К.Д. Ушинский в свое время подчеркнул: «В языке своем народ, в продолжение многих тысячелетий и миллионах индивидуумах, сложил свои мысли и свои чувства. Природа страны и история народа, отражаясь в душе человека, выражались в слове. Человек исчезал, но слово, им созданное, оставалось бессмертной и неисчерпаемой сокровищницей народного языка, так что каждое слово языка, каждая его форма, каждое выражение есть результат мысли и чувства человека, через которые отразились в слове природа страны и история народа» [6, c.554-556].
Словообразование - образование слов, называемых производными и сложными, обычно на базе однокоренных слов по существующим в языке образцам и моделям с помощью аффиксации, словосложения, конверсии и других формальных средств. В зависимости от использованных в акте словообразования формальных средств оно делится иногда на словопроизводство (при использовании средств аффиксации, суффиксации и префиксации), словосложение (при участии в акте словообразования по крайней мере двух полнозначных единиц), конверсию (при переходе или транспозиции слов из одной части речи в другую), аббревацию (при наличии сокращения исходных слов) и т. п. Образование новых слов (с помощью формальных средств) нередко именуется также деривацией, производные же и сложные слова как результаты процесса деривации обозначаются тогда под общим термином «дериваты» [3,c. 467].
Следовательно, если новое слово возникло путем словообразования, значит оно образовано на основе существовавших ранее в языке слов и основ путем изменения их морфологической структуры. Это значит или изменился корень слова (например, Flug от fliegeп), или к корню присоединился тот или иной словообразовательный аффикс (например, zufliegeп, Flieger от корня Flieg-), или два слова или две основы соединились в одну новую основу (Flughafeп образовано при помощи соединения Flug+ Нafeп). Наконец, слово, не изменяя своей словообразовательной формы, может перейти в другой грамматический класс и получить новое грамматическое оформление, то есть, в конечном счете, другую морфологическую характеристику (например, das Fliegeп- склоняемое существительное, образованное от инфинитива fliegeп, то есть, неспрягаемой формы глагола).
На протяжении многих лет существует спор среди лингвистов о месте учения о словообразовании. С одной стороны, учение о словообразовании как об одном из путей развития и пополнения словаря, при этом часто воздействующем на другие пути и переплетающемся с ними, может быть отнесено, как уже отмечалось выше, к лексикологии, изучающей словарный состав во всем его объеме. В результате словообразовательных процессов создаются новые лексические единицы - слова, выражающие новые понятия или новые оттенки понятий, а не грамматические формы того же слова. С другой стороны, учение о словообразовании во многом соотносимо с грамматикой и, прежде всего, с морфологией, то есть, с учением о частях речи. Так, например, можно говорить о способах и средствах словообразования, характерных для того или иного грамматического класса слов: словосложении существительных, суффиксации прилагательных, конкретных суффиксах существительных или прилагательных, о префиксах глаголов и т. п. Словообразование служит, таким образом, одним из добавочных признаков той или иной части речи, а иногда и определяет ее грамматические категории и формы [5,c. 50].
Словообразование, а именно словосложение, соприкасается частично и с синтаксисом, поскольку части сложного слова в ряде случаев соединяются между собой по типу синтаксических отношений, и иногда сложные слова по функции соотносимы в какой-то мере со словосочетаниями. Рассматривая связь синтаксиса и словообразования, ученые выделили так называемую синтаксически ориентированную словообразовательную концепцию, которая в первую очередь связана с генеративными языковыми моделями.
Таким образом, по целеустановке своих процессов словообразование имеет непосредственное отношение к лексике, но в то же время его нельзя оторвать от грамматической системы языка. Кроме того, его законы и процессы обладают рядом специфических черт, отличающих их как от лексических, так и от грамматических законов и процессов [5,c. 54]. В связи с этим ряд ученых (А.А. Шахматов, Л.В. Щерба, В.В. Виноградов и др.) рассматривали словообразование как особый раздел науки о языке, тесно связанный как с лексикой, так и с грамматикой. На современном этапе развития учения о словообразовании эта точка зрения представляется наиболее соответствующей действительности.
При сравнении расположения компонентов, порядка их следования друг за другом внутри сложного слова в русском и немецком видно, что здесь есть и различия, и сходства. В некоторых словах порядок следования частей отличен, например:
Но одновременно следует отметить и примеры полного соответствия компонентов в обоих языках, например: Gutherzigkeit - добросердечие, Lebensfreude - жизнерадостность, Нandarbeit - рукоделие, Нausbesitzer - домовладелец, Нerzklopfen - сердцебиение и др.
Кроме того, сложным немецким словам в русском языке зачастую соответствуют словосочетания. Можно сказать, что словосложение является продуктивным способом словообразования и в русском, и в немецком языках. Но, несмотря на большое количество общих черт, словосложение в разных языках имеет свою специфику. Например, следует отметить особую продуктивность в немецком языке определительность сложных слов, весьма многочисленных среди таких частей речи, как существительные, прилагательные и наречия. При этом степень сложности, то есть протяженность немецкого слова (в отличие от русского) теоретически неограниченна, так что композиты, состоящие из трех и более компонентов, не являются необычными с точки зрения своей длины единицами.
