Введение
Смех как форма критики - политической, общественной, бытовой - в русской литературе известен и популярен давно. «В русской литературе и литературной критике ирония по-своему и по-разному проявляет себя в юмористической стихии Н. В. Гоголя, «насмешливой критикой» предстает в произведениях В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, М. Е. Салтыкова-Щедрина, «мстительницей» и «утешительницей» становится для А. И. Герцена, в качестве пародии выступает у Козьмы Пруткова, в творчестве А. А. Блока отчетливо заявляет о себе романтическая ирония.» [1, с. 84]. Однако ирония и сарказм в качестве основных приемов публицистики и литературной критики наиболее отчетливо проявили себя во второй половине XX века в произведениях писателей русского зарубежья. Творческий дуэт русских писателей Петра Вайля и Александра Гениса сформировался в эмиграции в США. П. Вайль и А. Генис - авторы увлекательных и остроумных эссе, очерков, ряда авторских жанров, таких как натурфилософский репортаж, культурологический словарь, теологическая фантазия и филологический роман. Наиболее известны их публицистические работы, оформленные в книги «Русская кухня в изгнании», «Американа», «60-е: мир советского человека».
В 80-90-х годах XX века писатели, эмигрировавшие за рубеж, в частности, Соединенные Штаты, могли позволить себе несравнимо больше, чем их коллеги, творившие в Советской и постсоветской России. Свобода самовыражения проявлялась, в том числе, и в возможностях использования приемов юмора и сатиры в художественных и публицистических произведениях. П. Вайль и А. Генис, чья литературно-творческая деятельность пришлась как раз на этот период, нашли свое место в публицистике, отличающейся весомой долей сатирического материала. Для авторского юмора А. Гениса и П. Вайля не существует запретных жанров, запретных тем и запретных стилистических приемов. Ирония и сарказм как яркие приемы комического стали визитной карточкой творческого тандема писателей-эмигрантов.
Являясь градациями комических приемов, ирония и сарказм существовали еще в эпоху античной литературы. Сам термин «ирония» имеет греческие корни и означает насмешку, притворство. Таким образом, подчеркивается умышленное употребление слова или выражения в значении, противоположном реальному, с осознанной целью открытой насмешки. Ироническое отношение подразумевает добрый смех и некоторое снисхождение, а также скрытый скептицизм или насмешку.
Слово «сарказм» также греческого происхождения и в буквальном переводе означает «рву мясо». Такое дословное воспроизведение генезиса слова дает возможность вникнуть в глубинный смысл литературного приема. По сути, сарказм - это высшая степень иронии, едкая, злая насмешка над изображаемым явлением. Как видим, меняется степень комичности. Сарказм как метод и форма изобличения одинаково успешно используется в художественной литературе, публицистике, журналистике.
Филологи по образованию (А. Генис закончил филологический факультет Латвийского университета, П. Вайль - редакторский факультет Московского полиграфического института), писатели «третьей волны» русской эмиграции А. Генис и П. Вайль, безусловно, формировали свой эстетический, литературно-журналистский вкус на примерах сатирической литературы известных писателей русской и зарубежной сатирической классики. Наиболее яркими «сатириками» в литературе были Д. Фонвизин, А. Грибоедов, М. Салтыков-Щедрин, В. Маяковский. Собственная, новая ступень сатирической публицистики и критики А. Гениса и П. Вайля есть результат синтеза смеховой культуры нескольких литературных традиций. Смех в публицистике этих авторов заставляет обратить внимание на мельчайшие детали, причем это как безобидная ирония над прозой советской жизни и эмигрантской действительностью, так и едкая критика с использованием острых саркастических приемов.
Книга исторической публицистики «60-е. Мир советского человека» [3] представляет собой произведение, полное иронии и сатиры в повествовании о мировоззрении, образе жизни и мыслей советских граждан периода «оттепели». Целая эпоха с ее неотъемлемыми приметами и знаковыми событиями: первым полетом человека в космос, романтикой, диссидентским движением, советскими вождями, запрещенными деятелями культуры и писателями, - предстают в легкой форме фельетонных заметок.
