Возможность использования слова в роли своеобразного орудия познания мира и средства выражения этого познания практически лежит в основе выделения в словарном запасе лексических серий, или тематических групп, поскольку в такие ряды включаются слова, служащие для обозначения отдельных разновидностей каких-либо предметов. В связи с этим в области сравнительно-исторического исследования следует признать полезным предварительный обзор лексики по устойчивым лексическим разрядам, таким как названия частей тела человека и животных, частей растений, явлений природы, основных цветов и признаков предметов, действий и движений и обозначения простых, десятичных числительных, личных местоимений и т.д.
В этом отношении большого внимания заслуживает исследование Э.Ф. Ишбердина. Ученый, изучивший историческое развитие лексики башкирского языка, указал на большое количество лексем, имеющих соответствия в монгольских и тунгусо-маньчжурских языках и относящихся к устойчивым разрядам лексики. Анализ общих лексических единиц в башкирском и монгольском языках позволил исследователю выделить несколько критериев, способствующих выявлению заимствований.
Одним из важных критериев выделения поздних заимствований является определение степени распространения общих лексических единиц в башкирских говорах, в современных тюркских языках, а также в древних письменных памятниках. Для определения степени ареальной распространенности монголизмов Э.Ф. Ишбердин выбрал самый достоверный метод - лингвогеографический. Нанесение на карты некоторых слов, общих для башкирского и монгольского языков, позволило сделать вывод о том, что эти поздние заимствования в башкирских говорах распространены в основном в южных и восточных зонах территории, заселенной башкирами [2;32].
В монографии «Историческое развитие лексики башкирского языка» Э.Ф. Ишбердин пишет: «Предварительное сравнение общих для тюркских и монгольских языков лексических единиц показывает, что из тюркских языков башкирский, татарский, казахский, киргизский, каракалпакский и в своеобразной форме чувашский стоят обособленно по степени усвоения монгольских слов. Кроме общих для всех тюркских языков монголизмов, в указанных языках имеются явные заимствования, видимо, более поздние, из монгольского и калмыкского языков. Это могло быть результатом влияния монгольского языка в период монголо-татарского нашествия в XIII-XIVвв» [2;33].
О том, что в этногенетическом процессе башкир активное участие принимали и монгольские племена свидетельствуют исследования диалектолога Н.Х. Максютовой. «Нет сомнений, что этноним сальют монгольского происхождения» - пишет ученый. Сохранившиеся названия родовых подразделений племени сальют, орагый, орхан, мэркэт, шумыр, шумых генетически возводятся к названиям монгольских племен и родов [4;173]. Н.Х. Максютова приводит следующие монголизмы в говоре:
|
сальютский говор |
перевод |
монгольский |
перевод |
|
алыйа |
жизнерадостный |
алиа |
резвый, шаловливый |
|
аржайыу |
оскаливаться |
арзайх |
оскаливаться |
|
бойт |
далеко |
буйд |
отдаленный |
|
дайар |
бойкий |
дайрах |
нападать |
|
далин |
богатство |
даалинг |
кошелек, чехол для табакерки |
|
жыртандау |
играть глазами, кокетничать |
жыртганах |
кривляться, кокетничать |
|
ин |
метка |
им |
метка |
|
тахыр-мухир |
всякая всячина |
тахир-мухир |
кривой, изогнутый |
|
шауай |
шутник, весельчак |
шаавай |
нарядный, франтоватый |
|
шалбайыу |
коробиться (о доске), опускаться (о нижней губе) |
шалбийх |
коробиться, гнуться |
|
дан |
замечательный |
даан |
слишком, чересчур и т.д. |
Анализ общих лексических единиц в башкирском и монгольском языках позволяет выделить несколько моментов, способствующих выявлению заимствований. Относительно поздних монголизмов в башкирском языке необходимо использовать следующие критерии:
- Основной критерий - совпадение звуковой оболочки и семантики соответствующего башкирского слова с монгольским при условии отсутствия этого слова в древнетюркском, при ограниченном его распространении в современных тюркских языках, системе башкирских говоров и широком бытовании в монгольских языках. Необходимо учитывать, что при адаптации заимствований произошла некоторая субституция звуков, определяемая особенностями фонологической системы заимствующего языка, так как заимствование проникало в древности устным путем. Таковыми явными монголизмами являются: монар «мгла, марево», капсал, капсагай «теснина, дебри», уба «холм, курган», бурбай «икры ног», манлай «лоб», танау «нос», мунда «холка», и т.д.
- Фонетический критерий - несколько иной звуковой облик слов, характерный для монгольских языков по сравнению с фонетическим оформлением сходных исконно тюркских слов. Сравнение общих с монгольскими языками слов башкирского языка обнаруживает некоторые фонетические соответствия.
Однако, исходя только из звукового состава, невозможно отличить собственно тюркские слова от монгольских. Подобные чередования и переходы звуков характерны для башкирского языка и по сравнению с некоторыми тюркскими языками.
