Сетевое издание

Современные проблемы науки и образования

ISSN 2070-7428

"Перечень" ВАК

ИФ РИНЦ = 1,006

• Авторы
• Резюме
• Файлы
• Ключевые слова
• Литература

Дегтярёва А.Р. 1

---

1 ФГБУ ВПО «Кемеровский Государственный университет»

В ходе исследования построена классификационная модель эвфемизмов. Системной осью в этой классификации является модель коммуникативного акта, предписывающая каждому из типов эвфемизмов место в реализации стратегий и тактик участников коммуникации. Принцип функциональной классификации заключается в том, что эвфемизмы подразделяются на группы, соответствующие различным коммуникативным установкам и коммуникативным реакциям говорящего и слушающего. В ходе детального исследования типов эвфемизмов с позиции слушающего был проведен иллокутивный эксперимент c целью определения интерпретационного потенциала изучаемых типов эвфемизмов. Задача эксперимента – определить степень дешифровки эвфемизмов носителями языка. Результаты эксперимента свидетельствуют о выполнении эвфемизмами своей основной тактико-стратегической задачи – минимизации этических и правовых рисков. Неосознанная интерпретация эвфемизмов не составляет труда для носителей языка. Прагматический потенциал описываемого явления сохраняется в полной мере, а конфликтогенная составляющая снижается.

Статья в формате PDF

150 KB

публичная коммуникация

риски

легевфемизм

эвфемизм

1. Араева Л.А. Живой росток бесконечной определимости//Когнитивные факторы взаимодействия фразеологии со смежными дисциплинами. Сборник научный трудов по итогам 3-й Международной научной конференции (Белгород, 19–21 марта 2013 г.) / Отв. ред. проф. Н. Ф. Алефиренко. – Белгород: ИД «Белгород» НИУ «БелГУ», 2013. – С. 138–144.

2. Араева Л.А., Осадчий М.А. Судебно-лингвистическая экспертиза по криминальным проявлениям экстремизма // Уголовный процесс. 2006а. № 4.

3. Араева Л.А., Осадчий М.А. Проблемы судебно-лингвистической экспертизы в рамках дел по защите чести и достоинства, о клевете и оскорблении //

Российский юридический журнал. 2006б. № 2. С. 86–94.

4. Араева Л.А., Осадчий М.А. Судебно-лингвистическая экспертиза в расследовании преступлений против чести и достоинства // Уголовный процесс. 2006в. № 2. С. 54.

5. Араева Л. А., Осадчий М. А Экспертно-лингвистическая идентификация социальной принадлежности при расследовании преступлений, предусмотренных статьей 282 УК РФ // Юрислингвистика. 2007а. №8. С. 313–318.

6. Араева Л. А., Осадчий М. А Проблемы судебно-лингвистической экспертизы в рамках дел о защите чести и достоинстве, клевете и оскорблении // Российская юстиция. 2007б. № 2. С. 57–60.

7. Араева Л. А., Катышев П. А. «Для депутатов губернатор Тулеев ничуть не лучше губернатора Кислюка. Попросить у Президента еще одного?» // Юрислингвистика V1. Инвективное и манипулятивное функционирование языка. — Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 2005. – С. 287–290.

8. Араева Л.А., Осадчий М. Пропозиционально-фреймовая организация фразеологизмов (модель вербальной пропаганды)// Słowo. Tekst. Czas XI Frazeologia słowiańskа w aspkcie onomazjologicznym, lingwokulturologicznym i czfrazeograficznym. – Szczecin, 2012. С. 55–58.

9. Булаховский Л. А. Введение в языкознание / Л. А. Булаховский. – М., 1953. – Ч. 2.

10. Варбот, Ж. Ж. Табу / Ж. Ж. Варбот // Русский язык: Энциклопедия / Под ред. Ф. П. Филина. — М.: Советская энциклопедия, 1979. – 432 с.

11. Кацев А. М. Языковое табу и эвфемия / А. М. Кацев. – Л., 1988. – 80 с.

12. Ларин Б.А. Об эвфемизмах / Б. А. Ларин // Ларин Б. А. Проблемы языкознания: Сб. статей, посвящ. 75-летию акад. И. И.Мещанинова. – Л.: ЛГУ , 1961 (Учен. зап. Ленингр. ун-та, № 301 : Сер. филол. наук : Вып. 60) С. 110–124.

13. Москвин В.П. Эвфемизмы в лексической системе современного русского языка // В. П. Москвин. М.: Ленанд, 2007. – 264 с.

14. Осадчий М.А. Русский язык на грани права. Функционирование современного русского языка в условиях правовой регламентации речи. М.: URSS, 2013. 182 с.

15. Реформатский А. А. Введение в языковедение. / А. А. Реформатский. – М., 1996.

Устойчивые словосочетания - фразеологизмы - присущи всем языкам мира. Представляя собой прецедентные тексты, они являются своего рода стереотипами, проявляющими в ментальном пространстве человека культурные концепты нации [1]. Эвфемизмы отличаются от фразеологизмов тем, что они «имеют целью не образное представление действительности, а затемнение, прикрытие неприглядных явлений жизни или нескромных мыслей, намерений» [11]. По мнению многих исследователей, эвфемизмы проявляются в иллокуции. Цель эвфемизма и основное назначение иллокутивного акта роднятся, их задачей является достижение определенной цели в процессе коммуникации. Иллокуция представляет собой часть речевого акта, прагматический компонент смысла высказывания, отражающий коммуникативную установку говорящего. Особенно значимо определение установки говорящего при написании судебно-лингвистических экспертиз. Ср.: [2,3,4,5,6,7,8].

И. П. Москвин в работе «Эвфемизмы в лексической системе современного русского языка» говорит о том, что «эвфемия представляет собой использование словесных зашифровок с целью смягчить, завуалировать, изящно "упаковать" предмет сообщения, оставив все-таки возможность любому носителю языка догадаться, о чем идет речь» [13]. Такая тактико-стратегическая направленность сообщений позволяет заключить, что к изучению эвфемизмов целесообразно подойти с позиции говорящего и слушающего.

В контексте предпринятого нами исследования разработана функциональная классификация эвфемизмов, которая позволяет дополнить и обобщить имеющийся в этой области опыт отечественных и зарубежных исследователей. Выделенные учеными типы эвфемизмов в наиболее общем виде описаны в ряде работ исследователей, занимающихся данной проблемой: уровневая и лексико-семантическая классификация [11,12,13]; мотивационая классификация эвфемизмов [9,10,12,15]; по степени сложности зашифровки [13]; морфологическая классификация [12]. Имеющиеся классификации не покидают границ микроструктуры языка, соответственно, на наш взгляд, не могут описать эвфемизмы во всей функциональной полноте.

Классификационная модель эвфемизмов

Функциональная классификация эвфемизмов с позиции говорящего

Г1. По степени интенциональной нагруженности:

Г1.1.Интенционально ненагруженные (автоматические, не осознаваемые как эвфемизмы) (Хз, блин, пипец);

Г1.2.Интенционально нагруженные, среди них по типу интенции:

Г.1.2.1. С целью ухода от правовых рисков (легевфемизмы):

Г1.2.1а. Синтетические легевфемизмы (открытый рейдерский захват чужой интеллектуальной собственности вместо воровство авторской телепередачи);

Г1.2.1б. Аналитические легевфемизмы (ни для кого не секрет, что не только крайние националисты, но и большинство обычных россиян не испытывают симпатий к уроженцам этого южного региона);

Г1.2.2. С целью ухода от этических рисков (представители сексуальных меньшинств вместо геи, лесбиянки).

Г2. По способу корреляции между языковым знаком и денотатом:

Г2.1.Явные (изверг из желудка весь обед вместо стошнило);

Г2.2.Затемненные (массированная психологическая обработка вместо предварительный сговор);

Г2.3.Перверсные («скромное обаяние» расизма вместо не скромное обаяние, ужасное деяние, «ласковые милицейские руки» вместо грубые милицейские руки).

Функциональная классификация эвфемизмов с позиции слушающего

С1. По степени вычленимости в потоке речи, т. е. степени потенциальной идентификации как эвфемизма:

С1.1. Невычленимые (Ой, блин, как больно!);

С1.2. Вычленимые (некие "не мальчики-одуванчики" вывезли его (Эдуарда Багирова) в Россию вместо организаторы побега, сообщники, финансово неблагополучный вместо бедный).