Сами названия глав книги «60-е. Мир советского человека» моментально настраивают читателя на игриво-ироничный лад. Заголовки оригинальны и являются некой игрой с языком: «20 г. до н. э. Коммунизм», «Шунламент утопии», «Юундамент утопии», «Еревернутый айсберг», «Америка, Борец и клоун. Вожди». Авторы предложили свою периодизацию советской эпохи, чем-то схожую с периодизацией эпохи динозавров. Об эпохально-знаковой для СССР Программе КПСС, которая была принята Пленумом ЦК в 1961 году, А. Генис и П. Вайль пишут: «И все хотели перегнать Америку по мясу, молоку и прогрессу на душу населения: «Держись, корова из штата Айова!» [3, с. 15]. Ирония и сарказм у авторов русского зарубежья выступают как приемы абсурдизации одних предметов и явлений жизни и акцентирование внимания на значимых исторических событиях: «С 1 января вступила в действие денежная реформа, в 10 раз укрупнившая рубль. 12 апреля выше всех людей в мировой истории взлетел Юрий Гагарин, за полтора часа обогнувший земной шар, что тоже оказывалось рекордом скорости. В сознании утверждалось ощущение новых пространственно-временных отношений [3, c. 15].
Ироническая позиция П. Вайля и А. Гениса выступает в качестве индикатора свободы их собственного мышления и катализатора выработки у читателей критического отношения к прошлой действительности. Для авторов характерна умеренность преувеличений: «30 июля 1961 года, когда страна прочла проект Программы КПСС, построение коммунистического общества этим и закончилось- то есть его построил каждый для себя, в меру своего понимания и потребностей. Во всяком случае, страна так или иначе применила Программу для насущных надобностей» [3, c. 17]. Или: «Космонавту № 1 Юрию Гагарину была уготована счастливая судьба. С его даром улыбки - шире, чем у американских президентов, - он стал вечным символом и принял божественные почести еще при жизни» [3, c. 24].
Писатели-эмигранты берут на себя смелость сравнивать, казалось бы, несравнимые вещи и несопоставимые личности, например, генерального секретаря Н. С. Хрущева и поэта-шестидесятника Е. Евтушенко. «Они были соратники и соавторы - поэт-преобразователь Хрущев и поэт-глашатай Евтушенко», - пишут Вайль и Генис [3, c. 42]. Далее цитируются строки Евтушенко: «Весь мир - кукурузный початок, похрустывающий на зубах!» [3, с. 42]. Множество выдержек из советских газет, официальных документов, выступлений первых лиц государства, поэтических строк писателей и поэтов-шестидесятников также служат средством создания комического. Причем сатирический эффект создают не цитаты сами по себе, а их сталкивание, «монтаж», сравнение. Сарказм в книге «60-е. Мир советского человека» - это зачастую едкая издевка, отправная точка которой - негодование, возмущение нелепостями советской цивилизации. Отдельные главы этой книги А. Гениса и П. Вайля носят политический оттенок, трансформируются в самостоятельные произведения - памфлеты.
Книга «Родная речь. Уроки изящной словесности» [2] интересна тем, что у школьников и учителей-словесников появляется возможность сравнить точки зрения признанных академических критиков и наших современников - писателей русской эмиграции «третьей волны» П. Вайля и А. Гениса. Написанный в Нью-Йорке в 1989 году, этот сборник авторских эссе попал в Москву в 1991 году, явившимся для России переломным. В том числе и поэтому книга «Родная речь» воспринималась первоначально как эпатирующая, посягнувшая на «святое и незыблемое». Авторский юмор и легкость изложения делают язык книги увлекательным и приятным для чтения. «Родную речь» А. Гениса и П. Вайля часто называют сборником литературоведческих фельетонов, «антиучебником», подчеркивая тем самым нетрадиционный подход к прочтению литературной классики. Писатели-эмигранты взяли на себя смелость остроумно и порой едко шутить над классиками. Ирония и сатира в «Родной речи» - это не попытка принизить и высмеять, а скорее демонстрация блестящей филологической эрудиции, игра словом, которая позволяет прочесть и оценить известных авторов и знаменитые произведения с незапятнанным сознанием.
Вместе с тем, А. Генис и П. Вайль пишут о сатире и с позиции критиков. Они рассматривают творчество непревзойденных мастеров литературного фельетона, памфлета. «Несмешная сатира - нонсенс», - пишут о Салтыкове-Щедрине П. Вайль и А. Генис [2, с. 86]. И далее: «К счастью, Щедрин умел писать смешно. Он привил русской литературе особые виды юмора, которые так ей пригодились в эпоху Булгакова, Ильфа и Петрова, обериутов. Опытный чиновник, бывший вице-губернатор, Щедрин открыл бесконечные возможности игры с официозом. Вводя скрытый абсурдный поворот в лояльную формулу, он взрывал ее изнутри. Верноподданические гиперболы Щедрина смешны сами по себе - они не нуждаются даже в контексте, не говоря уже о комментарии. Дистанция между абсолютной властью и абсолютным смирением преодолевается в пределах одной фразы. Только дочитав ее до конца, читатель понимает, как его одурачили: «Знали они, что бунтуют, но не стоять на коленях не могли» [2, с. 88].
