Социальная ответственность бизнеса в течение последнего ряда лет является предметом пристального внимания теоретиков – экономистов, социологов, политологов, психологов, а также политиков и практиков бизнеса. Заметим, что предмет исследования характеризуется значительной динамикой вследствие социально-экономических и политических изменений, социально-психологических трансформаций, и поэтому нуждается в постоянном обновлении эмпирической базы исследований и дальнейшей теоретической разработке. На наш взгляд, логично рассматривать социальную ответственность бизнеса (корпоративную социальную ответственность (КСО) как синоним в данном случае) комплексно, с учетом многообразия составляющих данного феномена. Важно учитывать и комплекс влияющих на него факторов: уровень институционализации социальной ответственности, эффективность социальной политики государства, объективную обусловленность усиления взаимного тяготения бизнеса и власти к взаимодействию в решении экологических и социальных проблем, в том числе в контексте социально-психологических детерминант - преодоления социально-психологических рисков и обеспечения психологической общности социума.
Цель исследования
Провести анализ влияния комплекса проблем социально-психологического взаимодействия субъектов социального поля на формирование содержания социальной ответственности бизнеса как функции менеджмента, ориентированного на устойчивое развитие, минимизацию социально-экономических и социально-психологических рисков в рамках взаимодействия с властью и гражданским обществом с учетом многообразия нормативно-правовых и институциональных аспектов.
Методы исследования
Использован метод теоретического анализа, сравнительно-аналитический подход при обработке эмпирических данных российских и зарубежных экспертных организаций, профессиональных ассоциаций российского бизнеса, результатов социологических и социально-психологических исследований Института социологии РАН, а также других исследовательских групп.
Результаты исследований и их обсуждение
Сегодня в России устоялось представление о КСО как о целенаправленной деятельности бизнеса в экономической, социальной и экологической сферах. Эта деятельность основана на соблюдении законодательства и предполагает добровольные инициативы, направленные на достижение устойчивого развития компаний, а также решение комплекса задач общественного развития. Анализ содержания нефинансовых отчетов как факторов социальной ответственности ведущих российских компаний позволяет фиксировать понимание бизнесом взаимосвязи конкурентоспособности и сбалансированных отношений со всеми заинтересованными общественными группами. В российской практике преимущественно реализуются теоретические конструкты КСО, основанные на концепции стейкхолдеров Э. Фримена [22] и концепции «корпоративной устойчивости» 3P - People, Planet, Profits (Люди, Планета, Прибыль) Дж. Элкингтона [21]. При этом, в сравнении с мировыми странами–лидерами на долю России в структуре мировой нефинансовой отчетности приходится лишь 2%, с европейскими странами - 12% [14]. Но в целом, как в теории, так и на практике обозначены границы ожидаемой ответственности и обязательств бизнеса, соответствующие международным требованиям. В 2013 году введен в действие российский национальный стандарт КСО ГОСТ Р ИСО 26000:2012, соответствующий международному ISO 26000:2010 «Руководство по социальной ответственности». Анализ статистики показывает, что из общей численности компаний, вошедших в российский союз работодателей, 37%, начиная с 2000 года, в той или иной форме принимали участие в представлении информации о действиях в области устойчивого развития и социальной ответственности, 50 российских компаний публикуют нефинансовые отчеты ежегодно. Наибольшую стабильность в представлении отчетности демонстрирует крупный бизнес нефтегазовой отрасли, энергетического сектора, металлургии. Практически не принимает участие в представлении нефинансовой отчетности средний и малый бизнес, прежде всего, региональный [14].
Отметим, что нефинансовый отчет следует рассматривать не только как диалог с обществом, но и как инструмент анализа нефинансовых, социально-экономических и социально-психологических рисков как для бизнеса, так и общества в целом. Анализ содержания нефинансовых отчетов российских компаний показывает весьма небольшое число обозначенных заинтересованных сторон - стейкхолдеров. Преимущественно это власти различных уровней, инвесторы, кредиторы, партнеры, как правило, зарубежные, что не способствует в достаточной степени достижению изначально поставленной цели – содействию устойчивому развитию. В отчетах по «триединому итогу», «устойчивому развитию» лишь изредка присутствуют потребители, некоммерческие организации, средства массовой информации, являющиеся непосредственными субъективными выразителями интересов общества. Не просматриваются и сами механизмы учета мнений стейкхолдеров в выработке стратегий развития компаний. Отсутствие таких механизмов ставит под сомнение факт достижения баланса разнородных интересов и эффективность формирования нефинансовой отчетности, как для самих компании, так и для общества.