С2. По способу корреляции между языковым знаком и денотатом:

С2.1. Непрозрачные (сотрудники нагрели учреждение вместо обманули);

С2.2.Прозрачные (травка вместо наркотическое средство).

С3. По типу герменевтической опоры:

С3.1. Прецедентные (все уходит, как в канкин мох вместо все остается без ответа);

С3.2. Непрецедентные (нет ничего удивительного, что совместные проекты «трещат по швам»).

В ходе исследования типов эвфемизмов с позиции говорящего и слушающего нами был проведен психолингвистический эксперимент, цель которого - определить интерпретационный потенциал изучаемых типов эвфемизмов, а именно подтвердить гипотезу дешифровки / недешифровки анализируемого явления носителями языка. Задача эксперимента - определить степень дешифровки эвфемизмов носителями языка. Задание испытуемых состояло в определении цели подчеркнутого оборота, использованного журналистом в анализируемых нами ранее изданиях. Экспериментально-верификационное исследование поможет проследить степень узнаваемости, дешифровки эвфемизма носителями языка.

Эксперимент проводился в течение 2012-2013 гг. путем письменного анкетирования респондентов в учебных аудиториях КемГУ и на курсах повышения квалификации преподавателей высшей школы. На работу с анкетой испытуемым отводилось 15 мин. Респондентам предлагался один из восьми вариантов анкет, включающий типы эвфемизмов согласно разработанной нами классификационной модели. В эксперименте приняли участие 1673 респондента, студенты Кемеровского государственного университета: экономического, физического, филологического, юридического, биологического, математического факультетов, студенты факультета романо-германской филологии очного и заочного отделений разного пола (1215 женщин, 458 мужчин); возраст респондентов - от 17 до 63 лет. В ходе экспериментального исследования получено 6692 реакции.

Предложенные для анализа варианты эвфемизмов соответствуют типам, представленным в функциональной классификационной модели. Исследуемые функциональные типы были сгруппированы в свободном порядке, охватывающем эвфемизмы с целью ухода от правовых рисков (легевфемизмы) и типы с позиции говорящего/слушающего. Под легевфемизмом вслед за М. А. Осадчим мы понимаем эвфемизм с целью ухода от правового риска. По мнению ученого, «легевфемизм представляет собой номинацию любого объема и семиотического статуса: слово, словосочетание, предложение, а явление легевфемии может реализоваться на лексическом, стилистическом и композиционном уровне» [14].

Таблица 1

Сводная таблица экспериментальных данных

Количество декодированных типов, как следует из таблицы, превалирует над не декодированными в пропорции 90,6% / 9,4%. Данный факт свидетельствует о том, что интерпретационный потенциал эвфемизмов высок: представленные к анализу типы распознаются носителями языка, без каких-либо затруднений дешифруются.

Распределение реакций демонстрирует, что 90,6% респондентов декодировали эвфемизм, распознали наличие скрытого смысла (6062 реакции из 6692). Полученные экспериментальные данные подтверждают гипотезу о том, что эвфемизм - это замена эксплицитной номинации имплицитной с целью минимизировать разного рода риски: этические, религиозные, правовые, политические, на которые указывали при ответах респонденты. Испытуемые не просто отмечали факт замены одной номинации другой, но и указывали предполагаемую причину, по которой журналист или участник высказывания прибегнули к процессу эвфемизации. Например, рефлексируя над высказыванием из анкеты 1: «Песков отреагировал на заявление Маккейна о том, что смерть ливийского лидера Муаммара Каддафи - повод "начать нервничать" для диктаторов», респонденты указывают на замену одного высказывания другим, в составе которого находится скрытый денотат - «Непрямым текстом сказано, что диктаторам следует опасаться той же участи, а также их свержение недалеко»; на цель эвфемистической замены с наличием причинно-следственных связей, предупреждая о возможной предстоящей гибели: «С целью, чтобы диктаторы задумались, что дело их худо, чтоб их похоже не убили», «Захотят убить за тоталитарную власть»; на смягчение или намек: «Журналист при помощи данного оборота предупреждает диктаторов о сложившейся ситуации»; на распознание имплицитного смысла путем синонимической замены эвфемистичного высказывания прямым значением - «Каддафи не умер своей смертью, а его убили».

