Структура языка создается единством синтагматических (так называемых «линейных», «отношений по горизонтали», проявляющихся в закономерностях сочетания слов друг с другом) и парадигматических («отношений иерархии», «отношений по вертикали») связей.
Цель данной статьи - проанализировать случаи словоупотреблений конкретных лексем русского языка и, опираясь на данные, представленные в лексикографической литературе, представить парадигматические лексические отношения, свойственные определенной группе лексем русского языка - абстрактным именам существительным с собственно дейктическим значением [7].
Материалом для работы послужили полученные методом сплошной выборки примеры из русских текстов XX-XXI вв., представленные в Национальном корпусе русского языка. Полученные данные позволили выявить и проанализировать такой тип системных отношений, как парадигматические отношения между абстрактными именами существительными с собственно дейктическим значением.
В общем смысле под парадигматикой понимается объединение языковых единиц в классы на основе их оппозиций друг к другу по дифференциальным признакам: «Парадигматические отношения характеризуют строение любых группировок или классов (в частности, строение парадигмы), выделенных в языке по принципу формальной или семантической общности их членов и в то же время противопоставленных друг другу по одному из этих оснований» [6].
Так, в лексической парадигматике учитываются парадигматические отношения лексем к другим лексемам языка и выделяются три «измерения», в которых они могут быть рассмотрены:
1) отношения противопоставленности друг другу (антонимия);
2) отношения взаимозаменяемости (синонимия);
3) деривационные связи слов (эпидигматика, по Д. Н. Шмелеву).
Наиболее полно в группе абстрактных имен существительных с собственно дейктическим значением представлены парадигматические синонимические связи данных лексических единиц.
По данным словарей синонимов русского языка [1, 2, 8], эти лексемы выступают синонимами по отношению друг к другу, образуя следующие синонимические ряды:
вещь - предмет, объект, штука; фиговина, хреновина, штуковина;
вопрос - дело, предмет (внимания, обсуждения), предмет, положение;
дело - предмет (внимания, обсуждения), вопрос, статья; положение;
объект - вещь, предмет;
предмет - объект, вещь; штука, вопрос, предмет обсуждения;
статья - дело;
штука - вещь, предмет;
ситуёвина - ситуация, положение;
Стоит отметить такую закономерность, что существительные с суффиксом -овин(а) в большинстве случаев имеют в составе образуемых ими синонимических рядов всё те же существительные с суффиксом -овин(а) [1, 8]:
штуковина - фиговина, хреновина, вещь;
хреновина - штуковина, вещь;
пустяковина - ерундовина, чепуховина;
фиговина - штуковина, вещь;
ерундовина - чепуховина, пустяковина;
чепуховина - пустяковина, ерундовина.
Абстрактные имена существительные с собственно дейктическим значением способны вступать в синонимические отношения, что подтверждается не только данными словарей синонимов, но и иллюстративным материалом, представленным в Национальном корпусе русского языка (НКРЯ): «Чего на земле искать? Денег? Андрюша улыбнулся и пояснил, что деньги - да, иногда находятся, но это - так, чепуха, а вот повсюду много всяких интересных штук валяется, их можно починять-починять, почистить, лаком покрыть... и вещь опять живет!» [Д. Рубина. Белая голубка Кордовы (2008-2009)]; «Оказывается, он, как обычный композитор, сочинял и для гитары, Печенегин потом ещё и другие Баховы штуки ей играл, но лучшая вещь была та, что он исполнял в больнице» [А. Слаповский. Гибель гитариста (1994-1995)]; «...там [в памяти поколений] закодирован весь опыт (указания относительно того, как поступать, кого брать в жены, чтобы избежать кровосмешения, а это очень трудная штука, сложный вопрос - система родственных отношений в первобытных условиях)» [М. Мамардашвили. Введение в философию (1986)]; «Эта штука оказалась довольно сложной, требующей большой точности, но мы насобачились на этом деле и стали ульи выпускать сотнями» [А. Макаренко. Педагогическая поэма. Ч. 3 (1935)]; «Он безошибочно указывал, из какого спектакля вот эта фиговина или вот эта хреновина...» [Е. Белкина. От любви до ненависти (2002)]; «Я желал блюдо с неизвестным мне названием. Объясните, говорю, что это за штуковина такая, из чего сделана и с чем ее едят. А никто и не знает. Я про другую хреновину из меню спрашиваю...» [В 'застекольных' ресторанах - настоящее 'С.В.И.Н.'ство! // Комсомольская правда, 2002.02.22]» и т. д.
