Адаптивные реакции обеспечиваются напряжением компенсаторно-приспособительных механизмов вегетативной нервной системы (ВНС); при их дефектах и индивидуально чрезмерном стрессовом воздействии адаптационный потенциал может оказаться недостаточным [1]. Негативным влиянием на компенсаторно-приспособительные возможности организма обладают многие факторы: физические, информационные, психоэмоциональные, а также изменения социального статуса, связанные с расширением ответственности и обязанностей. В этом отношении весьма уязвимы представители студенческого возраста, приходящегося на поздний период юности и сопровождающегося физиологической перестройкой в неврологической, соматической, эндокринной и психической сферах, что предъявляет повышенные требования к состоянию функционального состояния ВНС [2, 3]. Ситуация продолжающейся пандемии новой коронавирусной инфекции COVID-19 особенно некомфортна для студентов медицинских вузов, обучение которых и в обычных условиях сопряжено с интенсивной психофизиологической нагрузкой и тревожными переживаниями. Начало пандемии COVID-19 повысило у студентов-медиков уровень тревоги, связанной с опасностью заражения [4]: пандемия стала для них дополнительным физическим, психологическим и когнитивным испытанием, требующим не только продолжения обучения в непривычном дистанционном режиме, но и оказания медицинской помощи пациентам без достаточной профессиональной подготовки и при высоком риске заражения и понимании его возможных последствий. Нельзя не учитывать и психологический дискомфорт от невозможности прогнозировать сроки завершения пандемии, неопределенности в отношении жизненных планов, необходимости ношения средств индивидуальной защиты.
В таких условиях, очевидно, возрастает роль конституционально и генетически обусловленных особенностей организма, определяющих его адаптационный потенциал. Логично предположить, что к таким особенностям может относиться крупная масса тела при рождении – свыше 4000 г (КМТ, макросомия), ассоциированная с высоким риском перинатальной патологии и особенностями системной организации физиологических функций [5, 6]. Так, гипоксически-травматические поражения центральной нервной системы (ЦНС) встречались чаще у крупных новорожденных, чем у нормовесных, – 2,5% против 1,6% [7]. Дети с КМТ при рождении имеют в первые 5–7 лет жизни высокий риск развития различных патологических состояний и дисфункций; у 15% из них отмечены функциональные расстройства ЦНС, у 5% – органическая патология [8]. Нельзя исключать возможное негативное влияние последствий неврологической дисфункции, ассоциированной с КМТ при рождении, и в более старшем возрасте.
Однако современная неврология рассматривает последствия макросомии в двух аспектах – как фактор риска осложнений течения беременности и родового периода для матери и как фактор риска неврологической дисфункции для родившегося ребенка [9]. При этом большинство публикаций акцентирует внимание на характеристике неврологического статуса детей в периоде новорожденности [10, 11]. Особенности неврологической сферы и нейровегетативных функций в периоде студенчества у лиц, родившихся с КМТ, не изучены, также не анализировалось влияние на них жизни в условиях пандемии COVID-19.
Цель работы – оценка самочувствия, психоэмоциональных и вегетативных функций студенток Курского государственного медицинского университета с КМТ при рождении до пандемии новой коронавирусной инфекции и спустя 6–8 месяцев после ее развития (в сравнении с аналогичными показателями у родившихся с нормальной массой тела).
Материал и методы исследования. Материалом исследования послужили результаты обследования студенток 2–4-х курсов лечебного, педиатрического и стоматологического факультетов медицинского университета (возраст – 19–23 года). Критерии включения в исследование: женский пол (с учетом абсолютного преобладания среди контингента); масса тела при рождении 2500 г и более; подписание информированного согласия на участие. Критерии исключения (любой из перечисленных): мужской пол; масса тела при рождении менее 2500 г; черепно-мозговые травмы или эпилептический синдром в анамнезе; сахарный диабет любого типа; гипертензивная болезнь.
Для формирования выборки использовали социальную сеть и завершили набор после включения в исследование 40 студенток с КМТ при рождении, образовавших основную группу (масса тела при рождении – 4000–4500 г). Всего были опрошены 252 студентки; из их числа в случайном порядке была сформирована контрольная группа из 40 человек с массой тела при рождении от 2500 г до 3900 г.