При попытке определить, с какой целью журналист использовал подчеркнутый оборот (эвфемизм), испытуемые условно поделились на две группы. Первая группа респондентов распознает имплицитный смысл, производит синонимическую замену эвфемистичного высказывания прямым значением или другим эвфемизмом (60,5 %); вторая группа опрошенных в большинстве случаев вскрывает причины - почему журналист прибегает к такому типу высказывания (30,1 %).

9,4% респондентов не декодировали предложенные эвфемистические высказывания путем отказа от ответа или написанием предложенной для анализа фразы в ее прямом значении. Буквальное прочтение эвфемизма связано с рядом причин, как то: отказ от реакции в силу воздействия внешних факторов; непонимание или не в полной мере осмысление эвфемистического оборота; отсутствие восприятия высказывания как эвфемизма, соответственно - восприятие его в прямом значении.

Все типы эвфемизмов, представленные в разработанной классификационной модели, легко воспринимаются и интерпретируются носителями языка. Подтверждение тому служит небольшая процентная разница интерпретационных результатов (таблица 2).

Таблица 2

«Синтетический легевфемизм», представленный следующим высказыванием «А я думаю: чего это на последнем ежегодном совещании председателей арбитражных судов докладчики один за другим сетуют на "правовой нигилизм"» не декодировали 10,4% респондентов. Помехой к распознаванию анализируемого примера послужил фактор обучения на том или ином факультете. 90% респондентов, не давших реакцию на данный тип эвфемизма, являлись студентами экономического факультета, им было не известно лексическое значение слова «нигилизм», что послужило причиной отказа от реакции. Вторая часть респондентов (89,6%) не просто делала попытку разгадать смысл высказывания, но также пыталась размышлять, догадываться о скрытом смысле: «взяточничество, уход от законов», «клевета», «подчеркивает, что суд выносит приговоры не профессионально». Очевидно, что респонденты осознают завуалированный смысл легевфемизма, в котором рискованная часть полностью заменена на риторически обработанную формулировку (метафору, намек) - «правовой нигилизм».

«Аналитический легевфемизм» (6,6% - не декодировали, 93,75 - декодировали), реализуемый примером, «Ни для кого уже, кажется, не секрет, что правоохранительные органы применяют пытки для добычи показаний, что почти любое уголовное дело не составит труда закрыть при помощи взятки и что в российской тюрьме можно пропасть без вести», обнажает скрытый смысл высказывания, а при помощи смыслового минимизатора риска «ни для кого уже, кажется, не секрет» журналист ограждает себя от наказания, ссылаясь на то, что это не его личное мнение, а общеизвестный факт относительно рукоприкладства правоохранительных органов.

94% респондентов распознали скрытый смысл перверсного и прецедентного типов эвфемизмов. Перверсный тип эвфемизмов реализован в высказывании «Мудрые опера и опытнейшие следователи, получается, не смогли установить личность преступника, имея его портреты во всех ракурсах. Под лупу клали, Интерпол запрашивали, но нет, ничего у них не получилось». Данный тип эвфемистической замены направлен на сокрытие истинного смысла эвфемизма путем замены прямого лексического значения прямо противоположным. В основе такого типа эвфемизма содержится антонимичный потенциал высказывания, который в правовом и этическом плане ненаказуем. Ряд респондентов наряду с антонимией в основе перверсного эвфемизма выделяют следующие виды тропов: «гиперболизация в целях высмеивания», «ирония, насмешка над следователями», «сатира».

Таким образом, можно сделать вывод, что эвфемизмы выполняют свою основную тактико-стратегическую задачу - минимизируют этические и правовые риски. Неосознанная интерпретация эвфемизмов не составляет труда для носителей языка, стимул-эвфемизм имел ряд сходных лексико-семантических значений, что доказывают полученные экспериментальные данные. Прагматический потенциал эвфемизма сохраняется в полной мере, а конфликтогенная составляющая снижается, оставляя возможность журналисту не быть привлеченным к ответственности.

Рецензенты:

Катышев П.А., д.ф.н., профессор, ФГБУ ВПО «Кемеровский государственный университет», г. Кемерово;

Ким Л.Г., д.ф.н., профессор, ФГБУ ВПО «Кемеровский государственный университет», г. Кемерово.

Библиографическая ссылка