Таким образом, благодаря тождеству и сходству значений абстрактные имена существительные выступают в качестве синонимов, реализующих свои основные семантические функции замещения или взаимозаменяемости, о чем свидетельствует богатый иллюстративный материал НКРЯ. Причем в качестве характерной особенности таких синонимических рядов стоит отметить отсутствие в них доминантной единицы: семантическое наполнение этих лексем (вкладываемое в них адресантом) в конкретном высказывании настолько сходно, что не представляется, на наш взгляд, возможным выделить носитель главного значения, который подчинял бы себе все дополнительные смысловые и стилистические оттенки значения, выражаемые другими членами ряда.
Кроме того, абстрактные имена существительные с собственно дейктическим значением способны выступать в роли контекстуальных синонимов для других существительных. В этом случае через цепочку нанизывания синонимов говорящий пытается прояснить смысл сообщаемого, выразить к нему собственное отношение, либо контекстуальные синонимы используются в тексте с целью избежать тавтологии, т.е. повторения одних и тех же слов: «Отчетливо помню: я подумал, что проступок его - в общем пустяковина, житейский сор, муть: и что же его наказывать за сор и муть, когда хочется наказать за жизнь как таковую" [В. Маканин. Стол, покрытый сукном и с графином посередине (1993)]; "Дрянь продукт, ерунда сущая, пустяковина, а нуте-ка, опять прикиньте, чего это стоит" [М. Зощенко. Хозрасчет (1924)]; «У него такая фиговина - разум, слыхал, может. При помощи этой штуки он так или иначе довел себя до состояния, когда... [А. Гаррос, А. Евдокимов. [Голово] ломка (2001)].
Противопоставленность лексических единиц по одному семантическому признаку в составе лексико-семантической группы выявляет другой тип парадигматических отношений - антонимические. При противопоставлении лексических единиц в антонимические отношения могут вступать слова, значения которых осмысляются как противоположные за счет того, что они называют соответствующие реалии, способные в действительности противопоставляться.
Нами отмечен лишь единичный случай употребления данных имен существительных в функции их противопоставления друг другу, когда они выступают в роли контекстуальных антонимов: «На этой штуке? Горяев оглянулся на «штуку» и громко рассмеялся. - Какая же это штука? Это, брат Аркадий, не штука, а гениальная хреновина, которую господин Жюль Верн - читал такого? - описал в своей книге, ну где из пушки на Луну... - Это пушка? [А. Приставкин. Радиостанция «Тамара» (1994)].
Однако, на наш взгляд, возможно предположить, что в подобные антонимические отношения в условиях контекста могут потенциально вступать и другие существительные с собственно дейктическим значением, так как являясь по сути десемантизированными именами, они могут наполняться различным «содержанием» в зависимости от установок говорящего, передающего то или иное сообщение.
Малочисленны и примеры использования подобного «индивидуально-авторского» противопоставления контекстуальных антонимов в случае, если абстрактному существительному с собственно дейктическим значением в условиях контекста противопоставляются иные существительные, определенным образом поясняющие значение неясного для собеседника существительного с дейктическим значением: «Но при ближайшем рассмотрении это оказывается даже не штуковина, а лот № 7 «Керамика Тетсуа Ямада» [Е. Супрычева. За то, чтобы попить растворимого кофе с Наоми Кэмпбелл в Москве, гости платили по 100 тысяч рублей // Комсомольская правда, 2010.05.25]; «Не сразу сообразила я, что это не вещь, а женщина» [И. Грекова. Перелом (1987)]; Что за штука такая? - Не штука, дура, а музыка... [С. Черный. Солдатские сказки. Солдат и русалка (1932)].
