В первые послереволюционные годы сотни тысяч представителей русской интеллигенции, среди которых было много выдающихся деятелей науки, техники и культуры, эмигрировали или были высланы из России. Это была «первая волна» эмиграции. И. Бунин в своей знаменитой речи «Миссия русской эмиграции» сводит причины, заставившие покинуть Родину, к одному: к тому, что они так или иначе не приняли жизни, воцарившейся с некоторых пор в России, были в том или ином несогласии, в той или иной борьбе с этой жизнью и, убедившись, что дальнейшее сопротивление их грозит им лишь бесплодной, бессмысленной гибелью, ушли на чужбину. По политическим мотивам большая часть старой интеллигенции социализм не приняла. Оказавшись за границей, она проявила себя носителем русской мысли, сохранив то культурное наследие, которое создавалось многими поколениями.
Покинувшие нашу страну после 1917 г. считали это пребывание лишь временным условием существования до возвращения в Россию. Размышления об оставленной Родине, её исторической судьбе и предназначении занимали центральное место в творческом наследии русского зарубежья.
В эмигрантской публицистике наименование Русь становится символом, сопряжённым с именем Россия. Имя Россия ассоциировалось с государственно-территориальным устройством, имя Русь - с его духовно-национальным и религиозным своеобразием [9]. Как отмечает А.В. Зеленин, своеобразие использования эмигрантами имени Русь - в отличие от советского языка - проступает на семантическом и синтаксическом (сочета-емостном) уровнях, определяясь прагматическим фактором. В отличие от дореволюционного дискурса имя Россия уже не может обойтись без своих смысловых конкретизаторов - произошла «партии-куляризация» слова; прежде плотная семантическая определённость понятия («императорская Россия», «Россия как государство в Европе») сменилась неустойчивым семантическим содержанием (есть ли такое государственное образование? есть ли вообще такая страна, которой может быть «присвоено», «наречено» это имя?).
Эпитеты весьма красноречиво показывают эту «партикуляризацию»: для «прежней» России ими являются - национальная Россия, самодержавная Россия, царская Россия, императорская Россия, русская Россия, былая Россия. Для «новой», советской России конкретизаторами служат: советская Россия, красная Россия, большевистская Россия, подневольная Россия, ледяная и звериная Россия, хамская Россия.
Для русского зарубежья характерно противопоставление дореволюционной и послереволюционной России. Царскую Россию характеризуют оценочные прилагательные со знаком «+»: богатая, роскошная, изобильная, громадная, дорогая, могучая, великая и существительные сила, богатство, избыток, полнота (жизни), изобилие, закон, порядок, дом. Примеры: Когда я начинаю думать о старой, канувшей в вечность России, то меня умиляет одна вещь: до чего это была богатая, изобильная, роскошная страна, если за последние три года повального, всеобщего, революционного, тайного, явного грабежа всё-таки не могут истощить всех накопленных старой Россией богатств! [1]; Сон, дикий сон! Давно ли всё это было - сила, богатство, полнота жизни - и всё это было наше, наш дом, Россия! [3]; Ах, Москва! Неужели всей этой силе, избытку конец? Множество мужиков, солдат в разных, в каких попало шинелях и с разным оружием - кто с саблей на боку, кто с винтовкой, кто с огромным револьвером у пояса. Теперь хозяева всего этого, наследники этого колоссального наследства - они [3].
Представители русского зарубежья испытывают боль и горечь за старую Россию, что выражается с помощью эпитетов горестная, несчастная, разрушенная, растленная, поруганная. К советской России они испытывают негативные чувства и характеризуют её другими эпитетами: ледяная, звериная, хамская, жуткая, сумасшедшая. Примеры: Он не задумался проехать от самого Петербурга на буфере, по всему пространству ледяной и звериной России [14]; В декабре 1921 г. я покинул Петербург и наконец оставил за собой границу, отделяющую мрак советской России от прочего мира божьего. Стоны, скрежет и плач остались там, во тьме, за теми болотами и обгорелыми лесами, в которых слилась последняя картина поруганной родины; там же позади остались насилие, наглость и зверство - за линией жёстких, неумолимых чекистов, за жалкой линией оборванцев-красноармейцев [5].
Для обозначения советской страны в русском зарубежье используются номинации Совдеп, Эсэсэрия, метонимическое замещение Советы, страна Советов: «Le Journal» сообщает в статейке «Музыка в стране Советов» не новые для нас сведения о том, что большевики, не сумевшие создать своего пролетарского искусства, но, понимая, каким могущественным орудием пропаганды является театр, решили бесцеремонно подавать старый оперный репертуар под советским соусом [19]. На райскую нашу Совдепию апокалиптический ангел вылил ещё одну чашу: у нас вспыхнула неистовая холера [7]. Новый «Совдеп» (какое словечко! Совиное депо) громит всё и вся [6].
Самое пристальное внимание эмигрантов привлекают аббревиатуры СССР и РСФСР. Новизна, непривычность и непонятность такого обозначения рождает самые различные ассоциации и толкования: «бред немого», «звериный знак», «знак позора-срама», «сатанинский набор слов», «...то, что и назвать непристойно», «нудная связь слов иностранных и надуманных», «буквенный вывих языка», «новое гнусное название российского государства». Примеры: Россия в то время устранилась, называясь мутно «РСФСР» - без гласных, как бред немого [20]. Там, на родной земле, нет России живой, свободной. Самоё имя у ней отняли, заменили звериным знаком - СССР, знаком позора-срама [20]. Вместо отчего дома - даже не куча пепла, а то, что и назвать непристойно, - С.С.С.Р. [13]. В то время Россия была ещё только Россия - простое имя, годное на все случаи, не отяжелённое нудной связью слов иностранных и надуманных, не сокращённое в буквенный вывих языка [16]. Все знают, что прикрывающие её четыре буквы СССР не содержат и намёка на её имя, что эта государственная формация мыслима в любой части света: в Восточной Азии, в Южной Америке... Россия становится географическим и этнографическим пространством, бессодержательным, как бы пустым, которое может быть заполнено любой государственной формой [17].
С долей иронии используются переосмысленные номинации из официального языка: культурный рай, страна пролетарской культуры, пролетарская родина, новый мир. Примеры: Увы! - Пушкин и СССР не только не синонимы, но просто несравнимые величины. Нельзя, пожалуй, опуститься ниже по сравнению с уровнем его божественной, нравственной и творческой гармонии, чем опустилась «страна пролетарской культуры», наша несчастная Родина! [10]. Чудовищный слух: будто расстреляли В.В. Розанова, этого нашего мало известного Европе, но талантливого писателя, русского Ницше. Я не хочу верить, но ведь всё возможно в вашем «культурном раю», господа Горькие и Луначарские! [7]. Под сиплые, пьяные звуки этих широковещательных, облыжных слов кровавого «Интерна-ционала», очертя голову и чуть с живой душой, бежали мы два с половиной года тому назад из «нового мира», с ужасом и невыразимой скорбью оставляя за собой разрушенную и растленную до основания, дорогую, великую страну, с её глухими и голодными деревнями и разорёнными и загаженными городами, и жалкой и гнусной личиной совершенно уничтоженной или уродливо извращённой тысячелетней духовной и материальной культуры, с жадным и ненавистным упырём кровожадным «чека» и «особых отделов», со сплошным и беспощадным грабежом, издевательством и насилием, с чудовищной, доходящей до людоедства, голодной судорогой и нуждой, с повальным и беспощадным недугом и мором, с кишащими сплошь мириадами ядовитых миазмов и насекомых и безобразными, гниющими кучами шелухи «красноармейских» семечек вокруг. О, да будет он отвержен и проклят навеки, этот кошмарный, большевистский «новый мир»!» [12].
Следует отметить в творческом наследии писателей-эмигрантов наличие большого количества вторичных номинаций, представленных метафорами: гниющая падаль, зловонная дыра, хлев, могила, кладбище, мир лжи, новое средневековье, экс-властительная страна, другая планета, мир хама и зверя, море грязи, низости и подлости. Примеры: Обыкновенный, человеческий мир исчез. Вместо него создался мир лжи, которая подчиняла себе и сознание, и поступки, и волю людей. Лгали сексоты, делая чудовищные по вымыслу доносы; лгали свидетели, удостоверяя то, чего никогда не было и не могло быть; лгали даже обвиняемые, сознаваясь в не совершённых ими преступлениях [15]. Светит солнце, идут люди, стоят у лавок очереди... и опять тупость, безнадёжность, опять впереди пустой, долгий день, да нет, не день, а дни, пустые, долгие, ни на что не нужные! Зачем жить, для чего? Зачем делать что-нибудь? В этом мире, в их мире, в мире поголовного хама и зверя, мне ничего не нужно [4]. Вошёл, и, как всегда за последнее время, эта церковная красота, этот остров «старого» мира в море грязи, подлости и низости «нового» тронули необыкновенно [3]. Погибло, всё погибло! Умерло всё, и мы умерли, бродим, как живые трупы и мёртвые души. До сих пор ничего я не понимаю, мой ум отказывается вместить. Была могучая держава, нужная друзьям, страшная недругам, а теперь - гниющая падаль, от которой отваливаются кусок за куском на радость всему слетевшему воронью. На месте шестой части света оказалась зловонная, зияющая дыра» [11].
