реализует свою социальную роль, активно стимулируя развитие грубых, низменных инстинктов людей, насаждая модель праздно-развлекательного образа жизни, пропагандируя и культивируя пуерилистический стиль поведения. Отсюда проистекает «легко удовлетворяемая, но никогда не насыщаемая потребность в банальных развлечениях, жажда грубых сенсаций, тяга к массовым зрелищам» [7, с. 231]. Однако исключительный акцент на гедонизме, выражающийся в устремленности к наслаждениям, удовольствиям и праздности, весьма опасен, ибо в лучшем случае приведет к дегенерации эстетических вкусов, а в худшем - вызовет нравственное оскудение и духовное вырождение не только отдельно взятой личности, но и социума в целом.
Справедливости ради необходимо признать и тот факт, что высокое искусство сегодня тоже остается востребованным (правда, в большей мере, лишь интеллектуальной элитой общества). Отрадно, что несмотря ни на что, массовая культура и шоу-индустрия не способны нивелировать истинное искусство. Более того, их параллельное сосуществование как раз и позволяет посредством сравнения отличить настоящее искусство от его суррогатного образчика. Недаром классические произведения мировой художественной культуры по-прежнему не утрачивают своей актуальности для многих наших современников.
В то же время нельзя быть скептиками и подвергать сомнению абсолютно все тенденции общественного развития, среди которых мы наблюдаем и очевидно позитивные моменты. К числу таковых можно отнести и явное одухотворение массовой культуры, что диктуется социальной необходимостью. Ведь лозунг «Возлюби, иначе погибнешь!» восприняли многие духовно чуткие творческие люди. В частности, только кинематограф откликнулся на этот призыв довольно большим количеством социально-ценных произведений, пользующихся особой популярностью у мировой зрительской аудитории. Внушает оптимизм и тот факт, что современные дети отзываются на высокохудожественные произведения и с неподдельным увлечением наблюдают не только за сюжетом детских «мыльных опер», но и с не меньшей активностью сопереживают героям знаменитого «Властелина колец», который вполне можно обозначить как интересный образец одухотворенного «детища» массового искусства. Создатели фильма талантливо и последовательно пропагандируют гуманистическую идею высокой гражданственности и социальной солидарности. Те же самые философы-космисты с их «принципом магнита», предполагающим единение прогрессивной общественности в отстаивании идеалов добра и справедливости, могли бы поставить «знак качества» этому фильму. Он очень доходчиво, наглядно и высокохудожественно доносит до молодежи общечеловеческую идею всеобщего социального единения: люди, хоббиты, гномы, эльфы, деревья, птицы и даже мертвые объединяются в борьбе со злом и одерживают победу. Причем, победу очевидную и безусловную - и это особо радует, ведь нередко режиссеры любят завершать свои фильмы в духе «Зло непобедимо», когда, вроде, победа над злом и достигнута, но в последнем кадре, как правило, мелькает тень возродившегося злодея. Либо оставляют открытый финал - мол, додумывайте сами, чем закончилось противоборство героев.
Здесь не идет речь об идеализации действительности посредством искусства, ведь назначение последнего состоит в максимально объективном отображении реального мира, который насквозь противоречив, соединяет в себе как возвышенное и прекрасное, так и низменное и безобразное. Стремясь к адекватному отражению окружающей действительности, художник не должен фокусировать свое внимание только на естественно-натуралистических и шокирующих составляющих повседневности, потворствуя грубым инстинктам людей и ориентируясь на мгновенную популярность в массовой зрительской аудитории. В условиях глобальной коммерциализации искусства, несомненно, трудно подняться над смакованием сиюминутной обыденности и высветить ее глубинный сакрально-гуманистический потенциал, возвышая нравственно-эстетические потребности людей и выводя их за пределы узко эмпирического существования. «Творчество с его эстетическим характером, - пишут Р.Х. Лукманова и А.И. Столетов, - есть один из видов «пограничной ситуации», погружающей человека в переживание подлинного бытия, позволяющей ощутить личности экзистенцию, дающей тот опыт трансцендентного, который и составляет нашу духовность» [4, с. 1039].
Даже если художник и будет удовлетворять прозаичные эстетические вкусы и чувства простого обывателя, он все-таки должен стремиться к исполнению своей гражданской миссии: воспроизводя мир во всем многообразии прекрасного и безобразного, возвышенного и низменного, трагического и комического, ему необходимо последовательно и целенаправленно утверждать идеалы Добра, Справедливости, Истины и Красоты, гармонизируя и упорядочивая окружающий мир. Каждый художник должен помнить о том, что Зло, воплощенное им в художественном образе, начинает жить независимой жизнью и внедряться в массовое сознание, вызывая мощные деструктивные процессы в жизни человека и общества. Особенно это опасно для подрастающего поколения, в силу малого жизненного опыта не обладающего стойким нравственным иммунитетом. И потому можем не согласиться с Татианой Коссарой, утверждающей о непреложном тяготении детей к Добру и Свету, в качество аргумента приводящей воспоминания из своего детства: «...взяла в библиотеке «Сказки Пушкина» - истрепанную, с разбухшими страницами, зачитанную до дыр и снабженную прекраснейшими иллюстрациями к сказкам. И вот почти от каждой такой иллюстрации корявым фиолетовым росчерком шло тире и далее красовалась корявая и уверенная подпись - «Я!». Этим «Я!» была исчеркана вся книжка - но характерно то, что своеобразный этот «автограф» сиял исключительно у изображений прекрасных, благородных и положительных персонажей: Золотой Рыбки, Царевны Лебеди и подобных; детское сердце отказывалось отождествлять себя с изображением Злого Коршуна, Мачехи или сватьи бабы Бабарихи... В этой бесхитростной книжке я прочла для себя непреложное подтверждение классической тертуллиановой формуле: «Душа - по природе христианка». Ну, не подпишется Детство ни под какой дрянью! Ну, не обманешь его, по большому счету!» [3, с. 18].