Центр рейтингов и сертификаций Института экономических стратегий (ИНЭС) впервые в 2011 году представил рейтинг российских социально-ответственных компаний. В список вошли 50 крупнейших бизнес-структур, прошедших экспертизу по методике оценки социальной ответственности, учитывающей требования стандарта ISO 26000:2010: уплата налогов; создание рабочих мест; реализация социальных программ для персонала; спонсорство, благотворительность; мероприятия по охране труда; экологические программы и др.[7]. В 2012 году аналогичные рейтинги были представлены экспертными исследовательскими группами РБК Рейтинг, РА «Репутация» [18,19]. В экспертном сообществе пока отсутствует единство подходов в определении показателей социальной ответственности бизнеса, но представляется важным сам факт появления российского рейтинга. Как и во всем мире, в России это один из инструментов оценки социальной ориентации экономики, ее нацеленности на благополучие, социально-экономическую и политическую стабильность, социально-психологический комфорт. Для бизнеса социальная ответственность выступает важнейшим репутационным фактором, способом привлечения высококвалифицированного персонала, обеспечивающего конкурентоспособность и рост капитализации.
Традиционным направлением социальной ответственности бизнеса в России является благотворительность. По инициативе некоммерческого партнерства грантодающих организаций Форум Доноров, газеты «Ведомости», группы PwC с 2008 года осуществляется проект «Лидеры корпоративной благотворительности», представляющий лучшие практики корпоративной благотворительности и социальных инвестиций. За шесть лет в проекте приняли участие 128 компаний. В 2012-2013 гг. сумма благотворительных пожертвований участников проекта составила 13,4 млрд. рублей. По данным исследования Британской финансовой организации Coutts и международной благотворительной организации Charities Aid Formation за короткий промежуток времени благотворительность в России получила значительное развитие. В 2011–2012 финансовом году крупнейшие российские филантропы пожертвовали на благотворительность $ 545 млн.[9].
При положительной динамике составляющих корпоративной социальной ответственности в России между бизнесом и властью продолжаются дискуссии о направленности и объемах совместно реализуемых социальных программ и социальных инициатив бизнеса. Эти дискуссии приобретают все большее значение в связи с нарастанием целого ряда глобальных проблем, имеющих в России специфические проявления. Эксперты отмечают в ближайшие годы неизбежное нарастание макроэкономических рисков в крупнейших экономиках мира; безработицы, прежде всего, среди молодежи; дефицита пресной воды; имущественное расслоение; изменение климата. По мнению аналитиков, чрезмерная концентрация экономических ресурсов в руках немногих лишает большинство возможности реализовать свой потенциал, неизбежно способствует росту социальной напряженности и ставит под угрозу устойчивую перспективу долгосрочного развития. Подобная ситуация угрожает стабильности в странах с высоким уровнем неравенства, к которым эксперты относят и Россию [10]. Растущее экономическое неравенство умножает социальные проблемы и вызывает эрозию политических институтов. Среди ожидаемых негативных последствий: неэффективное использование человеческого потенциала, снижение темпов экономического развития и конкурентоспособности национальной экономики, исключение социальной сплоченности, социально-психологическая напряженность и политическая нестабильность.