- Морфологический критерий - срабатывает тогда, когда слово не этимологизируется на тюркской почве и морфологическая структура его неясна, в то время как в монгольских языках представлена производящая основа и иные морфологические элементы. Например, башк. ейэнсэр «внучка» < монг. зээнцэр «правнук, правнучка» < зээ «внук, внучка» + монг. -нцар.
Здесь могут быть сделаны возражения, что основа слова и аффикс также существовали в тюркском языке, но были там утрачены. Однако, чётко выявленный в монгольском языке характер оформления второобразных основ (оформления корня аффиксами) способствует выделению монголизмов. В то же время известно, что морфемы отдельно от слов обычно не заимствуются. Ср.: монгольские словообразовательные аффиксы: -сун, -л, -жин, -т(ай), -гана, -нцар//-цар, -тан, -лт и т.д.
Например, к монголизмам относятся следующие лексемы:
1. башк. капсал «ущелье, теснина» < монг. хавцал.
В качестве производящей основы для создания этого монгольского слова выступает глагол хавчи- «ущемлять, жать, зажимать». Модель с афф. -л является традиционной для монгольского языка. Афф. -л образует имена действия от глагольных основ. При помощи этого аффикса образуются слова с отвлеченным значением, отсюда, монг. хавцал буквально означает «ущемление, сжатие».
2) башк. hакалтай «бородатый, бородач» < монг. сахалтай «бородатый, усатый».
Афф. -т(ай), образующий прилагательные от существительных, является продуктивным для монгольского языка. В башкирском языке в данном случае употребляется афф. -лы.
3) башк. конажын «трехлетняя кобыла (корова)» < монг. гунж(ин) «самка трех лет».
В слове гунж(ин) выделяется афф. -ж(ин), который, по некоторым данным, считается реликтом выражения категории грамматического рода в монгольском языке [ ].
- Семантический критерий - он свидетельствует о монгольском происхождении слова тогда, когда в тюркские языки слово вошло в каком-либо одном, зачастую переносном значении, в то время как в монгольских языках это слово имеет все свои основные прямые и переносные значения. Например, башк. тугай «урема, пойменный луг» < монг. тохой «локоть, часть руки от локтя до кисти; перен. излучина, изгиб, лука (реки)»; башк. уба «холм, курган» < монг. обо//ово «одинокая горка, холм, отдельная вершина в хребте, куча камней; пограничный знак»; башк. бурбай «икры (ног)» < монг. борви «ахиллесово сухожилие, пяточное сухожилие»< п.-монг. «голень; сухожилие в коленной части ног; сухая жила выше пятки.
- Этимологический критерий и внутренняя реконструкция - имеет важнейшее значение для определения заимствований из монгольского языка. Если слово не этимологизируется на тюркской почве, то есть вероятность, что оно является монголизмом.
В башкирском языке слово саскау «изморозь, иней» является заимствованием из монгольского языка. Башк. саскау < монг. цас «снег», корневая морфема которого вычленяется в следующих монгольских словах: ца-л «седой», ца-га-ан «бельмо», ца-й-ра- «белеть, светлеть», ца-га-с «бумага», ца-й-вар «беловатый, светлый», ца-н(г) «изморозь». Здесь все эти слова имеют общую семантическую основу - значения слов исходят от основного значения «белый».
Отношения между тюркскими и монгольскими языками очень сложные: за тысячелетия вследствие самостоятельного развития в каждом из языков произошли колоссальные изменения, как в структурном, так и в семантическом плане.
Иногда в каком-либо из языков по ряду причин могут быть утрачены звенья в цепи развития слов. Важнейшее звено может быть утраченным и в цепи развития значения. Так, монг. тохой «излучина, изгиб, лука (реки)» развивался на основе анатомического термина «локоть; часть руки от локтя до кисти». Т.е. для возникновения значения «изгиб (реки)» послужила изогнутость. В этом случае важнейшее звено в цепи развития значения, которое указывает на мотивированность переноса, в тюркских языках не обнаружено [1; 138-144].
Подведя итог, можно сказать, что имеются определенные признаки, по которым из всей массы общих для тюркских и монгольских языков можно выделить поздние заимствования. Кроме перечисленных заимствований имеются общие с монгольскими языками слова, которые не отвечают этим признакам. Одним словом, они распространены во всех монгольских и тюркских языках, по их структурным и семантическим особенностям невозможно судить об их принадлежности тому или иному из двух языков, этимологизируются они по языковым данным как тюркских, так и монгольских языков.
Рецензенты:
Абдуллина А.Ш., д.фил.н., профессор кафедры русского языка, литературы и методики преподавания русского языка и литературы Бирского филиала ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет», г. Бирск;
Карамова А.А. д.фил.н., профессор кафедры русского языка, литературы и методики преподавания русского языка и литературы Бирского филиала ФГБОУ ВПО «Башкирский государственный университет», г. Бирск.