Представляют интерес развёрнутые метафоры со словом «царство», используемые для обозначения советской России: Я ушёл из тюрьмы, уехав из Советской России и, конечно, в сравнении с тем невероятным Сатанинским царством, которое представляет из себя Россия текущих дней, Европа... царство благословенное [2]. В России большевикам удалось основать первое царство плоских. Захватив власть, они с самого начала стремились всё разрыть и снести до основания [13]. В этом сказочном царстве великолепных лгунов, эстетических оборотней и пролеткультных сомнамбул, где даже кокаин и самоубийство имеют свой революционный подход... как же было не расцвести... бешеному темпераменту Всеволода Мейерхольда! [8]. Я знаю, что и она, и мой ребёнок, и я сам, мы в снежном царстве зимы и, голодные, стынем, и в царстве безбрежного злосчастья, где убивают и умирают [2]. Они, пролеткультовцы, лучшее моё воспоминание в том царстве зла и смерти, что именуется РСФСР [5].
Зачастую для наименования советской страны используются сочетания, имеющие в своём составе прилагательное красный: Мир фактов лют: в коннозаводстве красном / Аборты, сифилис, разгул и детский блуд, статистикой подсчитаны бесстрастной, давно вошли в марксистский их уют...[18]. Эмигранты все, холера им в бок, белые бессознательные гады ...изливают вонючую ложь на красную матушку Россию [19]. Если даже при Троцком, обожавшем «Русское богатство», / Даже Пешехонов был выслан из красного братства / В числе многих прочих, / Неподходящих для крестьян и рабочих, - То зачем нам обменная эта кадриль, / Что за гиль! [19].
В заключении можно сделать следующие выводы:
1. В отличие от советского языка в русском зарубежье происходит «партикуляризация» слова Россия, которая проявляется с помощью эпитетов-конкретизаторов. Дореволюционную Россию характеризуют эпитеты с положительной семантикой, новую Россию - как правило, с отрицательной.
2. Представители русского зарубежья негативно воспринимают новое название страны, а к России испытывают двоякое чувство: боль и горечь за прежнюю Россию и ненависть к России советской.
3. Пейоративная оценка новой России выражается с помощью большого количества оценочных слов, переосмысленных номинаций, метафорических сочетаний.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
- 1. Аверченко, А.Т. Развороченный муравейник: Сборник юмористических рассказов / А.Т. Аверченко. - М.: Внешторгиздат, 1990. - 180 с.
- 2. Бальмонт, К.Д. Где мой дом? Очерки (1920-1923) / К.Д. Бальмонт. - М.: Библиотека «Огонёк», 1991. - 48 с.
- 3. Бунин, И.А. Собрание сочинений. В 6 т. Т.6: Освобождение Толстого; О Чехове; Воспоминания; Дневники; Статьи / И.А. Бунин. - М.: Худож. лит., 1988. - 719 с.
- 4. Бунин, И.А. Окаянные дни / И.А. Бунин. - М.: Современник, 1991. - 225 с.
- 5. Волконский, С.М. Мои воспоминания: В 2 т. Т.2. / С.М. Волконский. - М.: Искусство, 1992. - 383 с.
- 6. Гиппиус, З.Н. Дневники: В 2 кн. Кн. 1 / З.Н. Гиппиус. - М.: НПК «Интелвак», 1999. - 736 с.
- 7. Гиппиус, З.Н. Дневники: В 2 кн. Кн. 2 / З.Н. Гиппиус. - М.: НПК «Интелвак», 1999. - 720 с.
- 8. Дон-Аминадо. Наша маленькая жизнь: Стихотворения. Политический памфлет. Проза. Воспоминания / Дон-Аминадо. - М.: ТЕРРА, 1994. - 768 с.
Библиографическая ссылка
Пчелинцева М.А. ОЦЕНКА СОВЕТСКОЙ РОССИИ В ТВОРЧЕСТВЕ РУССКИХ ПИСАТЕЛЕЙ-ЭМИГРАНТОВ ПЕРВОЙ ВОЛНЫ // Современные проблемы науки и образования. – 2009. – № 5. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=1248 (дата обращения: 21.11.2024).