Обращение как социально-психологический этикетный конструкт неразрывно связано с бытом, политикой и идеологией. Это область, допускающая даже директивное вмешательство власти. Так, после Французской революции специальным декретом Конвента было введено в качестве обязательного обращение citoyen/citoyenne. Однако в посттермидорский период оно бесследно исчезло. В странах бывшего социалистического лагеря была сходная система обращений. Даже в румынский язык было заимствовано славянское слово tovaras. Русскому слову товарищ посвящен специальный раздел в книге А. Вежбицкой «Понимание культур через посредство ключевых слов». Это слово названо символом «длительной и ужасной эпохи», и именно в этом качестве, по мнению Вежбицкой, оно заслуживает внимания аналитиков. Она подробно останавливается на содержании самого концепта (товарищ - человек, близкий к кому-либо по роду деятельности, или человек, связанный с кем-либо общностью взглядов, дружескими отношениями; в случаях различных употреблений слова товарищ лежит представление о связи, основанной на одних и тех же жизненных событиях, одинаковом положении в жизни и общей судьбе).
Как пишет М.В. Ласкова [5], в аспекте гендерологии это слово интересно в связи с его семантическим наполнением - возможностью и/или невозможностью обозначать лиц обоего пола и, как следствие, - с особенностями его синтагматики. Слово товарищ было одним из самых частотных в советскую эпоху. По данным ЧЗ, оно 6-е среди существительных (после таких базовых слов, как год, дело, человек, жизнь и день), его частотность в корпусе из 1 миллиона словоупотреблений - 1162. В словарях указаны от 6 (БАС, МАС) до 3 лексических значений слова товарищ.
А. Вежбицкая справедливо отмечает, что нет разумных оснований видеть 6 значений у слова товарищ, что различия в случаях «товарищ по университету», «по несчастью» или «по камере» обусловлены контекстом, а не самим словом товарищ [2], и считает, что можно говорить о 2 значениях этого слова. Второе значение - политический или идеологический товарищ - родилось из первого. Именно во втором значении это слово считали «гордым» (В.И. Лебедев-Кумач) и всех «объединяющим» (В.В. Маяковский). Ср. также:
В эту трудную, печальную жизнь, пропитанную горечью унижений, было брошено простое, светлое слово: товарищ! <...> Когда это слово вросло в сознание рабов - они перестали быть рабами...» (М. Горький. Товарищ).
Слово товарищ стало символом социального равенства, новой жизни, новых отношений. Поэтому его коррелят товарка, отмеченный в СД, оказался на периферии. Его употребление ограниченно и стилистически отмечено:
Первое слово попросили произнести старика Плотвичкина...
- Вот некоторые люди, наверное, думают, что дотянуть до золотого юбилея - это раз плюнуть. А я вам так скажу, дорогие товарищи и товарки... (В. Пьецух. Русские анекдоты);
Выше голову, товарка,
Ты же красный землекоп!
(Е. Евтушенко. Братская ГЭС).
М.В. Ласкова (там же) обратила внимание на то обстоятельство, что слово товарищ могло использоваться для названия женщины не только в советскую эпоху, но даже в XVIII в., ср.:
Я ей (матери) была очень дорога; льстилась мною веселиться, представляла себе, когда приду в совершенные леты, буду добрый товарищ во всех случаях... (Своеручные записки княгини Наталии Борисовны Долгоруковой (1767 г.)).
Однако гораздо ярче «двуродовость» этого существительного стала ощущаться с конца XIХ в. и особенно после Октябрьской революции. Вообще слово товарищ прошло длительный путь развития. В период активизации революционной борьбы в России оно было свойственно партийной этике большевиков. В советское время оно стало самым частотным социальным регулятивом. Это слово нередко относят к существительным общего рода (в словаре даются пометы м. и ж. рода), хотя примеры типа дорогая товарищ вряд ли соответствовали системной норме. А.М. Пешковский [8] подчеркивал, что сказать добрая товарищ нельзя. Существительное товарищ стало общепринятым обращением. По свидетельству ГПРР, в строгом литературном языке нормой было согласование по мужскому роду: Дорогой товарищ Анна (из письма Н. Островского к А. Караваевой), но возможно и употребление прилагательного в форме женского рода (особенно в разговорной речи): Уважаемая товарищ Иванова.
Ср. ироничное употребление рядом двух обращений, отражающих две разные эпохи в сатирическом тексте: Позвольте, - говорит, - товарищ мадам, вы грамотная?» (М. Булгаков. Неделя просвещения).
Унифицированное обращение товарищ, сохранившееся до сих пор в армии, утратив первоначальное демократическое звучание, маркировало лишь привлечение внимания, требования, игнорируя пол адресата [5]. Современные пособия по культуре русской речи рекомендуют обращение товарищи или в аудитории, где вы считаете присутствующих своими товарищами (в первом значении), или на митинге КПРФ.
Система обращений, которой принято пользоваться в обществе, играет особую роль в утверждении, отражении и сохранении асимметричных отношений между мужчинами и женщинами, ибо существует множество стереотипов, построенных на асимметрии женского и мужского. Имеются определенные различия, обусловленные половым диморфизмом, в области использования обращений. Так, считается, что «мужские» обращения более разнообразны, в них часто присутствуют какие-либо определенные физические характеристики человека: blodie, chestie. Обращение к лицу только по фамилии относят к типично «мужским».
Характерно, что обращения типа dear, honey, darling мужчина может получить только от женщины, находящейся с ним в достаточно близких отношениях, в то время как женщина может это слышать в свой адрес практически от каждого. На этом основании делается вывод о том, что в обращениях к женщинам присутствует гораздо больше фамильярности и цинизма, чем в обращениях к мужчинам [7].
В феминистской критике языка отмечается, что распространенным приемом сексизма является указание на женственность с приписыванием ей «инфантилизма, несамостоятельности, потребности в опеке, некоей несамодостаточности: обращения милые, дорогие наши женщины, любимые наши женщины; даже на женских конференциях - милые дамы, непременное указание на то, что в зале столько красивых женщин. Остается ожидать гоголевское: дамы приятные во всех отношениях» [7].
В современной культуре, так же как и в традиционной, концепт «человек» связывается с представлением о мужчине:
С порога смотрит человек,
не узнавая дома.
Ее отъезд был как побег.
Везде следы разгрома
(Б. Пастернак. Цит. по: [9]).
В европейских языках практически уже исчезли специальные обращения к незамужней женщине: miss, mademoiselle, Fräulein и т.п. Их либо вообще не употребляют, либо употребляют к значительно более узкому кругу адресатов, например только к девочкам. К явлениям того же порядка относится зафиксированное словарями широкое распространение нейтрального референциального титула Ms., используемого для обозначения лиц женского пола без указания на их семейное положение и употребляемое симметрично референциальному титулу Mr. В Германии с 1980 года принято лишь одно официальное обращение к лицам женского пола - Frau. Таким образом, налицо устранение дискриминационной маркировки по матримониальному признаку.
Сложнее обстоит дело с обращениями, называющими должность лица. Ср. наблюдения Т. Толстой в рассказе «Политическая корректность»: «Председатель, заведующий всегда был chairman. Теперь очень часто завкафедрами в университетах (женщины) совершенно официально называют свою должность chairwoman, а если, скажем, нужны выборы заведующего и будущий пол кандидата неизвестен, то годится нейтральный термин chairperson. Это создает известную путаницу: некоторые женщины плевать хотели на политическую корректность и хотят продолжать называться chairman, других это оскорбляет, и как к ним обращаться, предварительно не выяснив их предпочтений, неизвестно».
Для русского языка не характерны в качестве обращений (без сопроводительных слов типа товарищ, господин) наименования руководителей (директор, декан, завкафедрой). В современном словаре этикетных норм, составленном А.Г. Балакай, обращение профессор квалифицируется как разговорное, полуофициальное и вежливое.
В современном русском языке, как известно, отсутствует общепринятое литературно-нейтральное обращение к незнакомому человеку. К людям молодого возраста обращаются молодой человек или девушка. А.Г. Балакай находит следующие прагматические оттенки у этих обращений.
Молодой человек - вежливое или официальное обращение значительно старшего по возрасту к незнакомому юноше, молодому мужчине; официально-вежливое, снисходительное, с оттенком упрека или назидания обращение старшего по возрасту, положению к юноше, молодому мужчине.
Обращение девушка квалифицируется им как разговорное (обращение к незнакомой девушке, молодой женщине) или просторечное (обращение к продавщице, официантке, приемщице службы быта) [1].
С последним разграничением трудно согласиться: почему обращение девушка в случае, если так обращаются к продавщице или официантке, уже оказывается за границами литературного языка и относится к просторечию? На наш взгляд, никакого различия в прагматике и стилистических характеристиках тут нет.
Но если для обращения к молодым по возрасту людям современный язык предлагает какие-то варианты в границах литературного языка (пусть и разговорной его разновидности), то никакого приемлемого обращения к людям старшего поколения нет вообще. Ср.:
А вот мы не знаем, как обращаться к людям незнакомым! «Улица корчилась безъязыкая» и, помучавшись, выход нашла. «Женщина! У вас чулок порвался. Мужчина! Сдачу забыли». Все чаще слышишь эти окрики, и, по-моему, они ужасны, но чем их заменить, чем? (Н. Ильина. Дороги и судьбы).
Обращения мужчина, женщина А.Г. Балакай совершенно справедливо относит к просторечным. Обращение женщина «звучит чудовищно» [1]. Неприемлемость этих обращений связана, конечно, с тем, что они акцентируют идею пола, выводят признак пола на первый план. Ср.:
Нынче очень распространено обращение по обобщенному половому признаку: «Мужчина! Вы последний за сахаром?» Вынужден откликаться: «Нет, женщина! За мной еще женщина. Отошла» (Ю. Соколов. Я к вам пишу).
В конце концов пошла мода окликать друг друга по половому признаку, как то: «Вы, женщина, тут не стояли!», «Скажите, мужчина, который час?» (В. Пьецух. Цит. по: Харченко В.Б., 2005).
Ср. также:
- Мужчина!
Такой женский крик с отчетливым иностранным акцентом слышу я однажды, гуляя по Переделкину. Сосредоточиваюсь и готовлюсь к решительным действиям. Для чего-то понадобилось мужское участие - то ли от разбойников даму защитить, то ли помочь ей до больницы добраться... Но нет, заезжая американка, изучающая русскую литературу, всего-навсего справляется у меня, как дойти до музея Пастернака. У себя дома она окликнула бы: «Сэр!», а как это сказать по-русски? Мы иногда обращаемся к незнакомцам при помощи слова «извините», но как сигнал оно работает плохо: непонятно, тебя зовут или кого-то другого... <...> А та любознательная американка, находясь в Москве, наверное, вдоволь наслушалась, как люди взывают друг к другу на улице, в транспорте: «Женщина!», «Девушка!», «Мужчина!». Не очень красиво, но взамен пока предложить нечего. (Вл. Новиков. Роман с языком).
Е.А. Жукова [4] называет обращения мужчина, женщина «южнороссийскими», хотя, без сомнения, это не региональное, а общероссийское явление.
Интересно, что до революции 1917 года обращение мужчина было малоупотребительно (только в обращениях, исходящих от представительниц определенной профессии, ср.: Если прохожий имел вид человека, не торопящегося по делу, она приближалась к нему и шептала, глядя на крышу соседнего дома: «Мужчина... Зайдем за угол...» (А. Аверченко. Веселый вечер) и активизировалось с уходом на периферию языка обращений типа господин, сударь. Что касается обращения женщина, то оно до революции использовалось крайне редко и только по отношению к женщинам из простонародья.
Отсутствие общепринятого обращения позволяет делать выводы не только о языке, но и о состоянии социума. Ср.: Язык свидетельствует, что русские не знают, как обращаться друг к другу. «Товарищи» упразднены, «граждане» по глупости начальства превратились в нечто сомнительное, «господа», принятые с недавних пор в официальных бумагах, в живой речи практически не звучат. Обыватель (а он главная движущая сила истории, что бы ни думали президенты и мэры) титулует друг друга по половому признаку: «Эй, мужчина!» и «Эй, женщина!» Это страшно, потому что свидетельствует о национальной растерянности, о социальной наготе [11].
Современный культурный человек, не желающий обращаться к незнакомым людям «по половому признаку», заполняет лакуну формами извинения. Никаких тенденций заполнить лакуну политкорректными выражениями - идентичными (симметричными) к мужчинам и женщинам, не дискриминирующими по матримониальному признаку и т.п. - пока не наблюдается. Но уже то, что обращения мужчина, женщина отвергаются культурной средой и заменяются словами Извините, Простите, может быть расценено как движение в сторону политической корректности. Что касается знакомых людей, то в соответствии с правилами хорошего тона их надо как можно чаще называть по имени или по имени и отчеству. Ср.: Истинно культурная речь отличается повышенной частотой обращения к собеседнику. таков был обычай аристократии <...> И вообще - давайте смелее и чаще обращаться друг к другу. Не прося извинения, как это делают вагонные попрошайки (Вл. Новиков. Извините, что я к вам обращаюсь).
Таким образом, считаем, что даже в современной ситуации отсутствия общепринятого нейтрального обращения к незнакомому человеку, номинации, акцентирующие признак пола, справедливо считаются некорректными, а значит - не способствующими реализации фатической функции языка.
Рецензенты:
Брусенская Людмила Александровна, доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой теоретической и прикладной коммуникативистики Ростовского государственного экономического университета (РИНХ); ФГБОУ ВПО «Ростовский государственный экономический университет» (РИНХ), г. Ростов-на-Дону.
Китанина Элла Анатольевна, доктор филологических наук, профессор кафедры теоретической и прикладной коммуникативистики Ростовского государственного экономического университета (РИНХ); ФГБОУ ВПО «Ростовский государственный экономический университет» (РИНХ), г. Ростов-на-Дону.