По оценкам экспертов, площадь сельскохозяйственных угодий всех форм собственности в России (386.135.800 га [6]) сравнима с 25 крупнейшими европейскими странами вместе взятыми [10]. Даже при условии более высокой эффективности сельскохозяйственного производства в Европе [10] постоянный рост населения и использование практически ста процентов земель западных стран заставляют европейских бизнесменов искать возможности инвестирования в сельхозугодия в границах других государств. Огромные запасы дешёвых нераспределённых среди частных или государственных производителей сельскохозяйственных земель [10] России в этом смысле являются предметом спроса западных бизнесменов. Несмотря на прямой запрет нахождения российской земли в собственности иностранных граждан [1], по оценкам экспертов, западные юридические лица владеют около 2-3 млн.га сельскохозяйственных угодий [9]. Ежегодно примерно на такую площадь сокращаются пахотные земли России в целом (табл.1) [6]. При этом исследователями описано три основных способа обхода запрета покупки земли иностранными бизнесменами через создание в России дочерних предприятий [9]. Что говорит как минимум о несовершенстве российского законодательства и недостаточности государственного надзора в сфере землепользования.
Таблица 1
Динамика изменения площади земель сельхозназначения (в тыс.га) по формам собственности
|
2010 |
2011 |
2012 |
Юр.лиц |
11 508,90 |
12 917,50 |
14 037,50 |
Граждан |
117 591,50 |
115 676,10 |
114 299,20 |
ГМС |
264 288,00 |
260 378,40 |
257 799,10 |
|
393 388,40 |
388 972,00 |
386 135,80 |
Земля является важным ресурсом для государства – не только средой жизни граждан, но и базой размещения сельскохозяйственного производства. В мировой практике рост цен на продукты питания, вызванный сокращением площади пашни или финансовыми причинами, оказывает влияние на рынок энергетических ресурсов, подорожание затрагивает цены «на услуги ЖКХ и топливо» [3]. Это впоследствии приводит к росту социальной напряженности и политической нестабильности, что само по себе является катализатором изменений в политических элитах, а именно, согласно нашей гипотезе, открывает возможности переформатирования элит разных уровней. А действие этого катализатора (или триггера) и обратные связи в реакции переформатирования элит дают возможность описания их как политической технологии.
Поэтому цель данной работы – описать процесс использования политической элитой России конкретных информационных поводов в сфере землепользования для переформирования внутренней структуры элиты в первой декаде XXI века. Объект исследования – внутренняя система организации элит, предмет – использование актуальных проблем землепользования в политических технологиях влияния на внутриэлитные процессы.
Более детальное изучение статистических данных позволяет сделать однозначный вывод о причинах убыли сельскохозяйственных угодий России на 3-5 млн. га в год. Согласно таблице 2 [7], общая площадь земли в частной и государственной собственности в нашей стране остаётся неизменной.
Таблица 2
Площадь земель, находящихся в собственности (тыс.га)
Так, убыль площади сельхозугодий, принадлежащих гражданам РФ, математически сокращает рост количества гектар пашни в собственности частных юридических лиц. Разница составляет всего 176 тысяч га и может быть списана на колебания земель населённых пунктов, принадлежащих частным владельцам. То есть при сохранении общей суммы и частных, и государственных, и муниципальных земельных угодий неизменной искать причины сокращения российских сельскохозяйственных земель следует в государственном и муниципальном секторе. Так, например, в 2012 году статистически отмечается увеличение площади государственных и муниципальных земель в категориях особо охраняемых территорий и лесного фонда (на 9500 тыс.га и 1020 тыс.га соответственно). При этом в категориях сельскохозяйственных земель и земель запаса наблюдается уменьшение количества гектар, находящихся в государственной собственности (2579 тыс.га и 8000 тыс.га соответственно). Что позволяет предположить перевод государственных и муниципальных земель запаса в категорию особо охраняемых, а также всех сельскохозяйственных земель – в лесной фонд и особо охраняемые территории. Рассмотрим далее политические причины перевода российской пашни в категорию особо охраняемых земель.