Хотелось бы поддержать позицию Т. Коссары, однако знание современных воспитательных реалий заставляет нас усомниться в ее педагогическом оптимизме. Автор несколько упустил факт, что персонаж из ее детства - представитель совершенно иного поколения, воспитанный семьей, общественностью, пионерской организацией школы на светлых коммунистических идеях, общечеловеческих ценностях, счастливо избежавший тотального разлагающего влияния телевидения и прочих средств массовой информации на формирующееся сознание. Если принять во внимание весь арсенал современных воспитательных средств (игровые компьютерные технологии, доступность любых интернет-ресурсов, фильмы-боевики, детские «мыльные оперы»), то с полным на то основанием можем заявить, что в подавляющем своем большинстве они направлены на стимулирование психологических механизмов агрессивности, индивидуализма, праздности и гедонизма. Интересно, какой выбор сделал бы современный ребенок, во всех компьютерных играх отождествляющий себя с тем, кто сильнее, агрессивнее, безжалостнее?
Хотя, возможно, Тертуллиан прав, и душа, действительно, христианка, вне зависимости от всех временных перипетий неизменно тяготеет к Добру и Справедливости. В подтверждение еще одна зарисовка из жизни уже современных детей - диалог двух младших подростков после просмотра заключительной серии многосерийной криминальной драмы режиссера Константина Статского «Мажор». Главный герой фильма - сын преуспевающего бизнесмена, прожигатель жизни, определяется вконец отчаявшимся отцом на перевоспитание в полицию в качестве оперативного работника. Надо заметить, что результат даже превзошел отцовские ожидания: Игорь переосмыслил свою жизнь, обрел любовь и новых друзей, стал хорошим следователем и даже смог распутать давнее преступление - убийство своей матери. Но режиссер решил завершить фильм в пессимистическом камертоне: «Зло непобедимо». В итоге убийца матери - бывший бизнес-компаньон отца, а ныне олигарх и депутат Госдумы - убивает и его отца, завладевает уликами и сажает героя в тюрьму за попытку покушения на свою жизнь.
Но вернемся к детям, которые под впечатлением от фильма и неожиданного для них конца некоторое время пребывали в состоянии эмоционального ступора, осмысливая увиденное, наконец-то обретших дар речи:
-И что?! Разве так можно!!! Разве так бывает?!!
-Да-а-а, в самом деле, жесть какая-то!..
-Нет! Но он же сильный! Смелый! Умный! Ну почему так вышло?!!
-Да не трави ты! И так плохо! Хотя, что тут говорить, ведь, в принципе, все как в жизни...
И тут следует весьма знаменательная фраза: «Причем тут «как в жизни»!!! Если даже в жизни так бывает, то в фильме ТАК НЕ ДОЛЖНО заканчиваться, понимаешь?!!» На что второй примирительно заявил: «Ну да, согласен. Не переживай, скорее всего второй сезон доснимут - ведь и правда - не должно так заканчиваться!»
По сути, ребенок самостоятельно дошел до понимания высокого социального назначения искусства, призванного удовлетворять (по В.Г. Белинскому) человеческую «тоску по идеалу». Искусство, как выражение любви к истине, добру и красоте, «... есть не только созерцание, любование прекрасным, но также его творение и утверждение в мире под действием творческих сил художественного вымысла, фантазии, мечты» [6, с. 38]. В этом идеальном конструировании мира таится великая сила превращения потенциальной возможности в действительность. И здесь мы можем полностью согласиться с Н.Ю. Мочаловой, утверждающей: «Искусство по-прежнему будет сохранять устойчивую монументальность и классичность, если сумеет преодолеть соблазн прагматизма и ограниченной функциональности, сосредоточившись на адекватном образно-символическом отражении ценностей и смыслов человеческого существования. До тех пор пока художник будет видеть дальше, слышать нюансы и всполохи будущего, тоньше и глубже чувствовать, чем простые смертные, тем оправданнее его демиургическое предназначение, позволяющее быть уникальным и суверенным творцом в границах тотальной социальности» [5, с. 41].
Рецензенты:Фатыхова А.Л., д.п.н., профессор кафедры теории и методики начального образования Стерлитамакского филиала Башкирского госуниверситета, г. Стерлитамак;
Карамышева Н.М., д.с.н., профессор кафедры философии права и социальных наук Стерлитамакского филиала Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак.