Сетевое издание

Современные проблемы науки и образования

ISSN 2070-7428

"Перечень" ВАК

ИФ РИНЦ = 1,006

• Авторы
• Резюме
• Рецензия
• Файлы
• Ключевые слова
• Литература

Лутов Ю.В. 1 Васильева О.В. 1 Новикова Е.Г. 1 Селятицкая В.Г. 1

---

1 ФГБНУ «Научно-исследовательский институт экспериментальной и клинической медицины»

Целью исследования было выяснить роль инсулинорезистентности и дисфункции висцеральной жировой ткани в формировании метаболического синдрома и его компонентов у мужчин зрелого возраста. Для верификации метаболического синдрома и его основных компонентов использовали критерии Консенсуса международных экспертов в областях кардиологии и эндокринологии от 2009 года; в качестве дополнительных компонентов рассматривали избыточную массу тела и ожирение, гиперхолестеринемию и нарушения пуринового обмена, наличие которых устанавливали в соответствии с критериями ВОЗ. В группе мужчин с инсулинорезистентностью чаще, чем среди мужчин с нормальной чувствительностью к инсулину, встречались абдоминальный тип жироотложения, нарушения углеводного обмена и ожирение, а также имели место более высокие средние значения окружности талии, индекса Кетле и гликемии. У мужчин с дисфункцией висцеральной жировой ткани по сравнению с мужчинами без этого фактора патогенеза метаболического синдрома чаще встречались гипертриглицеридемия и гипоальфахолестеринемия, а также были установлены более высокие средние концентрации триглицеридов и мочевой кислоты в крови и более низкий уровень альфахолестеринемии. Можно предположить, что метаболический синдром имеет несколько различных патогенетических вариантов развития, характеризующихся преобладанием в дебюте одного из механизмов патогенеза и последовательностью присоединения других патогенетических факторов и соответствующих им компонентов метаболического синдрома.

Рецензия № 1

1588 KB

Рецензия № 2

3378 KB

Статья в формате PDF

163 KB

дисфункция висцеральной жировой ткани

инсулинорезистентность

основные и дополнительные компоненты

метаболический синдром

мужчины

1. Бокарев И.Н. Метаболический синдром /И.Н. Бокарев // Клиническая медицина. – 2014. – № 8. – С.71-76.

2. Драпкина О.М., Чапаркина С.О. Взаимосвязь метаболического синдрома, асептического воспаления и дисфункции эндотелия / О.М. Драпкина, С.О. Чапаркина // Российские медицинские вести. – 2007. – Т. 12, № 3. – С.67-75.

3. Клебанова Е.М., Балаболкин М.И., Креминская В.М. Значение жировой ткани и её гормонов в механизмах инсулиновой резистентности и развития сахарного диабета 2-го типа / Е.М. Клебанова, М.И. Балаболкин, В.М. Креминская // Клиническая медицина. – 2007. – № 7. – С. 20-27.

4. Abbasian M., Ebrahimi H., Delvarianzadeh M. et al. Association between serum uric acid (SUA) levels and metabolic syndrome (MetS) components in personnel of Shahroud University of Medical Sciences // Diabetes &Metab. Syndrome: Clin. Research & Reviews. – 2016. – Vol. 10, № 3. – P.132-136.

5. Alberti K.G.M.M., Eckel R.H., Grundy S.M. et al. Harmonizing the metabolic syndrome/ A Joint Interim statement of the International Diabetes Federation taskforce on epidemiology and prevention; National Heart, Lung and Blood Institute; American Heart Association; World Heart Federation; International Atherosclerosis Society; and International Association for the Study of Obesity // Circulation. – 2009. – Vol.120. – P.1640-1645.

6. Amato M.C., Giordano C. Visceral adiposity index: an indicator of adipose tissue dysfunction // Int. J. Endocrinol. – 2014. – Vol. 2014. – 7 p.

7. Barton J.C., Barton J.C., Adams P.C., Acton R.T. Risk factors for insulin resistance, metabolic syndrome, and diabetes in 248 HFE C282Y Homozygotes identified by population screening in the HEIRS Study // Metab. Syndr. Relat. Disord. – 2016. – Vol. 14, № 2. – P.94-101.

8. Beltran-Sanchez H., Harhay M.O., Harhay M.M., Mc Elligott S. Prevalence and trends of metabolic syndrome in the adult U.S. population, 1999-2010 // J. Am. Coll. Cardiol. – 2013. – Vol. 62, № 8. – Р.697–703.

9. Duki Y., Naidoo D.P. Relationship of body anthropometry with cardiovascular risk factors in a random community sample: The Phoenix Lifestyle Project // Metab. Syndr. Relat. Disord. – 2016. – Vol.14, №2. – P.102-107.

10. Matthews D., Hosker J., Rudenski A. Homeostatis model assessment: insulin resistance and b-cell function from fasting plasma glucose and insulin concentrations in man // Diabetologia. – 1985. – Vol. 28. – P.412-419.

11. Nguyen Q.M., Xu J.H., Chen W. et al. Correlates of age-onset of type 2 diabetes among relatively young black and white adults in a community: the Bogalusa Heart Study // Diabetes Care. – 2012. – Vol.35. – P.1341–1346.

12. Reaven G.M. Metabolic Syndrome: pathophysiology and implications for management of cardiovascular disease // Circulation. – 2002. – Vol. 106, № 3. – P. 286-288.

13. Ruan H., Dong L.Q. Adiponectin signaling and function in insulin target tissues // J. Mol. Cell. Biol. – 2016. – Vol.8, № 2. – P.101-109.

14. Veldhorst M.A., Noppe G., Jongejan M.H. et al. Increased scalp hair cortisol concentrations in obese children // J. Clin. Endocrinol. Metab. – 2014. – Vol.99, №1. – P.285-290.

15. Xiao J., Shen C., Chu M.J. et al. Physical activity and sedentary behavior associated with components of metabolic syndrome among people in rural China // PLoS One. – 2016. – Vol.11, № 1. – e0147062.

Представления о том, что сочетание определенных метаболических и клинических нарушений может являться более значимым фактором риска развития у человека тяжелых сердечно-сосудистых заболеваний, системного атеросклероза и сахарного диабета 2 типа по сравнению с каждым из них, взятым отдельно, были сформулированы ещё в начале и середине прошлого века (Ф. Ланг, 1922; М.П. Кончаловский, 1939; Р. Avogaro и G. Crepaldi, 1965; J. Camus, 1966; и др.) [1, 2]. В последующие годы такой кластер факторов сердечно-сосудистого риска получил название метаболического синдрома (МС) [12]; появились различные системы критериев верификации МС на основе выявления его отдельных компонентов [5]; были проведены многочисленные популяционные исследования МС в разных странах мира, в различных национальных, этнических и расовых группах [8, 15]. Понятие МС было дополнено за счет расширения перечня его основных компонентов дополнительными или потенциальными составляющими [4, 9].

В настоящее время доминирующим остается представление о том, что патогенетической основой развития МС является феномен инсулинорезистентности (ИР) периферических тканей [7, 11]. Существует иная точка зрения на патогенез МС, согласно которой ключевая роль в нём принадлежит абдоминальному ожирению (АО) и дисфункции висцеральной жировой ткани (ДВЖТ), заключающейся в дисбалансе секреции адипокинов (лептина, резистина, адипонектина и др.), гиперпродукции провоспалительных цитокинов и свободных жирных кислот, выступающих, в свою очередь, как факторы, способствующие развитию ИР и большей части компонентов МС [3, 13].

Целью исследования было изучить взаимосвязь основных и дополнительных компонентов МС с ИР и ДВЖТ у мужчин зрелого возраста.

Материал и методы исследования. В исследовании приняли участие мужчины (n=171), в возрасте от 24 до 70 лет, обратившиеся за медицинской и/или профилактической помощью в медицинские и реабилитационные учреждения Новосибирска с целью диагностики и лечения избыточной массы тела (ИМТ) и ожирения, или соматической патологии, ассоциированной с ИМТ и ожирением. Критериями исключения были осложнённые формы сердечно-сосудистой патологии и СД 2 типа, наличие СД 1 типа, обострение хронических соматических заболеваний, инфекционные заболевания.

Проведение исследования было одобрено локальным Комитетом по биомедицинской этике и соответствовало этическим стандартам, разработанным в соответствии с принципами Хельсинкской декларации и приказами Минздрава РФ. С мужчинами проводили беседу, объясняющую цель и задачи исследования; от каждого было получено информированное согласие на участие в исследовании.

Антропометрическое обследование включало измерение массы тела (МТ, кг), длины тела (ДТ, м), окружности талии (ОТ, см); рассчитывали индекс Кетле (ИК) как отношение МТ к ДТ в квадрате (кг/м²). В сыворотке крови определяли уровни триглицеридов (ТГ), холестерина липопротеидов высокой плотности, или альфа-холестерина (АХС), общего холестерина (ОХС), мочевой кислоты (МК). Измерения проводили ферментативными и колориметрическими методами на биохимическом анализаторе «Konelab 30i» ThermoElectronCorp (Финляндия). Содержание глюкозы в капиллярной крови определяли с использованием ферментативного метода на анализаторе «Photometer 5010», BoehringerMannheim (Германия). Содержание в сыворотке крови иммунореактивного инсулина (ИРИ) измеряли с использованием иммуноферментного метода.

