Введение. В настоящее время во всех сферах культуры мы наблюдаем тенденции к микшированию и синтезу (нередко эклектичному) ее элементов. При этом следует заметить, что в художественной деятельности и в отражающем ее художественном сознании этот синтез (видов и жанров искусства) проявляется в последние годы особенно наглядно. Наша исследовательская гипотеза состоит в том, что синтетические тенденции актуального искусства свидетельствуют о начале нового этапа непростого, противоречивого развития родовой человеческой универсальности, связанного с преодолением стадии «разделенного, частичного человека». По нашему мнению, эти тенденции должны стать предметом специального философского исследования.
Цель исследования состоит в выявлении конкретно-научных и философских оснований концепции родовой человеческой универсальности, а также в выявлении и изучении закономерностей развития универсальности человека, в качестве «маркеров» которого мы предлагаем рассматривать синкретизм первобытной культуры, его последующую дифференциацию и новый синтез, происходящих в рамках культуры «пост-современности».
Материалом исследования являются работы философов и исследователей культуры разных эпох, предметом которых, так или иначе, становилась универсальность человека, а также интеграция и дифференциация элементов художественной культуры и художественного сознания на различных этапах ее развития. В качестве основного метода исследования можно определить анализ источников с позиций диалектического подхода в форме конкретно-всеобщей теории развития.
Именно культура - в том числе, подчеркнем, культура художественная, искусство - выступает важнейшим фактором универсализации, «сборки человека», причем, учитывая неразрывную связь универсальности и ограниченности, «одномерности» человека, следует говорить «об относительной родовой универсальности в каждый период времени... о каких-то степенях универсальности... каждая эпоха собирает человека заново... собирает по-своему» [10].
Наш исходный тезис состоит в том, что тенденция к универсализации родовой человеческой сущности должна быть тесно связана с интегративными тенденциями в художественной культуре и в отражающем этот процесс художественном сознании. При этом развитие человеческой универсальности и интеграция как искусства, так и художественного сознания имеют сложный, нелинейный, опосредованный дифференциацией диалектический характер.
Точкой отсчета для нас выступает культурологическое представление о синкретизме первобытного сознания. Под синкретизмом мы склонны понимать первичное единство, нерасчлененность, слитность первобытной художественной культуры [5] и сознания соответственно. На наш взгляд, синкретизм в его развитии можно охарактеризовать через такие философские категории, как «единство», «дифференциация», «интеграция», «синтез». Эта группа категорий отражает поступательное движение от нерасчлененного целого, через выделение в целом отдельных частей к их дальнейшему объединению на новом уровне. Поэтому мы включаем в наше исследование культурологическое понятие синкретизм художественной культуры в его философской трактовке, в контексте развития человеческой универсальности.
Система частных наук свидетельствует, что в ходе мирового процесса происходит аккумуляция, накопление основного содержания предшествующих этапов развития. При этом бесконечное многообразие материального мира постепенно «сжимается» к всеобъемлющему универсальному единству, выраженному в человеке. Поступательное движение эволюции по пути универсализации содержания получило свое специфическое отражение в философии. Понятия универсальность и универсализация, о которых в формате концепции «микрокосмичности» человека говорили философы Античности и Ренессанса, в формате концепции человека как «родового существа» - К. Маркс, а в формате представлений о антропокосмичности человека - П. Тейяр де Шарден и «русские космисты», раскрывают богатство диалектического развития путем накопления и обобщения признаков предшествующих ступеней развития. Развитие человека в этом случае можно интерпретировать как вечное «возвращение к себе», углубление в собственную неисчерпаемую сущность.
