«Эстафета» общеарийской религиозно-мифологической системы в начале I века н.э. переходит к аланам. С VI века, когда аланы образовали на Северном Кавказе государство, стали укрепляться союзнические отношения Алании с Византией. С целью сохранения и укрепления этих отношений Византия в начале X в. приступила к христианизации алан. «В результате миссионерской деятельности греков в 925 году аланы приняли христианство» [4, 102-122]. Этот факт дал повод В.И. Абаеву утверждать, что «десять веков христианства не могли пройти даром. На старые верования наложился мощный слой христианской терминологии и обрядности» [1, 104].
Новый этап распространения христианства относится к XVIII веку - к началу развития русско-осетинских отношений.
Без сомнения, христианство, равно как и мусульманская религия, с которой осетины познакомились довольно рано, не могло не повлиять на мифотворчество народа и эволюцию его религиозно-мифологической системы. Заметное воздействие на формирование осетинской мифологии оказала также мифология народов Кавказа.
На смену ираноязычных алан господствующее положение на Северном Кавказе стали занимать тюркоязычные народы: ногайцы, кумыки, крымские татары. После разгрома адыгскими народами (кабардинцами, черкесами, убыхами, абазинами и др.) крымскотатарского войска, кабардинцы, занимавшие Центральную часть северокавказского региона, стали доминирующей силой на большей части Северного Кавказа.
Разумеется, религиозно-мифологическая система осетин в своей основе сохранила иранскую и даже праиндоевропейскую традицию, но и кавказская традиция, как, впрочем, христианская и мусульманская, оставили заметный след в ее эволюции.
Одной из наиболее устойчивой в этнокультурной традиции осетин оказалась демонология. Большинство мифологических образов, олицетворяющих силы зла, восходят к ранним религиозно-мифологическим воззрениям. Однако и они под влиянием христианства, а в большей степени Ислама, подверглись трансформации и в большинстве своем превратились в сказочные персонажи.
В целом, в системе религиозно-мифологических воззрений осетин демонология составляет моноцентрический комплекс представлений. Моноцентризм в данном случае не предполагает генетического единства разных элементов комплекса, но подразумевает синхронную группировку его вокруг одного образа. Свойство полноты и нарративная организация многих фрагментов комплекса проецируются на такие конституирующие характеристики текста, как целостность и связность, и позволяют говорить о существовании не просто типологического макрообраза, но и особого «текста демонических сил» в кавказской языковой и культурной традиции. Типологические мотивы представлены в трех базовых каналах трансляции этнокультурной информации - в языковом, фольклорном и обрядовом.
Несмотря на свою архаику, мифосистема находится в постоянном развитии в результате непрерывного мифотворчества народа. Но под влиянием канонических религий происходит резкий спад мифотворчества. В результате одни мифологические персонажи предаются забвению, другие закрепляются только в сказках, третьи переходят в низшую мифологию, превращаются в демонологических персонажей [8, 4].
Одним из таких демонологических персонажей, подвергшихся влиянию разных религиозно-мифологических систем, является Артауз /Артъауыз/.
Согласно легенде «Артауз и его создания», Бог сотворил четыре блага: главное из них - Артауз, другое - мужчина, следующее - овца, затем - пшеница. Вместе с мужчиной, овцой и пшеницей он, хотя впоследствии пожалел об этом, сотворил черта для каждого: для мужчины - женщину, для овцы - козу, для пшеницы - молодило.
Артауз был сотворен для благих целей, но вскоре он стал искушать людей на злодеяния. Тогда Бог велел Уацилла (громовержцу в осетинском пантеоне небожителей) забрать его к себе. Уацилла навел на небо тучи, ударил (молнией) и исполнил повеление Создателя. Артауза должны были связать и поместить внутри Луны, но он внезапно схватил двумя пригоршнями щебень, разбросал его и воскликнул: «Сколько здесь частиц, пусть во столько насекомых они превратятся, и пусть они останутся на земле во зло людям».
Тогда его пригвоздили железными гвоздями внутри Луны. А те частицы щебня превратились в бесполезных насекомых и гадов: змей и мух, жуков и птиц. Согласно поверью, если Артаузу удастся высвободиться, то он уничтожит людей. И для того, чтобы он не вырвался, каждый кузнец обязан был произвести лишний удар по наковальне [5, 37-38].
Данный сюжет представляет интерес своим синкретизмом. В нем смешались традиционные мифологические мотивы с христианскими. Миф об Артаузе В.И. Абаев относит к Прометеевскому циклу, а само имя возводит к армянскому Артавазду: «сын царя Арташеса и аланской царицы принцессы Сатиник Артавазд стал героем армянских эпических сказаний прометеевского типа, один из вариантов которых приводит Моисей Хоренский: "...Арташес проклял его (Артавазда), сказав: «если ты поедешь на охоту на свободный Масис, тебя захватят каджи и света не увидишь более". Старухи также рассказывают про него, что он, связанный железными цепями, заключен в какой-то пещере; что две собаки грызут беспрестанно его цепи и он силится выйти и положить конец миру; что от звука ударов кузнечных молотов снова, говорят, оковы укрепляются. Поэтому также и в наше время многие из кузнецов, следуя легенде, по воскресеньям ударяют трижды или четырежды (молотом) о наковальню, чтобы укрепились, как говорят, цепи Артавазда» [2, 71].