Но все же чаще других встречаются двухэлементные сложные слова, вторыми по частотности являются трехэлементные, тогда как более протяженные относительно редки и характерны прежде всего для специальной лексики, где они выступают как удобные термины.
Продуктивность словосложения немецкого языка обнаруживается еще и в том, что среди сложных здесь достаточно много окказионализмов, возникающих в речи соответственно намерениям адресанта и выполняющих особые функции в текстах различных жанров.
Композиты могут быть образованы от слов различных частей речи. Но наиболее многообразными в семантическом плане являются сложные существительные, первым элементом которых выступают основы той же части речи. Именное сложение используется для передачи самых различных значений и их оттенков, оказывающихся своеобразными в каждом отдельном случае и базирующихся на внеязыковом опыте людей. Поэтому многие ученые видят практическую неограниченность образования в немецком языке сложных слов, состоящих из двух существительных.
Существуют различные модели сложения существительных, согласно которым принято выделять следующие группы субстантивных композитов:
полносложные соединения, неполносложные соединения и сдвиги [5,c. 112].
Полносложными соединения являются существительные, первый компонент которых имеет форму основы слова, например: Landhaus, Schreibtisch, Zartgefühl и т.п. Неполносложными соединениями следует считать такие сложные существительные, первый компонент которых соединяется при помощи особого соединительного элемента: -(е )s-, -(е )n-, -е- или -(е )er-, например: Tageslicht, Hirtenknabe, Pferdestahl, Kindergarten т.п.
Связь компонентов внутри сложного слова не произвольна: она обусловлена значением входящих в композит частей, их лексической сочетаемостью и грамматической структурой. Когда эта связь теряется, тускнеет значение слова, оно становится непонятным или приобретает новое значение.
Как правило, в целом синтагматику новообразования (сложного слова) определяет семантическое содержание его компонентов, например, сложное существительное Schwarzbrot соотносится с понятием schwarzes Brot. Однако немецкому языку свойственны определительные композиты идиоматического характера, значение которых не выводимо из значений непосредственных составляющих. Так, Kupferhamтer не «медный молоток», а предприятие холодной обработки меди, Grasтücke не «травяная мошка», а Meerkatze не «морская кошка». Подобного рода композиты традиционно называются экзоцентрическими, их денотат находится как бы вне семантического содержания всего образования, выраженного эксплицитно [4,c. 9]. Некоторые лингвисты, например, к экзоцентрическим композитам относят так называемые посессивные сложные слова с семантикой обладания каким-либо признаком. Это известные в лингвистике бахуврихи типа Rotkäppchen, Langbein и т. п. Но этот вопрос остается довольно спорным, так как подобные образования представляют собой результат метонимизации, то есть не морфологического, а семантического словообразования. И поэтому невозможно соотнести подобные образования с определенным словообразовательным способом вне контекста употребления. Например, Schlafmütze может быть и головным убором (не бахуврихи) и человеком по признаку обладания этим убором, то есть бахуврихи, и это становится ясно только в определенном контексте.
Экзоцентрические сложные слова представлены преимущественно в социально окрашенных слоях лексики немецкого языка, в профессиональных словарях, где они могут быть даже терминами [4,c. 10]. Так, например, экзоцентрика широко представлена в лексиконе цветоводов, где эти слова называют сорта и виды цветов: Blaukissen, Blaustern, Siegwurz, Таusеndsсhön, Buntlippe, Drachenbaum, Glockenbeide и т.п.
Экзоцентрические сложные слова, составляющие большие пласты лексики практически во всех формах проявления немецкого языка, особенно активно используются в обиходно-разговорной речи благодаря их высокой экспрессивности и эмоциональности. А основным признаком, отличающим сложные экзоцентрические слова от остальных групп композитов, является невозможность их трансформации по их составляющим.
Структура сложного слова, то есть характер соединения компонентов главного и зависимого слова, наличие и отсутствие аффиксов и соединительных гласного и согласного, порядок расположения основ в составе сложного слова определяется лексико-грамматической природой слова, принадлежностью его к определенной части слова, емкостью его семантики, его синтаксическими и словообразовательными связями, стилем языка, в котором оно употреблено.
На жизнь сложного слова оказывает огромное влияние его семантика.
На продуктивность, распространенность и соотносительность основ в пределах одного и того же слова влияют разные оттенки или значения оттенков, заключенных в одном и том же слове. В сложном слове имеется соотнесенность компонентов: потеря значения одного из них зачастую затемняет и значение другого.
Итак, все сложные слова образуются из компонентов, значение которых может оставаться стабильным на протяжении столетий и даже тысячелетий. Но встречаются и компоненты, значение которых может измениться от эпохи к эпохе. Сложные слова с такими компонентами подвергаются своеобразным деформациям. Сама система словосложения построена так, что в языке не появляется абсолютно новых слов, но нельзя не отметить и тех качественных изменений, которые возникают при образовании сложных слов и которые заключаются, прежде всего, в том, что возникшее новое слово всегда обладает значением, отличающимся от того значения, которого лишилось в компоненте словосочетание. Особенно показательны в этом явления ономастики и топонимики.
Сложные безаффиксальные и аффиксальные слова в процессе исторического развития могут превратиться в производные слова в том случае, если значение первого или второго компонента погаснет, и основа полнозначного слова станет аффиксальной. Со временем части сложного слова могут утратить свое самостоятельное значение и превратиться в аффиксы. Примером этому могут служить полуаффиксы (полусуффиксы и полуприставки), например, полусуффикс - werk. В немецком языке существует существительное Werk со значением: дело, труд, работа, сочинение и т.д. Слово Werk может являться также компонентом сложного слова. Но постепенно самостоятельное значение этого слова отходит на второй план, образуется новое словообразующее значение - значение коллектива, собрания.
Как указывает в своих работах С.Н. Бредихин: «Языковой процесс, который обозначается композитообразование, в грамматиках чётко отграничивается от словообразования с использованием аффиксов: данный процесс не нуждается в каких-либо формальных средствах и не образует новых слов в том смысле, в каком это делает производное словообразование. Каждое слово или словосочетание распознаётся в большинстве западно-европейских лингвокультур по присутствию артикля как существительное или же сочетание с ним. Подобный способ словообразования имеется во всех индоевропейских языках, однако продуктивность его не везде одинакова. Немецкий язык использует его предпочтительнее, чем другие, что можно проследить и в разножанровых текстах аналитической философии, где используется множество таких лексем» [1, с. 348].
По Й. Эрбену, рассматриваемые нами производные относятся к отглагольным именам. Они служат в содержательном смысле для образования nomina actionis и «слов, обозначающих результат действия». Пример:
Nicht um ein als Territorium zu denkendes Land handelt es sich, sondern um das Gebiet der Sprache, das Sprachland und eben das expandiert mit jeder neuen Wort-Ding-Entsprechung (Seidel J. Muß man unbedingt modern sein? Zur Signatur der Moderneim Werk Stefan Georges [Muß man unbedingt modern sein?]. /http://seidel.jaiden.de/george.php/). - Речь идет о территории не как о гипотетическом пространстве, а как об области языка, мире функционирования языка, и как раз он расширяется с каждой новой денотацией.
Предложения-инфинитивы как экзоцетрические сложные образования не являются словотворчеством в прямом смысле, «в них лишь проявляется желание приблизить различные явления к пониманию с помощью уже имеющихся в наличии языковых элементов» [1, с. 350]. Если сравнивать возможности выражения в композитах и новообразованных словах, то нужно сказать, что первый способ интерпретации удобнее. Второй способ требует от читателя больших усилий и понимания. Композиты - целенаправленные и содержательные образования, однако они плохо соотносятся с так называемым чувством языка.
Älter noch ist die Dichtung als Sein-Könnende Geschichte, die Dichtung des Magier, Schamanen, des Zauberers, der nicht nur die gedichteten Korrelate zu den materiellen und immateriellen Dingen kannte - das Zauberwort, den Zauberspruch - sondern auch Zukunft sah (Seidel J. Muß man unbedingt modern sein? Zur Signaturder Moderneim Werk Stefan Georges [Muß man unbedingt modern sein?]. /http://seidel.jaiden.de/george.php/). - Поэтика еще старше, чем История материальных преобразований действительности, поэзия мага, шамана, волшебника, который знал не только созданные соответствия к материальным и нематериальным объектам - заклинания, но и видел будущее.
Причина создания лексем с развернутой смысловой структурой не только в том, что данные образования от не являются однозначными, но и в том, что в такой форме они не встречаются ни в одной грамматике немецкого языка, другими словами, относятся не к осознаваемому в формальной логике языка, а является понимаемым рефлективно. Именно своей необычностью они и интересны.
Направленность порождающей подобные лексемы широкой семантике рефлексии является определяющей доминантой, каждая метаединица и компонент структуры есть часть/символ всего воспринимаемого объекта, а значит, способ построения подобных образований определяется типом организации компонентного состава и рефлексии над ситуативным аспектом и дальнейшей узуализацией, каждый конкретный акт создания экзоцентрического сложного слова репрезентирует феномен, стоящий в определенном отношении к понимаемому объекту, к объективно данному общему смыслу.
Рецензенты:
Манаенко Г.Н., д.фил.н., профессор, зав. кафедрой иностранных языков ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь.
Чанкаева Т.А., д.фил.н., профессор, профессор кафедры связей с общественностью ННОУ ВПО «Институт дружбы народов Кавказа», г. Ставрополь.