Рассмотрим более подробно проекцию мировых проблем на российской экономической плоскости. В Глобальном рейтинге экономик по оценке Всемирного банка (The World Bank) (2012 г.) Россия по размеру валового национального дохода на душу населения занимает 59 место ($12700). Для сравнения США – 14 место с доходом на душу населения $ 52340 [24]. По состоянию на начало 2014г. среди 150 стран мира по показателю социальной напряженности Россия заняла место в группе государств со «средним уровнем рисков» [17]. Одновременно по данным Организации Объединенных Наций (ООН) (2012г.) Российская Федерация занимает 55 место (из 186 стран) по такому важному социальному показателю, как индекс развития человеческого потенциала (ИЧР) [11]. Отметим также, что в России существует проблема старения населения: число пенсионеров увеличивается ежегодно на 700 тысяч и к 2020 году достигнет 50 миллионов. Средний размер пенсий составляет около
$300, а в рейтинге по индексу качества жизни пожилых людей Россия занимает 78 место [23]. При этом, по данным внутрироссийских исследований (2013г.) россияне к числу наиболее волнующих относят такие проблемы, как бедность (60% опрошенных), инфляция (59%), коррупция (40%), несбалансированное состояние ЖКХ (37%), наркомания (36%), безработица (36%), преступность (31%) и др. [8]. Проблема бедности не только реально существует, но и актуализируется в массовом сознании общества, создавая противоречия, конфликты, социально-психологические риски.
Отметим, что социально-психологические риски рассматриваются нами как вероятностные характеристики деструкции психологических отношений субъектов совместной жизнедеятельности. Большинство психологов (В.Н. Мясищев, Б.Ф. Ломов, К.К. Платонов, Е.В. Шорохова, А.Л. Журавлев, В.П. Позняков и др.) трактуют психологические отношения как субъективные психические отражения внешних условий жизнедеятельности и тех объективных социальных связей, которые складываются у субъектов социального взаимодействия с различными сторонами окружающего мира. Являясь результатом и следствием изменения внешних условий жизнедеятельности, психологические отношения выполняют важнейшую функцию самоопределения и внутренней регуляции социального поведения субъектов [15, c.173]. В этой связи, проблема российской бедности имеет особое значение и нуждается в специальном рассмотрении.
В исследовании Института социологии РАН (2013г.) отмечается, что реальная цифра бедных в стране составляет около 30%, причем из них 4% - хронически бедные. Наличие работы не гарантирует защиту от бедности. “Работающая бедность” трудится на приватизированных и вновь созданных частных предприятиях, преимущественно в селах и малых городских населенных пунктах с узким и депрессивным рынком труда. Реальный уровень жизни бедных за десятилетие (2003-2013 гг.) понизился, что связано, по мнению аналитиков, с тенденцией бедных к демонстративному потреблению и широкому использованию банковских услуг. Для возрастной группы старше 50 лет и домохозяйств с хронически больными людьми большую роль в ухудшении материального положения играют вынужденные расходы на медицинские цели. Ресурсообеспеченность (финансы, недвижимость) бедных заметно уменьшилась. Наличие в семье несовершеннолетних детей заметно увеличивает риск бедности. Наблюдается тенденция консервация бедности – закрепляется доля бедных, которые находятся в состоянии бедности более 5 лет. Серьезные разрывы в инвестировании в человеческий капитал своих детей со стороны бедных и небедных россиян предопределяют в ближайшие годы дальнейшее углубление неравенства и межгенерационное воспроизводство бедности. Почти половина нынешних российских бедных принадлежит к “социальным низам” с детства. Фиксируется появление андеркласса - социальной группы, представляющей “социальное дно” общества, существование которого неизбежно способствует падению качества человеческого потенциала и росту социальной напряженности. Исследователи не отмечают какие-либо значимые различия в активности между бедными и небедными, что подтверждает наличие сформировавшихся в обществе системных ограничений, препятствующих выходу из зоны бедности. Отчетливо просматривается противоположная тенденция – увеличивается группа «новых бедных» и высокий риск оказаться в группе бедных для вполне благополучных граждан при незначительном ухудшении ситуации в экономике или домохозяйстве [3].