Вопрос сменности категории сельскохозяйственных и особо охраняемых земель остро обсуждался в Волгоградской области в 2014 году. Так, перевод части сельскохозяйственного Среднеахтубинского района этого региона в состав природоохранной зоны «Волго-Ахтубинская пойма» поспособствовал тому, что «многие из тех, кто получил здесь дома, сейчас их лишаются» [4]. По мнению экспертов местной администрации, от выделения природоохранной зоны «страдают также и сельхозпроизводители» [4]. Следовательно, перевод сельскохозяйственной земли в статус особо охраняемой порождает общественное недовольство по социальным и экономическим вопросам. При этом региональная политическая элита декларирует высокую управленческую результативность в решении возникших проблем. Так, «природоохранная прокуратура Волгоградской области пресекла незаконные действия одного из колхозников в Среднеахтубинском районе» [4]. Сельхозпроизводителю было предъявлено обвинение в уничтожении ареала обитания редкого вида кузнечиков – «степной дыбки» [4]. Кроме того, были проведены общественные слушания по вопросу выделения бывших сельскохозяйственных территорий из состава природного парка, площадь особо охраняемых территорий оставлена Краснооктябрьским судом без изменений по экологическим причинам. Наконец, элитный посёлок «Белая дача» в Среднеахтубинском районе был признан незаконно построенным. Причину этого бывший руководитель природного парка Н. Лопанцева видит в безответственности людей, «скупающих земли парка для перепродажи» [4]. Однако сам процесс купли-продажи этих земель не имеет законной основы, так как эти территории нельзя взять в собственность, а «только в аренду на 49 лет» [4]. Руководитель волонтёрского движения «Яркие сердца» Е. Щербаков именует происходящее «рейдерским захватом земли администрацией Среднеахтубинского района» [4] и предлагает исключить из площади природного парка только земли населённых пунктов. Оба высказанных мнения, как видно, отражают тенденцию негативного исполнения своих властных полномочий местной политической элитой. Е. Щербаков с 1993 года «работал в органах внутренних дел» [5], Н. Лопанцева является куратором регионального проекта Минприроды, поэтому отнести этих экспертов к политической элите в чистом виде нельзя. Скорее Е. Щербаков и Н. Лопанцева относятся к рядовым чиновникам исполнительной власти – представителям «функционального окружения элиты». То есть, не являясь политической элитой, они долго испытывали на себе её управленческое воздействие, частично были вовлечены в некоторые процессы распределения элитой общественных фондов. В данном случае – земли. Воздействие элиты и вовлеченность в процессы распределения сохранились уже после их перехода в Минприроды и «Яркие сердца» соответственно: высказанные мнения этих двух людей выражают определенный заказ на имитацию общественного недовольства в отношении конкретных её представителей, причем, как правило, элиты более низкого уровня.
Таким образом, высказанные в СМИ экспертные мнения людей, формально выражающих, формулирующих настроение общественности, с подкреплением гневными реакциями рядовых жителей, дают повод транслировать в публичную сферу некое «социологически обобщенное» негативное отношение жителей региона к муниципальной администрации. Проблемы с распределением сельскохозяйственных земель – благоприятный информационный повод для замены нескольких лиц на уровне местной элиты. Такая технология ротации элит позволяет на краткосрочную перспективу снимать социальное напряжение на местах и уводить внимание граждан от претензий к элитам более высокого уровня и от постановки более категоричных политических вопросов.
Стоит предположить, что перенаправление общественного недовольства на представителей региональной власти обеспечивает, в свою очередь, безопасность федеральной элиты. Обозначим термином «политическая технология» процесс прогнозирования и точечного провоцирования социального напряжения политической элитой. Некоторые исследователи полагают, что это – «целенаправленно сконструированная совокупность приёмов и способов достижения результата, использование которых затрагивает государство и несовпадающие интересы значимых социальных групп» [11, с. 328]. Какой результат является необходимым политической элите, рассмотрим на конкретном примере.
22 мая 2014 года решение администрации Серафимовического муниципального района Волгоградской области было признано судом недействительным. В 2012 году компании «Волгоград-GSM» были предоставлены в аренду земли, относящиеся к особо охраняемым территориям «природного парка «Усть-Медведицкий» [8]. Последовавшее через два года судебное решение отражает законное право региональной администрации решать подобные вопросы. Другими словами, при возникшем конфликте региональной и местной элит победу одержала первая. Поскольку при столкновении элит разного уровня выигрывает та, у которой больше ресурсов – «не только материальных, но и организационных, интеллектуальных, личностных» [11, с. 328]. Практический смысл такого выигрыша – не столько в удержании власти (то есть сохранении конкретных лиц на конкретных должностях), сколько в защите монопольного права представителей элиты на распределение общественных фондов, так как правильно примененная политическая технология «отвлечения» пресекает претензии по поводу распределения собственности граждан и представителей элиты более низкого уровня власти и управления к представителям вышестоящей политической элиты.
Ежегодный перевод 2-3 млн.га сельскохозяйственных земель России в категорию особо охраняемых применяется для создания фонда ценных территорий. Движение этих фондов, массивов земель создает возможности для распоряжения незначительными в общей массе, но привлекательными фрагментами этого ресурса. Несмотря на установленные законом права местного населения по участию в распоряжении этими ресурсами (пп.19-20 ч.1 ст.14 ФЗ-131 «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ» [2]), элита оставляет за собой право контролировать процессы распределения общественных фондов. Регулирование вопросов распоряжения этими ресурсами внутри элит, как мы убедились, вполне возможно осуществлять при помощи направленного «возмущения общественности», фундирующего ротацию элит. Таким образом, купируется социальный протест и обеспечивается внутриэлитная управляемость. Рассмотренные конкретные примеры не исключают применения описанных политических технологий «ротации» и «отвлечения» на других уровнях: так работает политическая система России в целом. Об эффективности политической технологии говорит то, что при публичном декларировании результативного решения земельных противоречий, знаковом лишении конкретных представителей статуса политической элиты монопольная роль элиты в процессах распределения общественных фондов остается неизменной.
Рецензенты:
Бардаков А.И., д.пол.н., профессор кафедры истории и теории политики Волгоградского филиала ФГБОУ ВПО «Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации», г. Волгоград;
Табатадзе Г.С., д.ф.н., профессор, проректор по научной работе НОУ ВПО «Волгоградский институт экономики, социологии и права», г. Волгоград.