Рассчитывали индекс инсулинорезистентности (HOMA-IR) по формуле: ИРИ (мкЕд/мл) * Глюкоза (мМ) / 22,5 (у.е.). Наличие ИР регистрировали привеличине индекса HOMA-IR> 2,77 [10].Также рассчитывали индекс висцерального ожирения (ИВО) по формуле: (ОТ / (39,68 + 1,88*ИК)) * (ТГ / 1,03) * (1,31 / АХС) (у.е.). Наличие ДВЖТ регистрировали при величине ИВО > 1,0 у.е. [6].

Для выявления МС и его основных компонентов – АО, артериальной гипертензии (АГ), нарушений углеводного обмена (НУО), гипертриглицеридемии (ГТГ) и гипоальфахолестеринемии (ГАХС) – у обследованных пациентов применяли критерии Консенсуса ведущих международных экспертов в областях кардиологии и эндокринологии [5]. Устанавливали наличие дополнительных (потенциальных) компонентов МС: избыточную массу тела (ИМТ) – при величине ИК > 25,0 кг/м², общее ожирение – при величине ИК ≥ 30 кг/м²; гиперхолестеринемию – при содержании ОХС в крови > 5,2 мМ, нарушения пуринового обмена (НПО) – при уровне урикемии > 400 мкМ. МС с учётом основных и дополнительных компонентов верифицировали при наличии трёх любых компонентов.

Статистическую обработку данных проводили с использованием лицензионного пакета прикладных программ «Statistica 8,0» (StatSoft, США). Результаты представлены как среднее арифметическое величины показателя и его среднеквадратичное отклонение (М±SD) или частота случаев (%). Для оценки межгрупповых различий использовали непараметрические критерии Крускала – Уоллиса и Манна – Уитни, критерий χ2 с поправкой Йейтса, точный критерий Фишера; для характеристики силы связи между параметрами рассчитывали коэффициент ранговой корреляции Спирмена (rs). Достоверными признавали различия при уровне значимости р<0,05.

Результаты исследования и их обсуждение

Как видно из таблицы 1, мужчины из групп с ИР или нормальной чувствительностью к инсулину не различались по возрасту. МС по основным критериям у мужчин с ИР встречался в 2,7 раза чаще, чем у мужчин без ИР. У мужчин с ИР имело место большее, чем у мужчин с нормальной чувствительностью к инсулину, число как основных, так и всех анализируемых компонентов МС, одновременно имеющихся у каждого обследуемого мужчины.

Таблица 1

Частоты встречаемости метаболического синдрома, его основных и дополнительных компонентов, дисфункции висцеральной жировой ткани (ДВЖТ) (%) и абсолютные значения характеризующих их показателей (M±SD) в зависимости от наличия инсулинорезистентности (ИР) у мужчин

В группе мужчин с наличием ИР только два основных (АО и НУО) компонента МС встречались достоверно чаще, а абсолютные значения характеризующих их показателей (величина ОТ и уровень гликемии) были выше, чем в группе мужчин с нормальной чувствительностью к инсулину. Средняя величина ИК также была выше у мужчин с ИР по сравнению с мужчинами без ИР, но по частоте встречаемости ИМТ данные группы не различались. Однако ожирение (ИК≥30,0 кг/м²) имело место достоверно чаще в группе мужчин с ИР по сравнению с мужчинами с нормальной чувствительностью к инсулину.

Как видно из таблицы 1, среднее значение ИВО было выше у мужчин с ИР по сравнению с мужчинами без ИР, хотя частота встречаемости ДВЖТ от наличия ИР не зависела. Последнее, возможно, обусловлено особенностями критериев формирования данной выборки, в результате которых ДВЖТ в ней имела место в 88,4 % случаев.

В результате корреляционного анализа было обнаружено 24 достоверные (p<0,05) связи параметров ИР с показателями, характеризующими МС и его компоненты, в том числе 13 связей со всеми пятью основными компонентами и 4 связи с двумя дополнительными компонентами МС. Так, для величины индекса HOMA-IR установлены достоверные (p<0,05) корреляционные связи с фактом наличия МС по основным и всем анализируемым компонентам (rs=0,533и rs=0,157 соответственно), с числом основных и всех компонентов, одновременно выявленных у каждого обследованного мужчины (rs=0,545 и rs=0,479 соответственно), фактами наличия АО, АГ, ГТГ, ГАХС, НУО и ИМТ (rs=0,476, rs=0,153, rs=0,263, rs=0,194, rs=0,453 и rs=0,172 соответственно), величинами ОТ и ИК (rs=0,478 и rs=0,431 соответственно), содержанием ТГ, АХС, глюкозы и ОХС в крови (rs=0,304, rs=-0,173, rs=0,547 и rs=0,178 соответственно). Для ИР установлены достоверные (p<0,05) корреляционные связи с фактом наличия МС по основным компонентам (rs=0,417), числом основных и числом всех компонентов (rs=0,397 и rs=0,325, соответственно), фактами наличия АО и НУО (rs=0,392 и rs=0,369 соответственно), величинами ОТ и ИК (rs=0,400 и rs=0,329 соответственно), уровнем гликемии (rs=0,489). Достоверные (p<0,05) корреляционные связи параметров ИР (величины индекса HOMA-IR и факта наличия ИР) были установлены также с величиной ИВО (rs=0,370 и rs= 0,206 соответственно).