Этимологию имени Артавазда В.И.Абаев считает по происхождению иранским, однако, по его мнению, в осетинский язык оно вошло через грузинское посредство: "Art'avazi" ‘главный над чародеями' (по Чубинову), или "At'raozi" ‘черт', ‘колдун' (по Беридзе) [2, 71].
Хотя к осетинскому имени "Art'awyz" (Артауз) ближе вариант Чубинова, однако по семантике вариант Беридзе полностью соответствует демонологическому образу Артауза. Учитывая же, что сочетание tr имеет тенденцию перехода в осетинском языке в rt, с большей вероятностью можно предположить заимствование из грузинского языка именно варианта "At'raozi".
Вместе с тем необходимо отметить, что мотив приковывания к Луне Артауза не является единичным сюжетом. К Луне прикованы и другие чудовища.
Одним из таких чудовищ является Руймон - мифическое змеевидное существо, которое родилось от оленя. Когда самка оленя разрешится, она отбегает на далекое расстояние и смотрит на детеныша. Если он похож на нее, то возвращается к нему, если нет, то это Руймон, и она убегает. Руймон даже новорожденный, будучи еще слепым, вырывает деревья, грызет зубами землю. Чтобы спасти людей, Уацилла спускает с неба цепь, окруженную облаками, и спешит поднять его в небеса, пока тот не прозреет и не вырастит на все видимое пространство [3, 231].
За свои злодеяния Богом к Луне был прикован железными цепями и Самели - существо, поедающее Луну во время затмения, чудовище, враждебное роду людскому. Согласно мифам, сыновья Самели нападали на Луну и начинали поедать ее. В результате таких нападений происходят лунные затмения. Согласно поверьям, если Самели вырвется на свободу, он уничтожит все живое на земле. Останутся только те фамилии, которые почитают его и которым он близок по происхождению.
Помимо чудовищ, согласно мифам, к Луне привязаны две громадные собаки на толстых железных цепях. Собаки эти постоянно норовят съесть Луну, чего не допускают сторожа, приставленные караулить их. Когда же сторожа утомляются и засыпают, то собаки срываются с цепей и начинают пожирать Луну и, если сторожей не разбудить вовремя, то люди могут лишиться навсегда чарующих прелестей Луны. Потому во время лунного затмения осетины кричали, били в медные тазы, стреляли из ружей, чтобы разбудить сторожей [7].
Безусловно, как Артауз и Самели, так и Руймон и собаки, отражают один и тот же мотив, обозначенный В.И.Абаевым как Прометеевский тип. Однако с Прометеевским типом их объединяет только метод лишения персонажа свободы - приковывание. В отличие от Прометея, выступающего в качестве культурного героя, Артауз не приносит, жертвуя собой, никаких благ людям, а, напротив, становится причиной многих неприятностей, которые стали преследовать людей с появлением насекомых и гадов. Но именно этот факт сближает его с христианским пониманием зла и роднит его с Сатаной. Сатана, как и Артауз, изначально был любим Богом, поскольку был создан для блага. Однако был отвержен Создателем за отступничество от своего истинного предназначения.
Религиозно-мифологические представления осетин, связанные с демоническими существами, во многом идентичны с христианскими и мусульманскими представлениями о злых духах. Вместе с тем образ Артауза связан и с традиционными лунарными мифами осетин. В осетинской мифологии наиболее близкий к Прометеевскому типу - герой Амран, прикованный железными цепями к скале в пещере. Несомненно, и пещера, и Луна - мифологемы, относящиеся к нижнему миру и имеющие отрицательное начало. Однако сами герои представляют собой персонажи совершенно разного типа. Амран, как и Прометей, культурный герой. Образ же Артауза, прикованного к Луне, относится к этиологическому сюжету, объясняющему происхождение лунных циклов, лунных пятен и т.д. И в этом плане образ Артауза тождественен образам Руймона и Самели, а сюжеты, связанные с ним, фактически являются вариантами мифов об этих отрицательных персонажах.
Характеризуя в целом образ Артауза, можно заключить следующее:
- в основе образа прослеживаются функции архетипа Луны, отражающие этиологические мифы;
- под влиянием армянских легенд об Арташесе мифологический образ осетинского персонажа получает свое имя (Артауз);
- в мотиве приковывания Артауза к Луне прослеживается типологический образ Прометеевского цикла;
- трансформация образа Артауза в демоническое существо происходит под влиянием христианских представлений о падшем ангеле.
Рецензенты:
Гуриев Т.А., д.фил.н., главный научный сотрудник отдела осетинского языкознания ФГБУН Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания, г. Владикавказ;
Фидарова Р.Я., д.фил.н., главный научный сотрудник отдела фольклора и литературы ФГБУН Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева ВНЦ РАН и Правительства РСО-Алания, г. Владикавказ.