Психоэмоциональные и вегетативные функции оценивали дважды: в сентябре-ноябре 2019 г. и через 2–3 месяца после развития пандемии COVID-19 в апреле-мае 2021 г. (на фоне учебы и работы респондентов в качестве младшего и среднего медицинского персонала). Перенесших новую коронавирусную инфекцию среди обеих групп на момент обследования не оказалось. Использовали вопросник для выявления вегетативной дисфункции – ВД (далее – Вопросник) [12], шкалы личностной и ситуативной тревожности Ч.Д. Спилбергера и Ю.Л.Ханина [13], опросник CES-D [14]. Статистическая обработка проведена с помощью пакета прикладных программ Statistiсa 6.0 (StatSoft Inc., США) и MS Excel с применением параметрического t-критерия Стьюдента. Оценка разности между долями производилась с помощью критерия Z. Исходные данные имели нормальное распределение; различия считали статистически значимыми при p<0,05 и α≤0,05.
Результаты исследования и их обсуждение. Сравнительный анализ исходных анамнестических и клинических данных показал, что основная группа имела достоверно более высокие показатели частоты кесарева сечения и нейроаксиальной анестезии в родах (табл. 1). На уровне тенденции в ней чаще встречались рождение вторым и третьим ребенком, а также случаи гипоксически-ишемической энцефалопатии.
Таблица 1
Сравнительная характеристика исходных клинико-анамнестических данных и нейровегетативных функций в зависимости от массы тела при рождении
|
№ |
Показатели |
Группы |
Достоверность |
|
|
основная (n=40) |
контрольная (n=40) |
|||
|
1 |
Средняя величина массы тела, кг (M±m) |
4,5±0,3* |
3,4±0,3 |
t=2,59; p=0,01 |
|
2 |
Родились, абсолютное число/%: – первым ребенком; – вторым ребенком; – третьим ребенком; – вторым или третьим ребенком |
24/60% 12/30% 4/10% 16/40% |
29/72% 11 /28% 0/0% 11/28% |
– |
|
3 |
Диагноз в неонатальном периоде: – гипоксически-ишемическая энцефалопатия – родовая травма |
7/18%
5/12% |
3/8%
3/8% |
Z=6,0; α=0,1
|
|
4 |
Особенности родового периода: – стимуляция родовой деятельности – кесарево сечение – нейроаксиальная анестезия/наркоз |
10/25% 11/28%* 15/38%* |
7/18% 3/8% 2/5% |
Z=2,4; α=0,01 Z=3,9; α<0,005 |
|
5 |
Анамнестические сведения о гестозе |
18/45% |
16/40% |
– |
Примечание: * – различия показателей между группами статистически значимы.
Результаты применения Вопросника, шкалы CES-D и оценки личностной и ситуативной тревожности до начала пандемии и на ее фоне содержатся в таблице 2.
Таблица 2
Характеристика психонейровегетативных функций у студенток в зависимости от массы тела при рождении в динамике (до возникновения и на фоне пандемии новой коронавирусной инфекции COVID-19)
|
№ |
Показатель |
Группы |
Различия между группами |
|
|
основная (n=40) |
контрольная (n=40) |
|||
|
1 |
Вопросник для выявления ВД |
|||
|
1.1 |
Среднее значение показателя (в баллах, M±m): |
|||
|
– до пандемии |
21,4±2,5 |
22,1±2,4 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
45,1±4,6 *ꜝ T=4,53; p=0,00002 |
32,4±3,5 ꜝ T=2,64; p=0,01 |
T=2,20; p=0,03 |
|
|
1.2
|
Доля лиц с ВД (>15 баллов; абсолютные цифры/%): |
|||
|
– до пандемии |
21/52% |
22/55% |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
39/98% *ꜝ Z=5,6; α<0,005 |
34/85% ꜝ Z=3,1; α<0,005 |
Z=2,2; α=0,02 |
|
|
2 |
Шкала CES-D |
|||
|
2.1 |
Среднее значение показателя (в баллах, M±m): |
|||
|
– до пандемии |
16±3 |
17±3 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
28±4 ꜝ T=2,40; p=0,018 |
26±3 ꜝ T=2,12; p=0,037 |
Недостоверны |
|
|
2.2 |
Доля лиц с показателем >18 баллов (возможная депрессия; абсолютные цифры/%): |
|||
|
– до пандемии |
7/18% |
10/25% |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
31/78% ꜝ Z=6,7; α<0,005 |
28/70% ꜝ Z=4,5; α<0,005 |
Недостоверны |
|
|
3 |
Личностная тревожность |
|||
|
3.1 |
Показатель в баллах (M±m): |
|||
|
– до пандемии |
40±4 |
41±3 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
46±5 |
43±4 |
Недостоверны |
|
|
3.2 |
Доля лиц с низкой личностной тревожностью (%): |
|||
|
– до пандемии |
25 |
31 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
5 ꜝ Z=2,5; α<0,01 |
2 ꜝ Z=3,8; α<0,005 |
Недостоверны |
|
|
3.3 |
Доля лиц с умеренной личностной тревожностью (%): |
|||
|
– до пандемии |
52 |
43 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
40 * |
68 |
Z=2,7; α<0,005 |
|
|
3.4 |
Доля лиц с высокой личностной тревожностью (%): |
|||
|
– до пандемии |
22 |
18 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
55 *ꜝ Z=3,2; α<0,005 |
30
|
Z=2,3; α=0,01 |
|
|
4 |
Ситуативная тревожность |
|||
|
4.1 |
Средний показатель в группе (в баллах, M±m) |
|||
|
– до пандемии |
36±4 |
39±3 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
48±5 |
44±4 |
Недостоверны |
|
|
4.2
|
Доля лиц с низкой ситуативной тревожностью (%): |
|||
|
– до пандемии |
35 |
52 |
Z=1,6; α=0,05 |
|
|
– в период пандемии |
2 *ʺ Z=3,2 α<0,005 |
20
|
Z=2,7; α<0,005 |
|
|
4.3 |
Доля лиц с умеренной ситуативной тревожностью (%): |
|||
|
– до пандемии |
55 |
43 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
43 |
58 |
Недостоверны |
|
|
4.4
|
Доля лиц с высокой ситуативной тревожностью (%): |
|||
|
– до пандемии |
10 |
5 |
Недостоверны |
|
|
– в период пандемии |
55 *ꜝ Z=6,9; α<0,005 |
20 ꜝ Z=2,3; α=<0,01 |
Z=3,2; α<0,005 |
|
Примечания: * – различия показателей между группами статистически значимы;ꜝ – различия показателей внутри группы в динамике наблюдения достоверны.
Анализ данных, приведенных в таблице 2 (№ 1), показывает, что основные различия показателей между группами возникли в период пандемии. Так, если средние значения балльной оценки выраженности ВД до пандемии для них были вполне сопоставимы, на 40–46% превышая нормативный показатель, то при повторном измерении после полугода жизни и учебы на фоне пандемии они повысились в основной группе в 2 раза, тогда как в контрольной – лишь в 1,5 раза (р=0,03). Более существенным в основной группе оказался и прирост числа лиц с ВД: на 46%, тогда как в контрольной – на 30% (α=0,02).
Выраженность депрессивных проявлений по шкале CES-D, судя по средним значениям, в обеих группах на фоне пандемии возросла наряду с увеличением доли их носителей (табл. 2, № 2). При повторном исследовании в основной группе отмечено резкое повышение доли лиц с высокой личностной тревожностью – на 150%; тогда как в контрольной группе – лишь на 67% (табл. 2, № 3). В основной группе на фоне пандемии преобладали лица с высокой личностной тревогой (55%), в контрольной – с умеренной (68%). Степень ситуативной тревожности в обеих группах при повторной оценке существенно возросла, однако величина прироста в основной группе была достоверно выше.