Мы предлагаем определить универсализацию как объективно существующую тенденцию обобщения признаков предшествующих этапов эволюционного процесса, которая выражается во все более глубокой проявленности, «просвечивании» родового в индивидуальном. Тенденция эта отражается соответствующей диалектической закономерностью универсализации - одной из закономерностей конкретно-всеобщего уровня диалектики, описывающей как всеобщие, так и особенные черты и этапы эволюции природы и общества. На наш взгляд, именно благодаря конкретно-всеобщей закономерности универсализации, древняя как сама философия идея микрокосмичности человека лишается своего мистического ореола и ставится на почву рациональной интерпретации.
Однако, процесс универсализации не является «линейным» - в целом, эта тенденция реализуется, на наш взгляд, через диалектику «отрицания отрицания», в рамках которой первичная универсальность сменяется дифференциацией и «частичной» универсальностью, на смену которой приходит универсальность более высокого уровня. По нашему мнению, «диалектическая триада» развития человеческой сущности отражается в соответствующей «триаде» развития элементов художественной культуры (например, жанров искусства) и форм художественного сознания, которые демонстрируют движение от своего первичного единства («первобытного синкретизма»), через этап дифференциации и известного противопоставления друг другу, к новой интеграции, новому синтезу («высшему синкретизму»), первые признаки которого обозначились в художественной культуре XIX века, однако полное выражение нашли только в XX - начале XXI века.
Соответственно, вслед за российским философом и культурологом М. С. Каганом мы склонны выделять следующие ступени в процессе дифференциации общественного сознания. Древний синкретизм выступает первой ступенью. Затем формируется ступень, в рамках которой исходная диффузность ценностных ориентаций преодолевалась в ходе постепенного самоопределения нравственного, религиозного, политического, юридического, наконец, эстетического сознания. Наконец, внутренняя дифференциация затронула и это последнее: оно становилось все более богатым и расчлененным, научаясь различать такие специфические эстетические ценности, как красота, изящество, грациозность, великолепие, величие и множество иных; так рождалась и исторически эволюционировала система эстетических ценностей [8].
Достаточно уверенно характеризовать особенности первичного синкретизма сознания первобытного человека мы можем на основании результатов археологических изысканий, благодаря богатому антропологическому материалу, собранному в племенах, которые еще в XX веке находились на ступени каменного века, а также на основании наработок детской психологии - по общему признанию, детская психика в своем развитии повторяет в основных чертах историю человеческого сознания в целом.
Первичная универсальность сущности первобытного человека, отсутствие фундаментального разделения труда на материальный и духовный, слитный характер практики и магических ритуалов, слитость индивида с родом, находящие отражение в единстве его сознания, определила и синкретический характер того, что современный исследователь определяет как особую сферу в действительности единой первобытной культуры - искусство. А. Н. Веселовский одним из первых отметил синкретический характер первобытного искусства [5]. По его словам, синкретизм представляет собой смешанное состояние, в котором первоначально находились зародыши будущих художественных жанров. Как отмечал Веселовский, «сперва поэма поется и пляшется»; здесь эпос еще неотделим от лирики, а лирика от драмы. Драма выделяется позже, когда корифей обрядового хора «расщепляется» на несколько действующих лиц, хор обособляется, а на первое место выходит диалог двух актеров, наблюдаемый также отделившимся от действа зрителем.
«Коллективизм мировосприятия» в первобытную эпоху проявляется в отсутствии выраженной роли автора в первобытном художественном творчестве. Здесь очевиден своеобразный параллелизм с социокультурной ситуацией «постсовременности», характеризуя которую многие исследователи говорят о «смерти автора» и «растворении личности» [1, 2]. Отметим также незначительную роль слова в зарождающейся художественной культуре. Первоначально слово играло лишь роль ритма, текст зачастую представлял собой повторяющиеся два - три стиха, являющихся сочленением случайных впечатлений. И вновь примечательны в этом контексте воззрения современных мыслителей - например, Ж. Деррида, - на характерную для социокультурной ситуации XX века деконструкцию знака [7]. Знак в его концепции не замещает вещь, а предшествует ей, обладает произвольностью и немотивированностью. Означаемое и означающее разорваны, поэтому материальный мир вещей и идеальный мир слов оказываются сочлененными по принципу трансдукции: умозаключения здесь делаются не от частного к общему и не от общего к частному, а от случая к случаю непосредственно, минуя осознаваемое логическое опосредование. На наш взгляд, эти «параллелизмы» маркируют факт диалектического возвращения культуры XX-XXI вв. на новом, более высоком уровне к своим синкретическим корням.
С возникновением античного общества происходит смена способа производства, а как следствие и изменение роли человека в нем. Осмысливая эту эпоху, мы видим кардинальное усложнение сущности человека - но усложнения, идущего по пути его крайней, в чем-то даже уродливой (в связи с формированием института рабства) специализации. «Расщепление» человеческой сущности в условиях классового общества отразилось и на обособляющейся художественной деятельности. Истинно человеческая, универсальная, родовая сущность начинает процесс внутреннего разделения. В человеке выделяются и противопоставляются две стороны прежде единой сущности - духовная и материальная. С этого момента начинается и новый этап в развитии искусства и его осознания: постепенно они теряют органическое единство, перестают быть синкретичным.
Вместе с тем, человек в любую эпоху остается родовым существом, поэтому «расщепление» человека, начавшееся в античный период, немыслимо безотносительно к универсальному, целостному, общечеловеческому содержанию. Действительно, именно в эпоху древневосточных царств и Древней Греции оформляется концепция человека-микрокосма. Уместно вспомнить и о том, что философы ранней античности еще не различали истину, добро и красоту, руководствуясь принципом калокагатии: «даже развитая поздняя античная философия далека от разорванности разума и чувств. Вопрос Платона «что есть прекрасное?» был задан одновременно о добром, благом и истинном» [4]. «Частичная универсальность» разделенного античного человека проявляется и в том синтезе дионисийского и аполлонического начал, о котором в свое время неплохо сказал Ф. Ницше [9].
В феодальном обществе искусство в основном обслуживало религиозный культ. Средневековый храм представлял собой своеобразный синтез искусств: архитектуры, пения, живописи, декоративно-прикладного искусства. Вместе с тем, объединенные в лоне церкви различные виды художественного творчества уже не имели черт первобытного синкретизма. Каждый вид искусства, обретаясь преимущественно в монастырях, все же шел своим путем, уже намеченным в эпоху античности. В музыке развивались принципы григорианского хорала, в живописи оттачивались приемы прямой и обратной перспективы, в храмовой архитектуре один стиль сменял другой и т.д.
Новый виток развития и дифференциации художественной деятельности человека мы наблюдаем в эпоху Возрождения. Культура поздней готики, а вслед за тем и культура Возрождения, вытесняют соборную синтетичность художественной деятельности. Ей на смену приходит «индивидуальное» творчество каждого вида искусств, с осознанием собственной отделенности и внутренней цельности. Вместе с тем, появляются и синтетические виды искусств, наиболее яркими примерами чего служат оперные и балетные спектакли, дворцовые ансамбли. Возрождается на новых основаниях и идея микрокосмичности, космической гармонии человека
Следует учитывать, что провозглашенные принципы гуманизма носили в эту эпоху элитарный характер, не выходили за рамки буржуазного уклада - а значит, в конечном счете, отражали ситуацию разделенной человеческой сущности, «частичного человека». Разделение материального и духовного труда, разделение человеческой сущности отражалось дифференцирующимся художественным сознанием, которое уже готовилось выйти на уровень теоретизации.
В эпоху Нового времени можно наблюдать своеобразный «апофеоз» разделения человеческой сущности, а как следствие и дифференциации искусства. Нарастающее разделение труда, специализация индивидов, высшим выражением которых в экономической сфере стала мануфактура, наблюдается во всех областях человеческой жизни, осуществляясь параллельно с секуляризацией общества. Совершенно неслучайно, поэтому Новое время принято считать эпохой господства метафизики (в смысле отсутствия диалектического подхода). Аллегорически выражаясь, можно сказать, что Новое время было метафизическим периодом и в эстетической сфере общественной жизни. Именно в классическом искусстве Нового времени все конкретные виды искусств полагают себя в своей метафизической раздельности.
