Постиндустриализация - наиболее значимая тенденция социально-экономического развития в современном мире. Ее смысл состоит в выдвижении сферы услуг на лидирующую позицию в обеспечении вклада в ВВП и занятости населения. При этом промышленность и сельское хозяйство сдвигаются на периферию [3], но продолжают оказывать существенное комплексное влияние на конкурентоспособность, устойчивость и безопасность экономики как стран, так и их обособленных территориальных образований.
Современные российские регионы в условиях экономического спада и кризисных процессов переживают сложные структурные сдвиги, связанные, прежде всего, со спадом промышленного производства, ростом безработицы, сокращением налоговых поступлений в местные и региональные бюджеты, ростом социальной напряженности и т.д. В первую очередь эти негативные тенденции затронули старопромышленные регионы, на территории которых в эпоху массовой индустриализации были размещены крупные объекты промышленности и территориально-производственные комплексы. В условиях непрерывных технологических инноваций и кардинального повышения интеллектуальной емкости производственных процессов традиционные (особенно трудо- и энергоемкие) производства становятся неконкурентоспособными. Регионы, в которых сконцентрированы устаревающие, невысокого технологического уровня промышленные объекты являются наиболее уязвимыми перед глобальными угрозами и кризисными процессами.
При этом особой проблемой является наличие сковывающих ограничений изменения сложившейся ситуации, обусловленных тем фактом, что формирование территориальной структуры размещения производств в советский период носило не эволюционный, а директивный характер, в результате чего возможности адаптации региональных промышленных комплексов к меняющимся условиям крайне низки, т.к. изначально они были функционально ориентированы не на потребности и спрос со стороны рынка, а на задачи планового хозяйства. Размещение производств, определенное решениями органов советской власти, постепенно и глубоко институционализировалось: происходила адаптация к промышленной специализации всей системы территории - от количества и профиля образовательных учреждений до пространственной структуры расселения и социокультурной среды. Поэтому преодоление сложившейся специализации старопромышленных регионов, как и территорий, специализирующихся на сельском хозяйстве, требует новых концепций, подходов, методов и инструментов регионального стратегического планирования, направленных на гармонизацию межсекторальных структурных диспропорций в средне- и долгосрочной перспективе.
Становление новой парадигмы региональной экономической политики вызвано комплексом причин. Во-первых, в условиях посткризисной рецессии происходит явное ужесточение конкуренции регионов за резидентов, инвестиции, туристические потоки и рынки сбыта в глобальном масштабе. Во-вторых, глокализация стала объективной реальностью, демонстрируя неэффективность пространственно-нейтральных стратегий, игнорирующих или недооценивающих роль эндогенных ресурсов, особенно нематериальных активов регионов [2]. В-третьих, с одной стороны, широко применявшиеся традиционные подходы (в частности, функционально-отраслевой и кластерный) подвергаются все большей критике; с другой стороны, выдвинут целый ряд альтернативных концепций, нуждающихся в операционализации и практической реализации.
Функционально-отраслевой подход к формированию региональной стратегии связан с выделением в ее структуре комплекса субстратегий - функциональных (в том числе градостроительного, экологического, информационного, инновационного, инвестиционного развития, обеспечения безопасности, маркетинга и др.) и отраслевых (включая стратегии развития образования, культуры, здравоохранения, промышленности, потребительского рынка, жилищно-коммунального хозяйства и др.). Руководствуясь данным подходом в последние десятилетия, субъекты стратегического планирования на местном и региональном уровнях по всему миру по существу разрабатывали и осуществляли изоморфную политику, формулируя аналогичные, если не идентичные стратегии. Обычно стратегии развития регионов выступали инструментами модернизации инфраструктуры (дорожного хозяйства, водоснабжения, застройки и т.д.) и исполнения социальных обязательств перед населением. Результаты реализации таких стратегий были понятны и осязаемы, могли быть достигнуты в достаточно обозримые сроки и повлиять на результаты политических выборов. За исключением немногочисленных и сравнительно незначительных исключений традиционные стратегии развития слабо учитывают специфику экономического пространства территорий и их эндогенные ресурсы, демонстрируя при этом высокую зависимость от государственной поддержки. Функционально-отраслевой подход многосторонне критикуется прежде всего за его «пространственную слепоту» [1].
В свою очередь кластерный подход, базирующийся на идее поддержки региональными властями самозарождающихся тенденций локальной межфирменной кооперации, испытывает массовую критику со стороны как теоретиков, так и практиков. С точки зрения практиков налицо огромный разрыв между высокими ожиданиями от кластерной политики и ее реальными скудными результатами во многих странах. С позиций теоретиков причинами этого являются размытость и метафоричность понятия «кластер», позволяющие вкладывать в него принципиально различное содержание, произвольно сужая или расширяя его понимание. В результате нечеткость определений кластера как объекта регулирования отрицательно сказывается на эффективности применяемых кластерных политик. Кроме того, кластерный подход преимущественно статичен, он игнорирует эволюцию кластеров в экономическом пространстве [10], в том числе проблемы, связанные с межкластерной конкуренцией за ограниченные региональные ресурсы.