Если традиционно ирония и сатира характерны четко для определенных публицистических жанров памфлета и фельетона, то у П. Вайля и А. Гениса эти приемы встречаются практически в каждом произведении, написанном в авторских жанрах азбуки, филологического романа, теологической фантазии, миниатюр. Так, например, в публицистическом произведении «Довлатов и окрестности» [6, с. 7-269], который А. Генис обозначил как филологический роман, а по сути написанный в синтетическом жанре, включающем портретные очерки, мемуары, письма, сатира и ирония являются главными авторскими приемами. В главе «Метафизика ошибки» А. Генис вспоминает истории разных лет, в которых главным героем является не только и не столько Довлатов, но нелепые опечатки в газетах, книгах, телевизионных программах. «Могила неизвестного солата», «Семя Ульянова», «гавнокомандующий» из советской «Правды» вызывают у читателя улыбку и заставляют задуматься о природе смеха. «Смех - это наши аплодисменты свободной случайности, сумевшей пробиться к успеху», - заключает А. Генис [6, с. 63]. Случайность иногда создает конфуз, который и является зачастую «солью» и отдушиной обыденной жизни. «Мир без ошибок - опасная, как всякая утопия, тоталитарная фантазия. Исправляя, мы улучшаем. Улучшая, разрушаем», - заключает автор [6, с. 66]. Основную идею А. Гениса можно сформулировать следующим образом: люди, какими бы великими и гениальными они ни были, имеют право на ошибку, а значит на искренний смех. В пример приводятся опечатки Гоголя, Достоевского, Гете. Без смешного, по мнению автора, индивид фальшив, ненатурален.
Сарказм и ирония у авторов отчетливо проявляет себя и в языке. Образные сравнения зачастую создают иронический подтекст: «Редеющие, как целомудрие, американские курорты настолько консервативны, что по ним лучше всего судить о прошлом» [5, с. 71]. Неожиданные сравнения ставят читателя в тупик и одновременно позволяют увидеть новые стороны описываемого предмета, явления, лица: «Увлеченная анализом вместо положенного ей синтеза, кухня может низвести кулинарию до медицины, уверяя, что для человека, как для таблицы Менделеева, главное - химические элементы. Не зря каждый продукт в Америке сопровождает такой подробный перечень ингредиентов, будто это анализ мочи, а не мороженого» [5, с. 75].
Таким образом, для публицистического творчества А. Гениса и П. Вайля характерна эмоциональная критика явлений жизни, в частности, советско-российской и эмигрантской действительности. На вербально-рефлексивном уровне писатели оценивают литературные произведения классической и современной литературы, пользуясь приемами комического. Использование каламбуров, гротесков, неожиданных сравнений позволяет быстро найти контакт с читателем, достигнуть непринужденности в книжном общении. Причем ирония и сатира выступают у авторов русского зарубежья в форме интеллектуальной игры словом, порой в намеренном сопоставлении и сталкивании логического и алогичного, нормального и абсурдного. Именно поэтому в публицистике А. Гениса и П. Вайля много субъективной оценки, которая скрывается за нарочито легкой формой иронических и сатирических приемов. Как мы смогли убедиться, диапазон изображения комического у А. Гениса и П. Вайля достаточно широк: от безобидного юмора до едкой сатиры. Пользуясь приемами иронии и сатиры, писатели примеряют на себя роли, как разоблачителей, так и миротворцев.
Рецензенты:
- Звягина Марина Юрьевна, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры литературы Астраханского государственного университета, г. Астрахань.
- Завьялова Елена Евгеньевна, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры литературы Астраханского государственного университета, г. Астрахань.
Библиографическая ссылка
Байбатырова Н.М. САРКАЗМ И ИРОНИЯ В ПУБЛИЦИСТИКЕ И КРИТИКЕ ТВОРЧЕСКОГО ДУЭТА А. ГЕНИСА И П. ВАЙЛЯ // Современные проблемы науки и образования. – 2012. – № 5. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=6987 (дата обращения: 07.12.2024).