Музыка, живопись, скульптура, литература, театр обретают себя в собственной «чистоте». Соответственно, в теории искусства происходит дифференциация крупных направлений или стилей. Так, для этого периода характерна борьба между нормативно-рациоцентрическим классицизмом, одной стороны, и существенно иррациональными стилями барокко, рококо, с другой; параллельно появляются и тенденции к формированию реалистической парадигмы в искусстве.
Ярчайшим примером применения эталонов красоты, характерных для классицизма считается сад Версаля, постулирующий превосходство облагороженной разумом человека природной красоты. Теоретики классицизма опирались в большей степени на лаконичную «Поэтику» Аристотеля, вырабатывали идеальную систему правил для высокого искусства, основываясь на античных, а затем ренессансных принципах красоты и гармонии. Наконец, крупнейший теоретик нормативно-рационалистического направления Г. Гегель зафиксировал факт четкой дифференциации видов искусства эпохи Просвещения: «реальный мир искусства представляет собой систему отдельных искусств (выделено Г. Гегелем - О.Г)» [6].
Своеобразный итог развития иррационально-духовного направления в художественной культуре XVIII века и философское обоснование его продолжения в веке XIX можно найти в трудах И. Канта. В отличие от теоретиков классицизма, от просветителей, которые видели предмет эстетики в объективной реальности и искали объективные основания красоты, Кант «критического периода» связывает сферу эстетического с субъектом, точнее, с субъект-объектным отношением. Соответственно, для Канта «искусство становится важнейшим средством проникновения в мир сверхчувственного ... эстетическое фактически осознается как трансцендентальный посредник между имманентным и трансцендентным». Очевидно, что «этими положениями Кант открыл путь к культу искусства, возвышающему его над философией и религией. Вскоре по нему двинулись, существенно расширяя его, романтики» [3].
Заключение. Первым шагом на пути становления концепции родовой человеческой сущности оказываются представления о микрокосмичности человека; существенное развитие они получают в философии античности, Ренессанса, отчасти - в рационализме Нового времени, антропологии XX века. Однако только благодаря конкретно-всеобщей закономерности универсализации, существенно фундированной конкретно-научным материалом, идея микрокосмичности человека лишается своего мистического ореола и ставится на почву рациональной интерпретации. Тенденция универсализации человека реализуется через диалектику «отрицания отрицания», в рамках которой первобытная универсальность сменяется дифференциацией и «частичной» универсальностью человека обществ отчуждения, на смену которой приходит этап универсального развития тождественных с родом индивидов.
При рассмотрении распада первоначального синкретизма в эпоху, названную нами «эпохой дифференциации», мы стремились показать отражение процесса становления «частичного человека». Однако мы оставили в тени противоположную тенденцию, неизменно сопровождающую дифференциацию искусств и отражающую развитие собственно универсальности человеческой сущности. Речь идет о тенденции их синтеза. Действительно, какими бы самодостаточными ни казались дифференцированные ветви искусства, их элементы (слово, музыка, пластика и динамика и т.д.), как учит история, на каждом этапе общественного развития способны войти друг с другом в более или менее органическую связь. Правда, как можно заметить на примерах истории искусства, при общей тенденции к дифференциации такое соединение оказывается весьма «локальным» и достигается совсем не просто.
Рецензенты:
Береснева Н. И., д.филос.н., декан Философско-социологического факультета, профессор кафедры философии ФГБОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет», г. Пермь.
Внутских А. Ю., д.филос.н., профессор кафедры философии ФГБОУ ВПО «Пермский государственный национальный исследовательский университет», г. Пермь.