Территориально-ориентированное (place-based) мышление становится общепринятым трендом в стратегическом управлении территориальным развитием [1], переносящим акцент на местные ресурсы, институты и стейкхолдеров [4]. Это требует изменения традиционных принципов разработки стратегий развития регионов и городов, поскольку чаще всего они основываются на бенчмаркинге и имитации успешных стратегий, примененных в других городах или регионах.
Территориально-ориентированный, или территориально-центричный подход содержательно может быть охарактеризован двумя принципиальными позициями. Во-первых, данный подход предполагает учет пространственного контекста, понимаемого с точки зрения его социальных, культурных и институциональных характеристик [8]. В этой связи пространственно-нейтральный отраслевой подход рассматривается как неадекватный целям территориального развития; более того, реализация отраслевых стратегий порождает многочисленные пространственные эффекты, которые, тем не менее, не принимаются во внимание. Во-вторых, территориально-ориентированный подход фокусируется на ограниченности знаний о стратегическом планировании. Поскольку ни один субъект стратегирования не обладает всей полнотой таких знаний, то формирование стратегий территориального развития должно базироваться на привлечении всех стейкхолдеров (местных элит и групп с особыми интересами) и налаживании их взаимодействия. Безусловно, такой подход предполагает наличие эффективных и адаптивных местных институтов, таких как агентства регионального развития, которые становятся все более распространенными во всем мире. Кроме того, новая парадигма предполагает активное участие широкого спектра стейкхолдеров и научно обоснованного механизма идентификации активов территории, которые могут стать основой ее успешного позиционирования и стабильного экономического роста.
Концепция устойчивого развития, являющаяся доминирующей парадигмой стратегического управления территориями, продолжает внутренне дифференцироваться [6]. Наряду с традиционным пониманием устойчивости (sustainability) как способности территории к комплексному достижению экономических, экологических и социальных целей, получила развитие трактовка устойчивости (robustness) как прочности, или способности территории к поддержанию системных процессов в условиях внешних и внутренних непредсказуемых воздействий. В последние годы наиболее активно развивалась новая интерпретация устойчивости (resilience) как упругости или эластичности, т.е. комплексной способности региональной экономики к противодействию шоковым воздействиям (сопротивляемость), возвращению в нормальное состояние после экзогенного шока (восстанавливаемость), переориентации или трансформации экономической структуры в соответствии с изменившимися условиями (адаптивность), переходу к реализации дошоковой (докризисной) модели развития (возобновляемость).
Главной причиной, обусловливающей необходимость разработки региональных и городских стратегий, является объективная неравномерность распределения экономической деятельности (ее субъектов, объектов, ресурсов, результатов и эффектов) в пространстве. Понимание объективного характера межрегионального неравенства должно приводить не к иллюзорным попыткам его устранения, а к осознанию уникальности любой территории и целесообразности разработки территориально-специфичных стратегий социально-экономического развития (place-specific strategies). Свободное перемещение мобильных ресурсов между территориями, основанное на рыночном механизме, осложняется наличием трансакционных издержек и разного рода барьеров, очевидно требуя участия органов власти в стратегическом формате. Конечно, регулятивное вмешательство государства не должно сводиться к попыткам реинкарнации концепции директивного размещения производительных сил. Но без государственных интервенций отстающая или отсталая территория может перейти в режим ускоренной деградации с мощными негативными социальными эффектами и недоиспользованием имеющегося потенциала. Вместе с тем меры макроэкономической политики, нейтральные к пространственной специфике, в большей степени оказывают положительное влияние на развитые города и регионы, в которых уже сконцентрированы значительные ресурсы, инфраструктура, человеческий капитал и конкурентные преимущества. Важно преодолеть неоклассическую интерпретацию территорий (городов, регионов) как суммативных множеств работников и фирм, обладающих высокой мобильностью и свободно перемещающихся в те пространства, где созданы благоприятные условия и имеется высокий потенциал роста. Территориальные экономики - это эмерджментные синергические комплексы сложных, часто запутанных связей и отношений хозяйствующих субъектов, действующих в неоднородной институциональной среде. Поэтому учет пространственной специфики является основой формирования эффективных стратегий, связанных с использованием эндогенного потенциала территорий для обеспечения умного, стабильного и инклюзивного роста.
В этих условиях объективно формируются предпосылки перехода к новому поколению региональных экономических стратегий, регулирующих переход к секторно-сбалансированному развитию. Такие стратегии призваны обеспечить эффективные взаимодействия хозяйствующих субъектов различных секторов (сервисного, индустриального и аграрного), координацию институтов разных уровней государственного управления, взаимосоответствие секторальных и отраслевых политик и стратегий, комплексность решения периферийных проблем (в области инфраструктуры, образования, занятости и др.). Секторно-сбалансированное развитие экономики региона - это динамичный процесс адаптации региональной хозяйственной системы к изменениям в ее секторальной структуре (соотношении аграрного, индустриального и сервисного секторов) с минимумом издержек и негативных эффектов. Адаптация включает процессы приспособления субъектов сфер производства, обращения, потребления и регулирования, включая соответствующие модели экономических отношений, правила и нормы, политики и стратегии и т.д.
