Танцы-состязания занимали значимое место в танцевальной культуре черкесов (адыгов), поэтому в данной статье мы попытаемся рассмотреть их влияние на развитие танцевальной культуры в целом, а также то, как в них отражались реалии этнокультурного бытия черкесского (адыгского) социума.
Немецкий экономист К. Бюхер отмечал, что находясь в центре общественной жизни, танец не мог не зафиксировать определенным образом материальные и духовные достижения той или иной формации [2, с. 19]. Следовательно, каждая эпоха приспосабливала хореографию сообразно своим потребностям, своему уровню духовного развития. Танец и музыкальное искусство отбирали и закрепляли жизненные ситуации, взаимоотношения между обществом и окружающим миром. Но хореографическое и музыкальное искусство не могли не подвергаться влиянию извне.
С течением времени, под воздействием различных внешних и внутренних факторов, содержание и формы многих магических песнеплясок, танцев, рожденных во время выполнения различных работ, изменились и потеряли свое функциональное значение, превратились в традиционные народные пляски. Наряду с индивидуальными и парными танцами стали выделяться танцы-состязания. Эти танцы авторы XIX в. называли лезгинкой. Адыгский просветитель XIX в. Хан-Гирей так описывал лезгинку: «Всегда находился смельчак, который выскакивал в центр круга, за ним второй, третий - так начинались пляски-состязания. После своеобразного представления - ритуала, означающего начало состязания в танцах, начинался танец, в котором танцовщик демонстрировал свою ловкость и грацию. Такие танцы способствовали разработке техники танца. Что касается до другого рода пляски, она состоит в том, что один, выступая на середину зрителей, пляшет, выделывая весьма проворно разные трудные движения ногами. Он подходит к одному из присутствующих, прикасается к его одежде рукой, и тогда тот заменяет его, и так далее. В этой пляске участвуют и девицы, но как они, так и мужчины не делают неблагопристойных телодвижений, что бывает у других азиатских народов. Впрочем, такая пляска не в уважении» [9, с. 169].
Следует отметить, что в XIX в. «азиатами» называли все северокавказские народы. По понятиям черкесов (адыгов), «неблагопристойные движения» включали в себя резкие перемены положения верхней части корпуса, глубокие наклоны в стороны, выбросы рук с растопыренными пальцами, оскал зубов и т.д. Такие телодвижения противоречили строгости и сдержанности, характерной для черкесской (адыгской) хореографии. При виртуозных движениях ног в лезгинке верхняя часть корпуса обычно держится прямо и строго, без резких движений, руки с полусогнутыми пальцами всегда находятся в строго определенном положении. Известный адыгский органолог и этнолог Ш. Шу отмечает: «Возможно, что эти традиции вырабатывались еще в те далекие времена, когда нарты танцевали, удерживая на голове ане - круглый столик с яствами, вырабатывая устойчивое равновесие корпуса и плавное его перемещение» [10, с. 36].
В адыгском эпосе «Нарты» можно обнаружить множество примеров танцевального мастерства, демонстрируемого богатырями, и это мастерство ценилось не меньше их воинской удали, так как являлось свидетельством их отличного физического состояния и выносливости. Наиболее красноречиво об этом говорится в отрывке «Как Сосруко впервые появился на Хассе нартов»:
«Позабыл он тревоги,
В пляс веселый пустился,
Закрутился он вихрем,
Блюд и чаш не касался!
Столик слишком широким
Плясуну показался -
По краям закружился
Чаши с острой приправой.
Пляшет он величавый
Танец битвы и славы,
Не колебля приправы,
Не пролив даже капли,
Но от буйного пляса
Ходуном ходит Хаса!» [6, с. 19].
В отрывке «Тлепш и Худим» также отмечено искусное исполнение танца кузнецом Худимом. Это свидетельствует о его отличном физическом состоянии, способности не только виртуозно танцевать, но и выдерживать все тяготы военного похода. Здесь прослеживается прямая взаимосвязь танцевального мастерства и военной подготовки исполнителя, ведь в обоих случаях решающую роль играет его физическая форма, стойкость, неутомимость.