Проблема бедности и социальных неравенств в значительной степени обусловливает социально-психологические характеристики и проблемы взаимодействия социальных субъектов в пореформенной России. В целом, за последнее десятилетие (2003-2013гг.) наблюдается положительная динамика от социального пессимизма к оптимизму, что свидетельствует о позитивных социально-экономических и политических переменах. Вместе с тем, в социально-психологическом состоянии общества обнаруживается и ряд настораживающих тенденций. В частности, в группе бедных за последнее десятилетие наблюдается увеличение числа тех, кому собственная жизненная ситуация представляется плохой, и уменьшается доля бедных, кто считает свою жизнь хорошей. При этом, имеет место существенная разница в оценках бедных и небедных россиян (рис.1).
Рис.1. Распределение самооценок своей жизни бедными и небедными, 2013 г., %
Общее социально-психологическое состояние людей характеризуется достаточно высоким уровнем тревожности - в постоянной тревоге за себя и близких находятся 11% небедных и 22% бедных, испытывают раздражение 19% бедных и 9% небедных, при этом в группе бедных исследователи отмечают нарастающее чувство агрессии -5% [3].
Важный показатель социально-психологического состояния людей, являющийся результатом осуществления эмоциональной, когнитивной и оценочной функций, – набор господствующих страхов и опасений. Главный из них сегодня – страх остаться без средств к существованию, его испытывают 39% россиян. Лидирующие позиции этого страха свидетельствует о том, что люди продолжают ощущать себя уязвимыми перед возможными материально-финансовыми затруднениями. Страх перед войной испытывают 24-29% граждан, страх перед неопределенностью своего будущего отмечают 20% опрошенных. При этом, профиль страхов бедных, совпадая с общей схемой, имеет ряд доминант: опасение остаться без средств к существованию испытывают 45%, страх перед ростом стоимости услуг ЖКХ – 33%, опасения из-за отсутствия перспектив у детей испытывают 20%, разделяют опасения из-за невозможности получить или дать образование детям 13%. Таким образом, страхи бедных россиян в большей степени обусловлены экономическими мотивами и проблемой имущественного неравенства. Среди наиболее тревожных групп в возрастном отношении исследователи отмечают молодежь в возрасте до 21 года (к группе высокотревожных отнесены 52%), группу предпенсионного возраста 51-60 лет (48% тревожных). В поселенческом разрезе главная зона тревожности – крупные города, для жителей которых наибольшие опасения вызывают рост стоимости услуг ЖКХ, отсутствие перспектив для детей, невозможность получить необходимую медицинскую помощь [3].
Следует отметить важную тенденцию. Противоречие между бедными и богатыми по остроте восприятия выдвинулось на первый план. В среде бедных растет ощущение того, что неравенства, связанные с доступом к образованию и здравоохранению, являются несправедливыми. Российские бедные не воспринимают и не используют досуг как возможность для развития собственных социально-коммуникативных, профессиональных, культурных компетенций, что свидетельствует об отсутствии или неосознанности таких важных социальных потребностей как причастность, признание, самовыражение. Вследствие сужения и замкнутости социокультурного пространства бедных можно прогнозировать дальнейшую социальную деградацию этой группы. В этой связи, актуализируется тезис о том, что «…общество, существующее в России – «капитализм для немногих», когда некоторый рост уровня материального благосостояния населения сопровождается сужением «коридора возможностей» для очень многих» [3].
Нормативно-ценностные системы бедных и небедных слоев российского общества пока не позволяют выявить качественные различия. В представлениях большинства безусловный приоритет имеет свобода, спокойная совесть и гармония по сравнению с властью и влиянием на других. Большинство бедных считают предпочтительными доходы, полученные честным трудом. Но доля сторонников этих взглядов заметно сократилась за 10 лет. Характерно, что именно молодых бедных отмечает стремление к власти в ущерб чистой совести, а также одобрение любых доходов независимо от способа их получения, готовность при необходимости преступить через нормы морали ради материального успеха [3].
