Вполне обоснованно вслед за отдельными кавказоведами [3, 8] исключив прямое дополнение (независимо от его согласования или несогласования в классе с глаголом-сказуемым) из списка главных членов предложения, мы, естественно, выделяем в чеченском языке два главных члена - подлежащее и сказуемое.
Подлежащее в чеченском и других «эргативных» языках может и должно соответствовать логико-грамматическим свойствам этого члена предложения в любом другом языке, однако в структурно-грамматическом отношении оно характеризуется известной спецификой и в плане выражения, и в плане связи со сказуемым в переходном и непереходном предложении.
В русском и других индоевропейских языках подлежащее - это «выраженный именительным падежом существительного или его заместителями член предложения, с которым согласуется сказуемое и который обозначает субъект действия или субъект (носитель) пассивного признака, названного сказуемым» [7]. Вторая часть приведенного определения («обозначает субъект действия» и т.д.) вполне применима и к чеченскому языку, но совершенно неприменима другая - первая - часть. В первую очередь потому, что в чеченском языке необходимо дифференцировать подлежащее переходного и непереходного предложений. В той мере и в том виде, в каком это ему представлялось, такую дифференциацию в свое время предлагал и обосновывал Н.Ф. Яковлев: «Подлежащее (грамматическое) или субъект в чеченском языке бывает в двух формах: продуктивное (переходное) и непродуктивное (непереходное) подлежащее. Продуктивное подлежащее стоит в активном падеже и употребляется только в переходном предложении, Оно выражает лицо или предмет, продуктивно действующий, т.е. такой, который исторически был непосредственным производителем (субъектом производства). Поэтому при продуктивном подлежащем всегда может стоять прямое дополнение, т.е. исторически название продукта, или предмета труда, а впоследствии также объекта действия вообще. Продуктивное подлежащее может стоять лишь при глагольном сказуемом...» [10]; «Непродуктивное подлежащее выражает лицо или предмет, действующий при таком действии, которое не может иметь продукта труда или объекта действия вообще. Непродуктивное подлежащее стоит в именительно-винительном падеже и употребляется только в непереходном предложении. При таком подлежащем обычно не бывает прямого дополнения (исключение составляет только обобщенно-переходный оборот...). Непродуктивное подлежащее, по своей форме (именительно-винительный падеж) совпадает с прямым дополнением...» [10]
В непереходном глагольном и в неглагольных предложениях чеченского языка подлежащее выражается «именительным» падежом, который большинство языковедов предпочитают называть абсолютивом (абсолютным падежом). Основные значения абсолютива в таких предложениях следующие:
1) семантический субъект действия, состояния, отношения, различных признаков, т.е. субъект предикативного признака; это значение реализуется в функции подлежащего непассивной или внезалоговой конструкции: Дешархой школе боьлху «Ученики идут в школу»; Нана йижина ю «Мать спит»; Цуьнан ваша цомгуш ву «Его брат болен»; И книга сан йишин ю «Эта книга моей сестры (принадлежит моей сестре)»; Мовлад астагIа ву «Мовлад хромой»;
2) семантический объект в пассивных глагольных конструкциях: Книга ас язйина ю (←Ас книга язйина) «Книга мною написана есть»; Болх цуьнга дика бало(←Цо болх дика бо) «Работа им хорошо выполняется (может выполняться)».
Во всех остальных случаях употребления абсолютива не в объектной функции он или не занимает самостоятельной позиции в предложении, или не является членом предложения вообще, или аккумулирует в себе функции и значения подлежащего и сказуемого. В таком употреблении абсолютив может характеризоваться:
1) определительным значением, реализуемым в функции приложения: студент Алиев; «Беркат» туька «магазин «Беркат»; Орга-хи «река Аргун»; Дойкур-эвла «аул Дойкур (Толстой-Юрт)»; при этом приложение вместе с определяемым словом может быть в предложении и подлежащим (Студент Алиев кхана сесси дIаяла волало «Студент Алиев завтра начинает сдавать сессию»), и прямым дополнением (Профессора студент Алиев тIекхайкхира «Профессор подозвал студента Алиева»);
2) комплексным выражением субъектного и предикатного значений в случае ее употребления в функции главного члена односоставного номинативного предложения: Буьйса. Тийналла. ЖIаьлийн летар «Ночь. Тишина. Лай собак»;
3) значением объекта (лица, любого живого существа, неодушевленного предмета или явления, которому адресована речь), реализуемым этой формой в функции обращения (не являющегося, по мнению большинства языковедов, в том числе и кавказских, членом предложения): Хьо мичхьа вара, доттагIа? Где ты был, друг (мой)?»; Схьадола, Гудри, схьадола! «Иди (ко мне), Гудри (кличка собаки), иди!»; Сан Даймохк, хьан дуьхьа Со вала кийча ву... «Моя Отчизна, за тебя я готов умереть...» Сатохалахь, сан дог, сатохалахь... «Потерпи, сердце мое, потерпи...»;
4) специфической смысловой нагрузкой абсолютив характеризуется в функции особых семантико-синтаксических единиц, для обозначения которых в русской грамматике применяются «термины» именительный темы и именительный представления: ЦIенош меттахIиттор. И дара хIокху тIаьххьарчу хенахь массара а дуьйцург «Восстановление домов. Это было в последнее время всеми говоримое (у всех на устах)»; Нана... Дуй цул мерза дош? «Мама ... Есть ли слово слаще его?»;
5) значением предикативного определения абсолютив характеризуется в функции именной части составного сказуемого, связка при этом, в отличие например, от русского языка, всегда выражена: Сан ваша хьехархо ву «Мой брат (есть) учитель»; Лоьма массеран а накъост вара, амма шена эшначохь цунна цхьа а накъост-м ца карийра «Лема был товарищем всем, но когда ему самому нужно стало, он ни одного товарища не нашел»;
6) использованием в качестве названий произведений литературы или искусства; в этом случае абсолютив не является ни членом предложения, ни предложением, ни сегментом какого-либо высказывания, но в то же время аккумулирует в себе мысль, идею, являясь средством номинации: Еха буьйсанаш «Долгие ночи» (роман А. Айдамирова); Бож-Iела «Бож-Али» (пьеса А. Хамидова);
7) употреблением в побудительном значении в неполных предложениях типа Урс! «Нож!» (полное высказывание - Урс схьало! «Дай нож!»), в качестве единственного компонента фигуральных высказываний типа «Мила ву кхана бежан рогIехь верг? - Мохьмад» «Кто (есть) завтра очередной пасти скот? - Магомед».
Подлежащее в структуре предложения подчиняет себе другие, второстепенные, члены предложения, образуя тем самым состав подлежащего. В состав подлежащего входит определение, которое в чеченском языке лишь условно можно дифференцировать на согласованное и несогласованное (см. об этом ниже): ЯлхалгIа класс кхана экскурсе йоьду «Шестой класс завтра отправляется на экскурсию»; Яхин ваша лор ву «Яхин брат - врач»; Гихтара баьхкина нах тхоьгахь севцина «Из Гехов приехавшие люди у нас остановились»; Серех юьйцина керт дукха лаьттар яц «Из прутьев сплетенная ограда долго не будет стоять»; Селханлера де Iаламат хала дара «Вчерашний день особенно труден был». Входящее в состав подлежащего определение имеет, естественно, только одну форму, соответствующую форме самого подлежащего, - абсолютив (именительный падеж).
В качестве подлежащего в непереходном предложении в принципе может быть использовано любое слово, приобретающее субъектное значение и употребленное в соответствующей позиции. Чаще всего это:
- существительное: Бераш школе доьлху «Дети идут в школу»; Юьртахь жIаьлеш летара «В селе лаяли собаки»; Хи гIорийна «Вода замерзла»; Ден корта хьалххе къежбелла «Отцова голова рано поседела»; сюда относится и масдар - отглагольное имя существительное, «имя действия», относимое (на наш взгляд, необоснованно, к глаголу как его форма: Цуьнан велавар цхьа шатайпана догцIена ду «Его смех («смеяние») как-то особенно искренний»; Хьажар дика дац хьан «Взгляд («глядение») нехороший у тебя»;
- местоимение: Со кхана гIала воьду «Я завтра в город еду»; Уьш хIинца а схьакхачаза бу «Они еще не прибыли (не прибывшие есть)»; Вай вовшашца бертахь хила деза «Мы друг с другом в согласии должны быть»;
- числительное: Эзар бIеннал дукха ду «Тысяча сотни больше»; Шиъ тхуна тIевеара, важа дIавахара «двое подошли к нам, другой ушел»;
- субстантивированное («самостоятельное») прилагательное или причастие: Жиманиг (жимахверг) хIинца а школе лелаш ву «Младший еще в школу ходит»; Аьлларг юхадоккхийла яц «Сказанное обратно взять невозможно».
Сказуемое в нахской грамматике определяют как «главный член предложения, грамматически зависящий от подлежащего в непереходном предложении и от прямого дополнения (объекта действия) в переходном предложении, обычно выражающийся глаголом, именем существительным, именем прилагательным или причастием, обозначающим признак (действие, состояние, свойство, качество) того предмета, который выражен подлежащим или прямым дополнением» [6]. В этом определении, которое никем не оспаривалось, содержится серьезная ошибка: глагольное сказуемое не выражает никакого признака «предмета, который выражен...прямым дополнением». В сущности, само это определение в целом слишком поверхностное, не отражающее сложное соотношение двух главных членов, создающих предикативную основу предложения. В этой связи, особенно с учетом роли прямого дополнения в переходном предложении, нам представляется вполне применимым то представление предикативного отношения как структурной основы предложения, которое, со ссылкой на Л. Теньера, Ф. Микулаша и Е.А. Седельникова, предлагает В.И. Дегтярев. Исходя из того, что «в формировании системы членов предложения проявилось действие двух взаимосвязанных факторов - логического и коммуникативного», «при этом модель членов предложения отражает формализованный, условный, знаковый характер языкового воплощения мысли» и «выявление членов предложения осуществляется не в морфологической, а в синтаксической плоскости» [1], В.И. Дегтярев переходит к пояснениям относительно связи членов предложения, называемых им функтивами. «Конструктивно-содержательную базу предложения образует предикативное отношение предицирующего (поданного в модально-временном плане) синтаксического функтива к данному, исходному, предикативно определяемому функтиву. Связанные предикативным отношением члены предложения противопоставлены функционально: предицируемый выполняет функцию отождествления (ФО), предицирующий - функцию различения (ФР). Отождествляющий функтив является синтаксическим субъектом (подлежащим), различающий функтив - синтаксическим предикатом (сказуемым)» (там же). Конечно же, «сказуемое заключает в себе предикативный признак предмета, названного в подлежащем». При этом вне предикативного отношения не оставляется и прямой объект. Имея в виду в первую очередь индоевропейские языки и оперируя при этом примерами из русского языка, В.И. Дегтярев, несмотря на то, что это языки номинативные, тем не менее отмечает, что «структурную основу предложения образует предикативное отношение, которым предикативный (модально-временной) признак связан с синтаксическими предметами - грамматическим субъектом и объектом», «в предикативное отношение вовлечен также и прямой объект», «в конструкциях переходной (транзитивной) предикативной структуры он входит в конструктивное ядро предложения» . В число главных членов грамматический объект В.И. Дегтярев все же не включает.
Сходные с рассуждениями В.И. Дегтярева мысли высказывает и В.Н. Ярцева, посвятившая этой проблеме специальную работу. С ее точки зрения, в эргативных языках «наличие или отсутствие прямого дополнения, вызванное содержанием высказывания, влияет на форму предложения и даже на форму главного члена предложения - подлежащего»; «тесные связи в биноме «глагол + прямое дополнение», наблюдаемые в языках. Имеющих один тип спряжения для переходных и непереходных глаголов, могут оказаться несущественными для языков, в которых наличие прямого дополнения меняет весь строй предложения» [11]. Эти и другие рассуждения, однако, не выходят за рамки постановки проблемы: однозначно В.Н. Ярцева не утверждает, что в языках эргативного типа статус прямого дополнения отличается от его статуса в языках номинативного строя.
Независимо от того, в каких формально-грамматических отношениях и связях находятся предикат и два его актанта (субъект и объект), грамматическим субъектом (подлежащим) из них может быть только тот, который вступает в непосредственное предикативное отношение с предикатом-сказуемым как его субъект - субъект действия или субъект признака (в том числе и пассивный субъект в соответствующих конструкциях предложения. Прямое дополнение в чеченском и других кавказских языках не может быть включено в число главных членов только на том основании, что оно согласуется с глагольным сказуемым в классе. Оно всегда выполняет функцию только объекта глагольного действия, в роли субъекта не может быть употреблено вообще. Признак согласования прямого дополнения с глагольным сказуемым действительно является основанием для того, чтобы говорить о специфике связей между предикатом и объектом в чеченском и других кавказских языках и вообще в языках с эргативным строем предложения, но это не основание для того, чтобы преувеличивать функционально-синтаксический статус прямого дополнения и включать его в предикативное ядро предложения.
Таким образом, в чеченском языке, как, видимо, и во всех остальных языках этого структурно-синтаксического типа (абхазско-адыгские языки в этом контексте должны рассматриваться особо), главных членов предложения два - подлежащее и сказуемое.
Подлежащее - главный член предложения, обозначающий субъект глагольного действия (действующее лицо, предмет) или субъект признака (определяемое лицо, предмет, явление) в предложении и оформляемый в непереходном предложении с финитно-глагольным сказуемым именительным падежом (Шуьга нах баьхкина «К вам люди пришли»), в переходном инфинитно-глагольном предложении также именительным («абсолютном») падежом (Нана юург кечйеш ю «Мать еду приготовляя (есть)»), в переходном - эргативным (Нанас юург кечйина «Мать еду приготовила»). Для чеченского языка наличие подлежащего в предложении является, в отличие от некоторых других кавказских языков, одной из важнейших структурно-семантических черт.
Рецензенты:
Тимаев А.Д., д.ф.н., профессор кафедры чеченской филологии ФГБОУ ВПО «Чеченский государственный университет», г. Грозный.
Сулейбанова М.У., д.ф.н., профессор кафедры русского языка ФГБОУ ВПО «Чеченский государственный университет», г. Грозный.
Библиографическая ссылка
Навразова Х.Б. РАЗГРАНИЧЕНИЕ ГЛАВНЫХ ЧЛЕНОВ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В КАВКАЗСКИХ ЯЗЫКАХ (НА МАТЕРИАЛЕ ЧЕЧЕНСКОГО ЯЗЫКА) // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 6. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=16067 (дата обращения: 20.04.2024).