Возвратясь на круг веселый,
В буйный пляс пустился с ходу.
Всех проворней, всех искусней
Пляшет с кузней на плече.
Поднебесье пыль закрыла,
Ходуном земля ходила,
Люди падали вповалку,
А Худим все пуще пляшет
И, с плеча стряхнувши кузню,
То за облако закинет,
То подхватит на лету.
И волы от пляски лютой,
Не выдерживая встряски,
Об углы толкаясь в кузне,
Ввосьмером сшибаясь насмерть,
С хриплым ревом погибали.
Круг широкий места пляски,
Словно ток утоптан ровно:
Так Худим неукротимый
Семь ночей и дней у нартов
Без устатку, в одиночку
Веселится на кругу» [6, с. 203].
О лезгинке упоминали Н. Дубровин, Дж. Белл, Дж.А. Лонгворт и другие. Дубровин называл этот танец «кафеныр» - род лезгинки, в которой сольную партию исполняет один мужчина. «На середину площадки выходил обыкновенно молодой шестнадцатилетний юноша, раздавались звуки лезгинки, и юный танцор открывал начало народного танца. Танцующий то становился на острые носки своих чевяк, то совершенно выворачивал ноги, то описывал быстрый круг, изгибаясь на одну сторону и делая рукою жест, похожий на то, как всадник на всем скаку поднимает с земли какую-нибудь вещь» [3, с. 116].
Танцы-состязания выполняли ряд функций: они являлись средством физической закалки, воспитывали выносливость, были средством самовыражения, учили молодежь проявлять волю и характер и т.д. И.Ф. Бларамберг, генерал-лейтенант русской службы, в 1830 г. был причислен к Генеральному штабу и назначен офицером в штаб Отдельного Кавказского корпуса, что дало ему возможность основательно ознакомиться с народами Кавказа. Он несколько раз побывал на Северном Кавказе (1830, 1835, 1837, 1840 гг.) и отмечал, что танец-состязание был чрезвычайно популярен у адыгов (черкесов) и производил на наблюдавших его путешественников неизгладимое впечатление: «...па состоят из маленьких прыжков, но надо сказать, что положение ног, почти всегда повернутых внутрь, делает их очень трудными... Два танцора становятся лицом друг к другу с оттянутыми назад руками и выделывают прыжки и различные движения ногами с удивительной ловкостью и легкостью» [1, с. 377-378].
Вершиной исполнительского искусства считался «Танец на носках» (или танец на пальцах). «Танец на пальцах» известен у ряда народов Кавказа. Лезгины используют этот технологический прием в «Хкердаймакъам» (лезгинка), чеченцы и ингуши - в «Нухчи», «Калчай», грузины - в «Церуми», осетины - в «Рог-кафте», «Зилга-кафте». «Танец-соревнование на носках между парнями и девицами бытовал до 1900-х годов. Танец начинался с "Зилга-кафта". Закончив его, девица слегка поднимала платье и начинала "Танец на носках". Парень выделывал то же, но по-мужски, более энергично... Этот танец, требовавший от исполнителей особой выдержки и умения держаться на носках до конца, продолжался минут 30» [7, с. 91-92].
Кабардинцы использовали «танец на пальцах» чаще всего в «Исламее», аналоге лезгинки. Исламей отличался от других черкесских танцев темпом и характером исполнения, внутренней энергией, развитой техникой. По поводу возникновения названия танца существует несколько версий. По мнению Ш.С. Шу, оно возводится к адыгскому языку и состоит из слов «ис» - «Втыкай», «лъэ» (тле) - нога, в данном случае «пальцы ног» и «мий» или «мис» - «здесь» или «сюда», а в целом переводится: «втыкай пальцы ног здесь» или «танцуй на носках» [10, с. 37]. Такое название вполне соответствует манере исполнения танца.