Взгляд на КМТ при рождении как на фактор риска нейровегетативной дисфункции в периоде новорожденности, дошкольном и младшем школьном возрасте вполне обоснован; однако первоначальные результаты оценки частоты и выраженности ВД и психоэмоциональных особенностей в периоде студенчества не выявили значимых различий между группами с макросомией и обычной массой тела при рождении. Случаи рождения с помощью кесарева сечения, нейроаксиальная анестезии ожидаемо чаще встречались у студенток с КМТ при рождении. Это говорит о достаточном высоком уровне адаптации лиц с КМТ в периоде юношества, однако при интерпретации результатов следует учесть, что оценке подвергались студентки медицинского вуза, конкурсный отбор в который предполагает высокий уровень требований к здоровью претенденток и их когнитивным функциям. Таким образом, лица с гипотетически возможными серьезными функциональными неврологическими и соматовегетативными расстройствами, ассоциированными с КМТ, не могли войти в число обследованных.
Вместе с тем условия учебы и работы при пандемии оказали более выраженное негативное влияние на функционально состояние нейровегетативной сферы у лиц с КМТ при рождении и привели к достоверному учащению ВД и усилению ее выраженности (по сравнению с контрольной группой). Повторное исследование депрессивных проявлений по шкале CES-D продемонстрировало значительное ухудшение психоэмоционального состояния у студенток обеих групп. Наиболее вероятной причиной этого послужила пандемия.
В основной группе на фоне пандемии статистически значимо возросла доля лиц с высокой ситуативной тревожностью, превысив аналогичный показатель в контрольной группе в 1,8 раза (α=0,01). До начала пандемии в обеих группах превалировали лица с низкой и умеренной ситуативной тревожностью; в условиях же пандемии основная группа в 2,7 раза опередила группу контроля по числу лиц с высокой ее степенью. Ситуативная (реактивная) тревожность при адекватном повышении служит мобилизующей реакцией, способствующей адаптации в стрессовой ситуации. Однако резкий рост числа студенток с КМТ при рождении, демонстрирующих при пандемии высокий уровень личностной и ситуативной тревожности в сочетании с усугублением у них симптомов ВД и депрессии, следует расценивать как указание на возможное истощение компенсаторных механизмов и угрозу нарушения адаптации. Условия анонимного исследования исключали для нас возможность медикаментозной или психологической коррекции выявленных изменений, однако ясно указали на необходимость подобных мероприятий при продолжении пандемии. Очевидно также, что в профилактических, а возможно, и в лечебных мероприятиях нуждаются не только студентки основной, но и ряд представительниц контрольной группы.
Заключение. Наличие КМТ при рождении у студенток медицинского вуза ассоциировано с более высокой частотой кесарева сечения и нейроаксиальной анестезии в родах, чем при нормосомии. В обычных условиях обучения до развития пандемии COVID-19 у студенток с КМТ при рождении не обнаружены отличия частоты и выраженности вегетативной дисфункции и тревожно-депрессивных расстройств по сравнению со студентками со средней массой тела при рождении. В условиях обучения и работы при пандемии в группе студенток с КМТ при рождении произошли достоверное повышение частоты и выраженности ВД, увеличение доли лиц с высокой личностной и ситуативной тревожностью и депрессивными проявлениями. Можно обоснованно предположить, что при продолжающейся неопределенности относительно сроков завершения пандемии и возвращения к привычным условиям жизнедеятельности у части студенток с КМТ при рождении могут развиться вегетативные пароксизмы и иные проявления соматоформной дисфункции, а также хроническая форма тревоги. Таким образом, лиц с КМТ в период новорожденности в периоды затяжных стрессовых ситуаций с достаточной степенью вероятности можно отнести к группе риска по усилению психовегетативных расстройств. У данной категории обучающихся очевидна целесообразность проведения профилактических мероприятий в виде медикаментозной и/или психологической коррекции.
Библиографическая ссылка
Ласкова И.В., Третьякова Е.Е., Ласков В.Б. ВЛИЯНИЕ УСЛОВИЙ ОБУЧЕНИЯ В МЕДИЦИНСКОМ ВУЗЕ ПРИ ПАНДЕМИИ COVID-19 НА ПСИХОЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ И ВЕГЕТАТИВНЫЕ ФУНКЦИИ СТУДЕНТОК СО СРЕДНЕЙ И КРУПНОЙ МАССОЙ ТЕЛА ПРИ РОЖДЕНИИ // Современные проблемы науки и образования. 2021. № 2. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=30689 (дата обращения: 02.04.2025).
DOI: https://doi.org/10.17513/spno.30689