В концепциях сознания и психологических отношений личности, разрабатываемых в отечественной психологии с конца 50-х-начала 60-х годов XX века (В.Н. Мясищев, К.К. Платонов, С.Л. Рубинштейн, Б.Ф. Ломов, В.А. Лекторский, М.М. Бахтин, Г.В. Акопов и др.), идея включенности в эти отношения субъектов социального взаимодействия, на наш взгляд, имеет важнейшее значение для правильного понимания проблемы управления социально-психологическими рисками. Психологические отношения являются атрибутами сознания личности как неразрывного единства объективного и субъективного, социального и индивидуального, ситуативного и глобального, свободного и закономерного [1,с.68-90]. При этом, в основе этих отношений, носителем и субъектом которых выступает отдельный индивид, всегда лежат общественные, социальные отношения. В.Н. Мясищев одним из первых писал: «Психологические отношения человека в развитом виде представляют целостную систему индивидуальных, избирательных, сознательных связей личности с различными сторонами действительности. Эта система вытекает из всей истории развития человека, она выражает его личный опыт и внутренне определяет его действия, его переживания»[13,c.143]. Позднее С.Л. Рубинштейн развил эту мысль: «Реально мы всегда имеем два взаимосвязанных отношения - человек и бытие, человек и другой человек (другие люди). Эти два отношения взаимосвязаны и взаимообусловлены»[20,c.256]. Как особые состояния сознания, признаками (факторами) развития и проявления которого являются контакт (коммуникация, общение) и свобода (произвольность, творчество, созидание) [2,с.46] психологические отношения, проявляющиеся в когнитивном, эмоциональном и оценочном аспектах, предшествуют реальному поведению личности и выражают ее готовность к определенному типу поведения и социального взаимодействия. Поэтому неслучайно в течение последних десятилетий общепсихологическое понятие психологических отношений одновременно рассматривается и как важнейшая категория социальной психологии. Этот тезис является базисным в формирующейся концепции психологических отношений субъектов совместной жизнедеятельности [5,15,16]. Авторы концепции (А.Л. Журавлев, В.П. Позняков и др.), на наш взгляд, совершенно обоснованно полагают, что понять психологические отношения индивидуальных субъектов, феноменов и носителей психики и сознания, без принятия изначально социальной природы этих отношений невозможно. Содержание этих отношений, «переживаемое индивидуальным субъектом как его индивидуальные отношения, изначально социально, формируется в социальном взаимодействии, закрепляется в культурных знаках и символах и присваивается индивидом» [15,c.171]. Тем самым снимается противоречие между субъективными психологическими отношениями личности и объективными социальными отношениями, субъектами которых выступают социальные группы. Тезис, выдвигаемый В.П. Позняковым, о том, что психологические отношения представляют собой динамические характеристики индивидуального и группового сознания субъектов социального взаимодействия, представляется рационально обоснованным [15,c.172]. Отметим, что психологические отношения индивидуальных и групповых субъектов не только отражают внешние условия жизнедеятельности, но выполняют функцию самоопределения, которая выражается в осознаваемой, избирательной, активной позиции социальных субъектов в изменяющихся условиях жизнедеятельности. По сути, психологические отношения выполняют функцию регуляции социального поведения субъектов, осуществляющих совместную групповую деятельность, и, в конечном итоге, выступают инструментом формирования психологической общности групп, коллективов, социума. К этим выводам вплотную подводят и исследования А.Л. Журавлева [5]. В этой связи, является логичным вывод: понимание закономерностей формирования психологической общности взаимодействующих социальных субъектов позволяет рассматривать минимизацию социально-психологических рисков как важнейшее условие преодоления деструкции психологических отношений субъектов социального взаимодействия. Выявленная обусловленность социально-психологических рисков экономическими и социальными неравенствами, на наш взгляд, позволяет уточнить концептуальные подходы к решению проблемы формирования психологической общности и сохранения целостности социума.
В этой связи особое значение приобретает содержательный аспект социальной ответственности бизнеса, в том числе частно-государственного партнерства. Естественно предположить, что одно государство не в состоянии решать весь комплекс социальных проблем и связанных с ними социально-психологических рисков. Обозначившаяся остро, в частности, проблема бедности возникла не спонтанно, но в результате специфического концептуального характера, темпов российских рыночных реформ, действий нарождающегося класса предпринимателей в начале 90-х годов ушедшего в историю столетия. Современная социально-экономическая ситуация, характеризующаяся недостаточным количеством квалифицированных рабочих мест, неудовлетворительностью условий труда, позволяющих реализовать потенциал работника, недоступностью качественных медицинских и образовательных услуг для значительной части населения, способствует социально-психологической напряженности в обществе и формирует высокий уровень социально-психологических рисков. Если сегодня, по оценкам социологов, 3% населения страны готовы предпринимать радикальные действия в целях осуществления общественных перемен, то нерешенность упомянутых проблем в ближайшем будущем определит более высокую динамику протестных настроений [3]. Имеющий долгосрочную стратегию бизнес объективно заинтересован в устойчивом развитии и минимизации как финансово-экономических, так и социально-психологических рисков. Основными мотивами социально - ответственной стратегии бизнеса в этом случае, на наш взгляд, являются: доверие и лояльность власти; обеспечение конкурентоспособности компаний за счет социально-мотивированного участия персонала в развитии бизнеса и лояльность населения территорий; личностная мораль благотворителей и меценатов [6],[12]. Учитывая сложность стоящих перед обществом социальных проблем, среди которых наращивание человеческого потенциала как важного ресурса инновационной экономики и решение демографической проблемы, на современном этапе речь должна идти не об отдельных благотворительных проектах, но о системе социальных инвестиций бизнеса, осуществляемых в координации с социальной политикой власти. Социальные инвестиции предполагают потенциальное извлечение прибыли из деятельности, направленной на решение социально-экономических и экологических проблем с учетом позиций всех заинтересованных сторон: «Корпоративные социальные инвестиции – это материальные, технологические, управленческие, финансовые и иные ресурсы компании, направляемые на реализацию корпоративных социальных программ, осуществление которых в стратегическом отношении предполагает получение компанией определенного экономического эффекта» [4,с.64]. В этой связи, структура социальных инвестиций бизнеса должна определяться в контексте приоритетных социальных проблем регионов и территорий на основе консультаций с органами власти и представительством гражданского общества. Важным критерием выбора форм социального взаимодействия является, на наш взгляд, минимизация социально-психологических рисков в целях обеспечения социально-психологического комфорта и, как следствие, социальной стабильности. Основываясь на вышеизложенном, отметим наиболее актуальные направления социально-ответственной бизнес-стратегии: создание квалифицированных рабочих мест, в том числе для лиц с ограниченными возможностями здоровья; осуществление социальных программ и предоставление дополнительных социальных льгот сотрудникам с целью обеспечения доступа к квалифицированной и качественной медицинской помощи, образованию, повышению профессиональной квалификации; участие в государственных программах развития территорий и социальной инфраструктуры, преодоления бедности в регионах; осуществление инициатив, направленных на преодоление информационного неравенства различных социально-демографических групп.
Важным мотивационным стимулом бизнеса к активному участию в решении обозначенных проблем следует рассматривать обеспечение прозрачного алгоритма взаимодействия бизнеса и власти. Предлагается совершенствование нормативно-правовой базы и осуществление комплекса организационных мер, среди которых первоочередными должны стать: предоставление налоговых льгот для компаний, осуществляющих социальные инвестиции; введение обязательной отчетности по фиксированному перечню показателей КСО для государственных предприятий и компаний с частной и смешанной собственностью [6,с.1065].
Заключение
Подводя итоги, отметим, понимание социальной природы психологических отношений и закономерностей формирования психологической общности позволяет рассматривать минимизацию социально-психологических рисков как важнейшее условие гармоничного существования социума. Выявленная обусловленность социально-психологических рисков экономическими и социальными неравенствами предопределяет в контексте современных глобальных геополитических изменений необходимость интеграции усилий государства и бизнеса в достижении социально-значимых целей. Согласование интересов и регламентация действий всех взаимодействующих социальных субъектов становятся важным фактором устойчивого развития, как бизнеса, так и общества в целом.
Рецензенты:
Акопов Г.В., д.псх.н., профессор, заведующий кафедрой общей и социальной психологии ФГБОУ ВПО «Поволжская государственная социально-гуманитарная академия», г.Самара.
Рамзаев В.М., д.э.н., профессор, проректор по научной работе и экономическому развитию НОУ ВПО «Международный институт рынка», г.Самара.