Расцвет исламея приходится на середину XIX в., так как именно в этот период была создана знаменитая Восточная фантазия «Исламей» - вершина композиторского творчества М.А. Балакирева. Русский композитор, организатор «Могучей кучки» М.А. Балакирев (1836-1910), несколько раз приезжал на Кавказ. Композитор любил слушать горских музыкантов, неоднократно бывал в кабардинских и черкесских (адыгских) аулах, знакомился с песнями и наигрышами горцев [8, с. 4]. Одна из мелодий, сопровождавшая искрометный танец, вдохновила композитора на написание Восточной фантазии «Исламей» (1869) для фортепиано. После издания в 1870 году произведение получило быстрое распространение по всему миру. Знаменитый венгерский композитор Ф. Лист часто играл его на своих концертах. Уже многие десятилетия не проходит в мире ни один крупный конкурс пианистов, в обязательную программу которого не был бы включен «Исламей» М.А. Балакирева [4, с. 18].
Лезгинка (исламей), являясь общекавказским танцем, отражала свободолюбивый дух кавказских народов. Казаки, причем не только терские, перенимали у кавказских народов, в частности черкесов, костюм и танцевальные движения. Известный французский ученый-геолог, натуралист и археолог Фредерик Дюбуа в 1833 г. совершил путешествие в Крым и вдоль Черноморского побережья Кавказа. Он подробно ознакомился с жизнью адыгов (черкесов) и абхазов и отмечал: «...танцоры перенимают друг у друга всевозможные па и антраша, как и казаки, которые, не исключено, позаимствовали свои излюбленные танцы именно у черкесов» [1, с. 416].
Среди терских казаков с давних времен сохранился термин «танцевать Шамиля», что значит - танцевать лезгинку. В настоящее время в некоторых казачьих станицах на свадьбах и торжествах можно услышать: «А теперь давай Шамиля!». Казаки позаимствовали узнаваемые движения, то есть форму, но по сравнению с черкесами, в их лезгинке движения более свободные, широкие, темп более медленный. Это было продиктовано иной психофизикой народа. Важным стилеобразующим моментом являлась обувь. Черкесы (адыги) танцевали в ноговицах - отсюда отмечалась активная работа голеностопа. Все шаги производились либо на пальцах, либо на носках, что придавало легкость и проворность технического исполнения. Много движений базировалось именно на демонстрации искусства танца на пальцах. Казаки танцевали в сапогах, отсюда и иная техника.
Хореограф Кабардино-Балкарского музыкального театра Ю. Кузнецов отмечает: «В черкесском исламее четко наблюдается интерпретация воинственных движений. Например, "закладка" - уход от удара саблей или шашкой, движения руками, копирующие движения холодным оружием. Имитируется вольтижировка, движения кнута, нагайки, и, конечно, движения, имитирующие движения лошади и полет орла. Исторически это в большей степени мужской танец. В казачьей лезгинке, вследствие длительного исторического и культурного взаимодействия народов, нашли свое отражение воинственные движения, перенятые у кавказского исламея» [5].
Таким образом, техническая сложность танцев-состязаний требовала от исполнителя значительных способностей и навыков, а эти умения приобретались на основе устойчивых традиций, выработанных веками. Танцы-состязания бытовали у черкесов (адыгов) на протяжении длительного времени, и исполнительское искусство народа достигло высокого результата. Черкесы (адыги) являлись одним из самых крупных и преобладающих в регионе этносов, поэтому их танцевальная культура, и в частности танцы-состязания, оказала значительное влияние на аналогичные области гуманитарной культуры соседних народов.
Рецензенты:
Дзамихов К.Ф., д.и.н., профессор, и.о. директора Федерального государственного бюджетного научного учреждения «Институт гуманитарных исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН», г. Нальчик;
Апажева Е.Х., д.и.н., профессор кафедры всеобщей истории ФГБОУ ВПО «Кабардино-Балкарский государственный университет им. Х.М. Бербекова», г. Нальчик.