Секторно-сбалансированное развитие представляет собой специфическую отраслевую форму реализации концепции устойчивого развития, выражающуюся в обеспечении стабильного экономического, социального и экологического развития территории на основе компромисса интересов субъектов сельского хозяйства, промышленности и сферы услуг. Концепция секторно-сбалансированного развития базируется на идее о системной взаимосвязанности аграрного, индустриального и сервисного секторов экономики региона с учетом эволюционного изменения их места и роли в региональном воспроизводстве.
Экономическая эволюция в секторальном аспекте является процессом неравномерных (сочетающих периоды стабильности и резких изменений) структурных сдвигов, общая логика которых связана с переходом доминирующей роли от сельского хозяйства к промышленности и затем - к сфере услуг. Объективность и закономерность определяемых этой логикой секторальных трансформаций и соответствующих им отраслевых, демографических, технологических, институциональных и информационных изменений обусловливают необходимость формирования концепции регионального секторно-сбалансированного развития. Данная концепция базируется на трехсекторной модели структуры общественного производства К. Кларка, теории постиндустриализации Д. Белла, а также учитывает значительный массив теорий и концепций экономики знаний.
Наряду с согласованием параметров (ориентиров, приоритетов, темпов, масштабов, векторов и т.д.) развития аграрного, индустриального и сервисного секторов, субъектам регионального стратегического планирования целесообразно уделить особое внимание координации эволюционных процессов в трансформационном и трансакционном секторах регионального хозяйства. Воспроизводственная функция трансакционного сектора - институциональное, организационное, информационное и финансовое обеспечение процесса воспроизводства, тогда как функция трансформационного сектора - кадровое, технологическое и материальное обеспечение данного процесса. Соответственно, трансакционные виды деятельности - эволюционно обособленные в ходе общественного разделения труда формы и способы обеспечения хозяйствующих субъектов невещественными (трансакционными) ресурсами осуществления трансформаций и трансакций. Трансакционный сектор региональной экономики - множество (массив) локализованных в экономическом пространстве региона трансакционных видов деятельности и их субъектов (индивидуальных агентов и организаций), связанных с трансакционно-ресурсным обеспечением процессов и сфер производства, обращения, потребления и регулирования.
В аспекте субъектно-объектной структуры трансакционный сектор можно охарактеризовать следующим образом: его объектами являются рыночные и внутрифирменные трансакции, а субъектами - индивиды и организации, осуществляющие трансакционные виды деятельности. Традиционно выделяются шесть типов трансакционной деятельности, объединяемых в три категории: предконтрактная деятельность (поиск, проверка), деятельность по заключению контракта (переговоры), постконтрактная деятельность (исполнение, контроль, обеспечение исполнения). Однако данная классификация представляется ограниченной, поскольку связана исключительно с формальной контрактацией. Данный недостаток следует из суженной интерпретации трансакционного сектора как инструмента измерения трансакционных издержек, а не специфического объекта экономического анализа, т.е. реального феномена хозяйства. Трансакционный сектор (как понятие, так и соответствующая концепция) возник именно как аналитический инструмент эмпирического тестирования издержек трансакций, впоследствии же произошла его онтологизация, т.е. перенос в практическую область, относительно сжатыми сроками которой обусловлены проблемы его стратегического регулирования.
Формирование политики секторно-сбалансированного развития экономики региона в условиях постиндустриализации требует формирования адекватной теоретико-методологической базы. Представляется возможным использовать в качестве методологической и теоретической основы для разработки нового поколения региональных стратегий системно-институциональный мета-подход, объединяющий два суб-подхода: с одной стороны, системный подход [5; 7], акцентирующий внимание на функционально-структурной сложности и многоукладности региональных экономических систем, их взаимозависимости, неравномерности и неопределенности эволюции; с другой стороны, институциональный подход [8; 9], который актуализирует значение трансакций и отношений хозяйствующих субъектов и групп интересов (стейкхолдеров), регулирующих их норм и правил, институтов и механизмов, взаимодополняемость (комплементарность) и эффективность которых выражается в уровне трансакционных издержек региональных хозяйственных процессов.
Статья подготовлена при поддержке РФФИ (проект № 13-06-97094).
Рецензенты:
Петрова Е.А., д.э.н., профессор, заведующая кафедрой экономической информатики и управления Волгоградского государственного университета, г. Волгоград;
Попкова Е.Г., д.э.н., профессор, профессор кафедры мировой экономики и экономической теории Волгоградского государственного технического университета, г. Волгоград.