Группы мужчин, образованные по принципу наличия ДВЖТ, также не различались по среднему возрасту. Как видно из таблицы 2, в группе мужчин с наличием ДВЖТ в 10 раз чаще встречался МС, устанавливаемый по основным критериям, и в 1,4 раза чаще – МС, устанавливаемый по всем анализируемым компонентам. Это сопровождалось большим средним числом как основных, так и всех исследуемых компонентов, одновременно присутствующих у каждого обследуемого среди мужчин с ДВЖТ. В группе мужчин с ДВЖТ по сравнению с группой без ДВЖТ только два основных компонента МС (ГТГ и ГАХС) встречались с более высокой частотой, средняя концентрация ТГ в сыворотке крови была закономерно более высокой, а средняя концентрация АХС – более низкой. Также отмечено более высокое среднее содержание МК в сыворотке крови у мужчин с ДВЖТ, чем у мужчин без этого фактора патогенеза МС.

Таблица 2

Частоты встречаемости метаболического синдрома, его основных и дополнительных компонентов, инсулинорезистентности (ИР) (%) и абсолютные значения характеризующих их показателей (M±SD) в зависимости от наличия дисфункции висцеральной жировой ткани (ДВЖТ) у мужчин

Обнаружено 28 достоверных (p<0,05) корреляционных связей параметров ДВЖТ с показателями, характеризующими МС и его компоненты, в том числе 13 связей со всеми пятью основными и 7 связей с тремя дополнительными компонентами МС. Для величины ИВО установлены достоверные (р<0,05) корреляционные связи с фактом наличия МС по основным и всем анализируемым компонентам (rs=0,618и rs=0,427 соответственно), числом основных и всех компонентов, одновременно выявленных у каждого обследованного (rs=0,701 и rs=0,665 соответственно), фактами наличия АО, АГ, ГТГ, ГАХС, НУО, ИМТ, ГХС и НПО (rs=0,476, rs=0,225, rs=0,734, rs=0,442, rs=0,209, rs=0,194, rs=0,230 и rs=0,183 соответственно), величинами ОТ и ИК (rs=0,478 и rs=0,322 соответственно), содержанием ТГ, АХС, глюкозы, ОХС и МК в крови (rs=0,884, rs=-0,506, rs=0,224, rs=0,362 и rs=0,294 соответственно). Для ДВЖТ установлены достоверные (р<0,05) корреляционные связи с фактом наличия МС по основным и всем компонентам (rs=0,293 и rs=0,210 соответственно), числом основных и всех компонентов (rs=0,319 и rs=0,294 соответственно), фактами наличия ГТГ и ГАХС (rs=0,390 и rs=0,237 соответственно), содержанием ТГ, АХС и МК в крови (rs=0,509, rs=-0,310 и rs=0,173 соответственно).

Заключение. На основании представленных данных можно предположить, что у мужчин, имеющих ИМТ, в формировании различных компонентов МС доминирующую роль играют разные факторы патогенеза. В развитии АО, НУО и общей ИМТ доминирующую роль играет ИР, в то время как в развитии ГТГ, ГАХС и НПО – ДВЖТ. Отсутствие тесной взаимосвязи АГ с рассмотренными механизмами, вероятно, обусловлено тем, что в развитии этого основного компонента МС ведущее значение может иметь какой-либо иной фактор патогенеза МС, например, гиперсекреция кортизола [14]. Следовательно, развитие МС может происходить по различным патогенетическим путям с исходным преобладанием одного из механизмов и дальнейшим присоединение модного или нескольких других факторов патогенеза, приводящим к усложнению компонентной структуры МС и усугублению его клинико-метаболических проявлений. Большее число корреляционных связей с дополнительными компонентами МС, выявленных для ДВЖТ, по сравнению с соответствующими показателями для ИР может свидетельствовать о том, что развитие МС с ДВЖТ в качестве дебютного механизма патогенеза ассоциировано с бóльшим числом патологических изменений параметров метаболизма, в силу чего МС при таком варианте формирования, вероятно, будет уже изначально иметь более сложную компонентную структуру и, как следствие, труднее поддаваться коррекции.

Библиографическая ссылка