Все парадигматические связи языка определяются также деривационными процессами. Деривация показывает пути творческого использования языка. Операторами деривации для абстрактных имен существительных с собственно дейктическим значением выступают суффиксальные морфемы -к и -енциj. Примеры, представленные в Национальном корпусе русского языка, позволили выявить следующие случаи деривационных отношений:
- штука → штук-овин(а) → штуковин-к-а [9]: Штуковинка похожа на противогаз размером с чайную ложку, работает от батарейки [Мадам, это не вы ... потеряли? // Комсомольская правда, 2005.06.03]; Пейджер - маленькая такая штуковинка с экранчиком, на котором появляются слова, продиктованные милой телефонистке вашими друзьями и знакомыми [Как Чайковскому сделать саундтрек, а Толстому - пейджинг // Комсомольская правда, 2001.03.14];
- штука → штук-енциj-(а) [9]: В основном эта штукенция, конечно, телевидение ловит [Д. Емец. Таня Гроттер и магический контрабас (2002)]; Пробормотав какие-то слова, которые ни он, ни я сам не поняли, я протянул ему свою карикатуру. - Что же, - сказал он, - неплохая штукенция [Б. Ефимов. Десять десятилетий (2000)]; У меня и у самого такой: добрая штукенция [ватник], а если сверху полушубок набросить или, на худой конец, пододеть козловую безрукавку, то и вовсе стой себе у проруби, таскай окуней [Е. Носов. Во субботу, день ненастный... (1968)];
- фиг-овин(а) → фиговин-к-а (по модели штук-овин(а) → штуковин-к-а): Однако на этот процесс никак не влияет вышеупомянутая фиговинка за сто долларов... [О. Бакушинская. Десять процентов // Комсомольская правда, 2005.12.17]; Эта фиговинка должна совпадать с этой загогулькой? - пыхтел я над куском пластика, где распласталась ДНК... [В. Ворсобин. Каждый шестой москвич воспитывает чужого ребенка // Комсомольская правда, 2002.04.22];
- ситуj-овин(а) → ситуёвин-к-а (по модели штук-овин(а) → штуковин-к-а): Ворота за нашими спинами беззвучно закрылись. - Ситуёвинка? - мило полюбопытствовала Лия [А. Белянин. Свирепый ландграф (1999)].
Будучи сходными между собой в формально-семантическом плане, члены представленных синонимических рядов отличаются друг от друга: производное слово приобретает дополнительный оттенок значения. Так, например, из представленных выше случаев употребления очевидно, что штуковинка и фиговинка - это нечто, имеющее небольшой размер, что подтверждается данными толковых словарей русского языка, в которых штуковинка - это «уменьш. к сущ. штуковина» [4]; фиговинка - «уменьш. от фиговина» [3] (можем предположить, что аналогичный оттенок значения имеет и существительное ситуёвинка, однако на данный момент нами не обнаружено нормативного закрепления данной лексемы).
Существительное штукенция, несмотря на то, что имеет значение «то же, что штука в 3, 4 и 5 знач.» [10], тем не менее в контексте приобретает прагматический компонент: в данном случае говорящий стремится придать обычному слову наукообразную форму (по аналогии с лексемами книжного характера и научного стиля: интервенция, конвенция, компетенция, конвергенция и т.д.), стараясь, на наш взгляд, выразить таким образом по отношению к наблюдаемому / обсуждаемому предмету объективное мнение, подчеркивая его определенную достоверность.
Стоит отметить, что абстрактные имена существительные с собственно дейктическим значением на основе функционального признака также организуются в стилевую парадигму. При этом в структуре функционального макрокомпонента лексических значений данных существительных выделяются:
- функционально-стилистические семы, указывающие на общую сферу, условия использования конкретного слова:
- межстилевое: пустяковина, вещь, вопрос, дело, понятие, предмет;
- книжное: объект;
- разговорное: ерундовина, штука;
- сниженное: хреновина, фиговина, чепуховина, статья, штуковина, ситуёвина;
- функционально-темпоральные семы, отмечающие временной период употребления слова в речи:
- современное: пустяковина, вещь, вопрос, дело, понятие, предмет, объект, ерундовина, штука, хреновина, фиговина, чепуховина, статья, штуковина, ситуёвина;
- устаревшее: статья.
Причем эти ряды не являются статичными: исследование этих существительных в диахроническом аспекте позволило установить нам возможные способы изменения их характеристик, связанные как с изменением сферы употребления, так и со степенью распространения в языке в тот или иной период [5].
Абстрактные имена существительные с собственно дейктическим значением как единицы языка характеризуются рядом присущих им свойств: способность к взаимозаменяемости и взаимоуточнению, контекстуальному противопоставлению, образованию новых слов на основе формально-семантического соотношения между производящим словом и дериватом, а следовательно, для данной группы имен существительных характерен определенный уровень внутренней организации. Обладая способностью вступать в синонимические, антонимические, деривационные связи, а также выступая в роли производящих слов, эти существительные встраиваются, таким образом, в систему парадигматических отношений, систему русской лексики, а следовательно, и в систему языка в целом.
Рецензенты:
Ходус В.П., д.фил.н., профессор, заведующий кафедрой русского языка ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь;
Грязнова В.М., д.фил.н., профессор, профессор кафедры русского языка ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь.