Введение
Как известно, на протяжении многих столетий Кайтаг (Кайтагское уцмийство) был одним из наиболее крупных, сильных и влиятельных феодальных владений Дагестана, которое начиналось в приморской низменности, охватывало предгорный и нагорный Дагестан. На севере оно граничило с Тарковским шамхальством, на юге - с Дербентом и Табасараном, на западе - с Казикумухским ханством и союзом сельских общин Акуша-Дарго, на востоке омывалось Каспийским морем. В изучаемое время оно представляло собой крупное, по масштабам Дагестана, феодальное владение, в котором проживали различные этнические группы (кайтаги, кумыки, терекемейцы, даргинцы, горские евреи).
Цель статьи - показать характер военно-политических отношений Кайтага с Россией в 20-гг. XVIII в. и особенно в период Каспийского похода Петра I, рассмотреть причины их обострения и последствия для Кайтагского уцмийства, каким образом этот процесс отразился на политической ситуации в Дагестане в целом.
Следует отметить, что активизация внешней политики России при Петре I, в том числе и в кавказском направлении самым прямым образом отражалась и на ситуации в Дагестане. Сказалось это и на характере взаимоотношений дагестанских владений как друг с другом, так и с соседними великими державами того времени - Ираном, Турцией и Россией. Взаимоотношения дагестанских политических структур имели большое значение для Дагестана, от их сплоченности, согласованности действий их правителей, порой зависело само существование дагестанских народов. Не раз им приходилось отстаивать самостоятельность и право на существование, побеждая армии завоевателей. Кайтаг, являясь крупным и сильным феодальным владением, играл важную роль во всех событиях Дагестана, и то, как складывались у него отношения с соседними державами, особенно с Российской империей, сказывалось на исторических процессах Дагестана в целом. Этим и обусловлена актуальность поднятой нами проблемы.
Антииранское восстание народов Дагестана и Азербайджана 1707-1721 гг. фактически привело к ликвидации иранского господства в Кавказском регионе. Используя тяжелое положение сефевидского Ирана, Турция планировала вытеснить Иран с Кавказа и стать полновластным хозяином над этим стратегическим регионом. Россия, окрепшая в ходе петровских преобразований, также стремилась утвердить военно-политическое и экономическое господство над этим регионом. Учитывая все это, они начали действовать.
Турцией был принят в подданство Хаджи-Дауд и утвержден ханом Ширвана с признанием его власти над всем Дагестаном. Официально об этом было объявлено русскому послу Неплюеву на аудиенции 10 февраля 1722 г. [4]. Такая активность турецких властей очень обеспокоила Россию. Ответным шагом России стало решение начать военный поход. Официальным предлогом был объявлен инцидент с русскими купцами в Шемахе. Каспийский поход Петра I, известный также как Персидский, Кавказский и Закавказский, стал крупнейшим военно-политическим мероприятием в восточной политике России первой четверти XVIII в. [17; 18].
Прикаспийские области интересовали Петра I как с экономической, так и военно-стратегической точки зрения. Граничащие с Россией на юге и юго-востоке Турция и Иран вели между собой многовековую борьбу за господство в Прикаспии и на Ближнем Востоке. Тем временем, пользуясь тяжелым положением, которое переживал Иран, Османская империя решила «к себе присовокупить владения на Кавказе» [10]. О плане и намерениях Порты хорошо знали русские власти. Усиление позиций Османской империи на Кавказе не отвечало интересам России в этом регионе.
Вступление войск Петра I в Дагестан привел в некоторое замешательство наиболее сильных феодальных владетелей. Так, убежавший из плена грузин Ф. Георгиев, который находился в заточении в селении Губден сообщил, что Дауд-бек Мюшкюрский, Сурхай-хан Казикумухский и уцмий Кайтагский планировали оказать сопротивление императорским войскам и призывали к этому шамхала Тарковского Адиль-Гирея [14]. Но никаких действий с их стороны не последовало. Но зато весть о начале похода русских войск вызвала сильную тревогу в правящих кругах османской империи. В Константинополе, доносил Неплюев, «следует великое приготовление к войне» [8].
В Дагестане войска Петра I не встретили серьезного сопротивления. 6 августа недалеко от селения Аксай Петра I встречали с подарками: шамхал Тарковский передал Петру I 600 быков, запряженных в телеги, и 150 - на пищу войскам, три персидских коня и седло, украшенное золотом [15]. 16 августа армия Петра I выступила из Тарки, резиденции шамхала, в сторону Дербента, являвшегося наиболее важным объектом кампании 1722 г. «При движении из Тарков в Дербент, - пишет В. Комаров, - войска наши понесли некоторый урон от неприязненных действий уцмия Каракайтагского и Султан-Махмуда Утемышского» [9]. Подстрекаемый Турцией уцмий Ахмед-хан с помощью своего вассала, правителя Утамышского владения, организовал нападение на русские войска, но войска горцев без особого труда были разгромлены [6].
Дойдя до Утамышских владений, император послал одного офицера с тремя казаками с письмом к утамышскому султану, «чтобы он либо сам пришел, либо прислал депутатов в лагерь, для принятия повелений протекции от государя» [14]. Но султан, вместо ответа приказал «бесчеловечным образом изрубить отправленного к нему с письмами Казацкого есаула с тремя казаками, войско же его, состоявшее из 10000 человек своих и из 6000 усмеевых, хотело нечаянно напасть на русские войска, но было разбито и преследовано до самого Утемыша, который превращен в пепел. То же самое учинено и с шестью другими его владения местами. Число убитых и раненых простиралось до 1000 человек. Скота взято 7000 быков и до 4000 баранов, не считая другого их имущества. Несколько подданных сего султана, взятых в плен, казнены смертью за учиненное ими с есаулом казацким бесчеловечие» [16]. Однозначных данных о количестве войск, участвовавших в нападении на русское войско, нет. Так, А.-К. Бакиханов также говорит о 16 тыс. «как своего, так и кайтагского» [2]. О 16-тысячном войске, которое возглавлял султан Махмуд, сообщал и Ф.И. Соймонов [18]. Согласно же данным П.Г. Буткова, «явилось на отемышких горах неприятелей до 10 тысяч человек под начальством Мегти-Бега, Якши-Бега и Айтемур-Бега, подданных отемышских и усмейских, из которых почти половина было пехота» [3].
Очень интересные и весьма ценные сведения о сражении объединенного войска уцмия Кайтагского и султана Утамышского приводит непосредственный участник (иностранец) персидского похода Петра I Брюс. Так, он сообщал, что «горцы на поле сражения оставили от шестисот до семисот человек убитыми, 40 человек было взято в плен. Между ними находилось несколько сановников, а также магометанский священник, который был одним из их предводителей и который не только не отклонил жестокое убийство трех казаков, но и сам участвовал в этом. Их тела нашли впоследствии драгуны вблизи султанского дворца насаженными на кол, когда они их преследовали до ворот, и убивали всех, кто им попадался, и они бежали перед тремя тысячами человек, а своих жен и дочерей они отослали в горы, прежде чем пошли в эту экспедицию; после этого была сожжена султанская резиденция и 6 других деревень совершенно опустошены. Драгуны и казаки вернулись с богатой добычей. Был повешен 21 пленник в возмездие за жестокую смерть трех казаков. Священника четвертовали» [14]. Петр I в своем письме Сенату писал, что после завершения всех боевых действий его люди насчитывали около 600 убитых неприятелей, в плен же попало 30 человек [14]. Это показывает упорное сопротивление оборонявшихся, что подтверждается и другим свидетельством: «Они, нападая на российские войска, бились запальчиво и долго стояли в сражении, ибо сначала не можно было поставить против них довольную силу, но когда в бой вступили основные силы, ополченцы вынуждены были поспешно отступать», - писал Ф.И. Соймонов [18].
Из допросов пленных стало известно, что среди нападавших на российские войска были не только подданные султана и уцмия, но и других владений, таких как Акуша, Гапшима, Кубачи, Губден и даже из Казикумуха. Один из пленных сообщал, что в нападении на российские войска участвовали даже табасаранцы [14].
Одновременно с этим, уцмий Кайтагский Ахмед-хан, испортив отношения с шамхалом Адиль-Гиреем, заблаговременно удалился в Шемаху, чтобы быть подальше от Петра - покровителя шамхала. Убедившись, что Петра I интересуют Дербент и торговый путь и заручившись поддержкой других владетелей, он вернулся в Кайтаг, а через 4 дня, 23 августа, уцмий уже направляет Петру I прошение о принятии его на «царскую службу». Интересно, что Петр I в своем описании утамышского инцидента даже не упоминает уцмия [15]. Так, организовавший его Ахмед-хан «подставил» султана Махмуда, а сам остался в стороне.
Пройдя через владения уцмия Кайтагского, 23 августа русские войска, под руководством Петра I, без боя вступили в Дербент [16]. Обстановка благоприятствовала продвижению войск Петра I на юг. Однако случилось непредвиденное: возникшие затруднения в продовольствии и снаряжении в связи с крушением у Аграханского залива двух эскадр, косившая солдат эпидемия и падеж лошадей вынудили Петра I отказаться от продолжения похода [15]. Но кроме этих причин, как отмечает О.П. Маркова, была и другая причина прекращения похода: «Петр I ушел с Кавказа, избегая преждевременной войны с Турцией. Прибывший в русский лагерь на р. Милюкент султанский представитель прямо заявил, что дальнейшее продвижение русской армии на Кавказе будет рассматриваться Портой как причина для объявления войны России» [12]. Оставив гарнизон в Дербенте и в ретрашментах на Рубасе, Дарбаге, Бойнаке и Тарках, 7 сентября Петр I выступил в Астрахань. По указанию императора на р. Сулак была заложена новая крепость - Святой Крест. Тарковский правитель Адиль-Гирей был утвержден в звании шамхала Дагестана с подчинением ему всех местных владетелей и передачей жилищ и земель султана Махмуда Утамышского [16].
Назначив командующим всеми оставшимися на Кавказе гарнизонами генерала М.А. Матюшкина, 29 сентября 1722 г. Петр I с основными силами отплыл в Астрахань. В результате проведенной им кампании Россия установила контроль над дагестанским и ширванским побережьем Каспия.
Возвращающиеся сухопутным путем вслед за Петром войсковые части подвергались постоянным атакам, по большей части организованным уцмием Ахмед-ханом, которые наносили существенный урон войскам. В одном из источников говорится, что «уцмий и владелец Утамышский для нападения на русские войска собрали до 20 000 тыс. человек» [14].
Не лучше обстояли дела с военными гарнизонами. Шамхал Адиль-Гирей в письме от 23 октября 1722 г. Петру I писал, что уцмий напал на только что построенную фортецию и увез оттуда пушки. «... По отшествии вашем злодей и изменник усмей (уцмий. - А.М.), - сообщается в письме, - сего сентября в 17 день со своим войском напал на новопостроенную от вас в Кайтаге фортецию, человек с 150 побили и пушки отобрав с собою увез...» [14]. Аналогичное сообщение Петр I получил и от дербентского наиба Имам-Кули-бека в послании от 27 сентября 1722 г. В нем говорилось, что уцмий захватил крепость на реке Дарбаге и перебил весь гарнизон. Табасаранский владелец организовал нападение на крепость на реке Рубас. В источнике говорится: «... по возвращении вашего величества отсюда построенную по указу вашего величества крепость по реке Дарбаге изменник усмий взял и пред тою крепость найдено убитых три человека, и прочие все убиты в городе, а которая крепость на Рубасе и к той собравшись Мясум (майсум. - А.М.) через три дня приступил и бился, в которой баталии человека, с четыре из казаков убили и восемь человек из солдат ранили и слышали мы, что Дауд-бек собравшись многолюдством намерены к тому городу приступать» [3].
Выходит, что, кроме уцмия, участие в нападениях на военные укрепления принимали и другие дагестанские владетели. Надо полагать, что тут не обошлось без вмешательства Турции. 3 сентября 1722 г. шамхалу Адиль-Гирею было послано воззвание «выслать всех магометанцев, какого бы ни были роду из домов своих, и велеть им... против русских весьма жестоко биться» [16]. Но тогда шамхал остался верен России. Не исключено, что такого рода воззвания получили и другие владетели, которые обнадеживались большими подарками и поддержкой турецких войск. Есть сведения, что Турция, обеспокоенная продвижением войск Петра I в прежнюю сферу влияния Ирана, собираясь объявить войну России и двинуть свои армии в Закавказье, начала засылать своих эмиссаров в Ширван и Дагестан. Кайтагский уцмий и утамышский султан также были обнадежены, что турецкие наступления и военная помощь не за горами. Возможно, этим и объясняются их столь активные действия против русских войск [11].
Не проходит и месяца с момента взятия крепости на реке Дарбаге, как Петр I получает новое сообщение от дербентского наиба о нападении уцмия Ахмед-хана, султана Махмуда Утамышского, Дауд-бека с табасаранскими жителями на крепость Рубас [14]. За такое отношение к русским войскам уцмий был жестоко наказан. Петр I в послании Сенату об этом пишет следующее: «...в крепости Святой Крест к нам присоединились калмыки, которые тот час же были отправлены с 1000 человек донских казаков для большого наказания уцмия, тревожившего нас и при обратном движении, которого намерены сами посетить, но за скудностью и худобою оставших лошадей того учинить не могли» [15].
Посланный отряд под командованием атамана Краснощекова разбил на всех пунктах неприятеля, разорил до основания все селения в Нижнем Кайтаге, но, получив вновь огромную добычу разного рода имуществом и скотом, возвратился к армии с 350 человек пленных [9; 17].
Но эта акция русских властей не только не остановило уцмия, наоборот, подтолкнула его к еще более активным действиям. Отношения с Петром I были испорчены серьезно. Это видно хотя бы по инструкции, посланной царем в ноябре 1722 г. Матющкину: «...ежели кто из горских владельцев будет искать нашей протекции, то оных принимать - кроме уцмия и утамышского владельцев как нам противных... Драгунам конным надлежит с казаками действовать и, как только возможно, разорять уцмия и прочих противных - также помогать дербентцам в из нуждах, прикрывая их полевые работы...» [9]. Ахмед-хан действительно подвергал частым нападениям Дербент и разорял близлежащие деревни. Вместе с уцмием в нападениях на Дербент участвовал и Хаджи-Дауд [14].
В это же время ухудшились отношения уцмия Ахмед-хана с Сурхай-ханом Казикумухским. Дело дошло до того, что «Сурхай имел баталию з бездельником усмеем» (уцмий. - А.М.) [14]. По сообщению дербентского наиба Петру I незадолго до этого, «Сурхай имел пересылки с усмеем и объявил ему, что желает служить его императорскому величеству и намерен с помощью божиего искоренять противников» [14]. Но чем же объяснить столь преданное отношение Сурхая к императору России? Вполне возможно, что Сурхай-хан пытается использовать сложившуюся ситуацию в своих интересах. Известно, что после шемахинских событий Турция назначила наместником Ширвана не его, а Хаджи-Дауда. Оказались задеты честь и достоинство Сурхая и сорваны его планы по овладению Ширваном. В этом-то он хотел опереться на Россию. А «искоренением» уцмия он рассчитывал на милость императора и помощь в деле реализации своего плана. Кроме того, столкнулись интересы уцмия Ахмед-хана и Сурхай-хана в северном Азербайджане. Последний даже попытался вместе с шамхалом напасть на владение уцмия [14].
Такие «натянутые» отношения между крупнейшими дагестанскими владетелями продолжались недолго. В июне 1723 г. развернулось турецкое наступление в Закавказье. Дагестанские владетели, забыв старые обиды, решили воспользоваться моментом. Планы их выходили далеко за рамки обычных грабительских набегов. Речь идет о разделе Ширвана. В этой связи дербентский наиб Имам-Кули-бек сообщил Петру I, что дагестанские владельцы собрались в Худате с тем, чтобы разделить между собой «ширванскую провинцию» [14].
Одновременно с этим русские власти получают сведения о том, что дагестанские владельцы планируют нападение на крепость Святой Крест [14]. Тем временем уцмий оставляет Кайтаг и отправляется в Ширван, но вместе с этим он пытается отгородить свое владение от возможных повторных нападений царских войск. Поэтому он вступает в переговоры с русскими властями о вступлении в российское подданство [14]. Но процесс этот оказывается долгим и тяжелым, на что, по-видимому, и рассчитывал уцмий Ахмед-хан, ведь его цель не подданство, а безопасность, а пока идут переговоры, можно не опасаться нападения. При этом он энергично действует в Ширване. Источники свидетельствуют, что за это время у шамхала и уцмия было уже три сражения с шемахинцами в которых последние потерпели крупное поражение. Шемахинцам пришлось согласиться с условиями победителей - принять наибами в Шемахе сыновей шамхала и уцмия [14]. Но детей своих они здесь не оставили, возможно, потому что в Шемаху прибыл турецкий комендант Алибей.
В это же время русские власти получают известие о том, что дагестанские владетели совершили крупный военный поход в Грузию и Армению: «...тавлинцы и усмийцы и протчих владельцев татара собравшись еще на святой неделе во многих тысячах и пошли де на грузинцев и на армян...», - сказано в источнике [14]. Объяснялось это тем, что российские войска с тяжелыми пушками не могли продвигаться в горы, тогда как союзники России - грузины и армяне со своими конными отрядами могли «чинить великую обиду» [14]. Здесь ясно прослеживаются замыслы дагестанских владетелей. Они готовят крупную военную акцию, направленную против российских войск в Дагестане. Вместе с тем не забывают обезопасить себя от возможного нападения со стороны союзников России в этом регионе.
Между тем продолжаются переговоры уцмия с русскими властями о принятии его в российское подданство, которые он затягивает под различными предлогами. По-видимому, Ахмед-хан учитывал и высадку русских войск в Баку, Сальянах, Реште, и русско-иранский договор 1723 г. с ожидаемой передачей России владений Ирана к западу и югу от Каспия, и турецкое наступление 1723 г. в Закавказье. 12 июня 1724 г. в Константинополе подписывается русско-турецкий договор о разграничении сфер влияния на Кавказе. По условиям договора в российскую зону входили в районе Дербента все земли на 22 часа езды верхом от берега моря [13]. Сыграть на противоречиях противоборствующих сторон у Ахмед-хана вроде нет необходимости. Возможно, его намерение открытого военного выступления вместе с шамхалом и другими против России было последней попыткой сохранить свою самостоятельность. Но осторожный Ахмед-хан решил сделать это чужими руками. Он обещал поддержать выступление шамхала Адиль-Гирея, но когда это случилось, Ахмед-хан вновь не сдержал свое слово и не присоединился к Адиль-Гирею, как раньше он поступил с султаном Махмудом Утамышским. В пользу этой версии говорят сведения, содержащиеся в трудах И.-Г. Гербера и П.Г. Буткова [3; 5].
Как известно, попытка Адиль-Гирея захватить крепость Святой Крест окончилась провалом, его отряды были разбиты, он сам пленен и выслан в Россию. Вскоре после этого уцмий Кайтага вновь «изъявил покорность» российскому правительству, дал присягу в верности со своими сыновьями и старшинами и представил аманатов в Дербентскую крепость [7]. Следует отметить, что кубачинцы присягнули с уцмием в 1725 г. Через год при «помощи» уцмия присягают и акушинцы. Долгорукий писал, что уцмий поссорился с Сурхай-ханом (отношения которого с Россией были весьма осложненные) и склонил в русское подданство «аварского усмея» (т.е. Умахана), чем доказал на деле свою лояльность [12]. В документах того времени отмечается, что именно Ахмед-хан склонил аварского хана в 1727 г. к российскому подданству, что привело к изоляции Сурхай-хана. Российские власти считали это событие большим политическим успехом, отношения их к Ахмед-хану сразу стало благожелательным. Тогда же он был принят в российское подданство [16].
Официальная присяга была принесена уцмием Ахмед-ханом в садах в 4 верстах от Дербента в 1727 г. Так, в «дипломе», выданном русскими властями Ахмед-хану на уцмийское достоинство, констатируется: «...Ахмед-хан через верное свое подданство е.и.в... усердные свои службы показывать присягою обещает, того ради по данной ныне полной мочи... вышереченного Ахмед-хана в чине и достоинстве в усмейском в провинции подтверждаю с таким определением, дабы ему все подчиненные должное подчинение яко усмею, и надлежащее послушание отдавали...» [15].
Вместе с уцмием присягнули его сыновья, а также и утамышский султан Махмуд и «брат шамхала Атачук», который прежде ни в чьем подданстве не был. Присутствовали старшины и народ «с ним владения его около 4 тыс. человек» [15].
Таким образом, к началу 30-х годов XVIII в. присягу на верность России приняло подавляющее большинство правителей и представителей местного населения. «Теперь один Сурхай остался в противности и оттого великого опасения не чаю, - писал в Петербург Долгорукий, - однако ж пакости чинить может, и буду трудиться каким случаем и его склонить, понеже дорога, ближе к склонению Сурхая по присяге Усмеевой, а без Усмея Сурхай слаб стал» [1].
В своем донесении руководству в 1730 г. генерал А. Румянцев опасался, что малочисленное русское войско (около 7 тыс. на все пространство от Дербента до Сальян) не смогло бы сдержать напор кочевников Мугани, но тут же выражена надежда, что с помощью усмея и шамхальского сына «этих кызылбашей» можно разбить [11]. Выходит, что в планах русской военной администрации уцмий Ахмед-хан и «шамхальский сын» выглядят как дополнительная сила.
Из вышесказанного видно, что российские власти в Дагестане расценивали политическую роль кайтагского владетеля достаточно весомой.
Таким образом, активизация внешней политики России в кавказском направлении кардинальным образом сказывалась на внутриполитической ситуации в Дагестане: сложившая традиционная система политического устройства оказалась разрушенной.
Отношения Кайтагского уцмийства с рядом дагестанских владений претерпели существенные изменения: с одними резко ухудшились - с другими приняли союзнический и стратегический характер.
Кайтагское уцмийство после упразднения шамхальства стало ведущей политической структурой Дагестана.
Отношения Кайтага с Россией носили сложный характер, но к концу 20-х гг. XVIII в. постепенно стабилизировались. Начался процесс постепенной интеграции дагестанских народов в политическую и экономическую систему Российской империи.
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ. Проект № 13-01-00039 «Императорские гарнизоны на территории Западного моря в контексте восточной политики России (1722-1735 гг.)».
Рецензенты:
Магомедов Н.А., д.и.н., заведующий отделом древней и средневековой истории Института ИАЭ ДНЦ РАН, г. Махачкала.
Алиев Б.Г., д.и.н., главный научный сотрудник отдела древней и средневековой истории Института ИАЭ ДНЦ РАН, г. Махачкала.