Несмотря на поразительное многообразие языков, различающихся своим строем, формами и выражаемыми картинами мира, существует и немалое количество универсальных черт, характеризующих естественный человеческий язык в целом. Термин «универсалии» включает в себя как свойства самих языковых структур, комбинация которых уникальна для каждого конкретного языка, так и содержательные категории. Соответствующим образом, существование идиоэтнического языкового содержания не противоречит наличию универсальных форм мышления, находящих свое выражение в языке. Более того, многообразие языков, форм выражения и специфических оттенков содержания возникает на основе универсальных механизмов восприятия и стратегий обработки информации (см., например, [3]).
При описании характера функционирования морфологических явлений «сферы предиката» в разноструктурных языках нам необходимо опереться на тот уровень организации и интерпретации высказывания (строящегося вокруг глагола-сказуемого), который непосредственно выводит нас на универсальные свойства каждого индивидуального языка. Такой уровень представлен пропозициями.
Задачи нашего исследования предполагают поиск общих свойств и закономерностей употребления и интерпретации предложений, содержащих аналитические футуральные формы в двух языках, один из которых является в значительной степени аналитическим (английский), а другой - в значительной степени флективным (русский). Поэтому для анализа универсального компонента содержания таких предложений в качестве исходного уровня нами принята пропозиция как универсальный образ ситуации, отображаемой в предложении. Пропозиция понимается как абстрактная структура, взятая в ее семантическом аспекте, и являющаяся общей, глубинной для варьирующейся внешней формы предложения (см., напр., [1, 33]).
У лингвистов нет единого мнения по вопросу о месте временных значений в языковой реализации пропозиций. Существуют подходы, включающие в пропозицию временные актуализаторы [2, 401], тем не менее, распространена и такая точка зрения, согласно которой временная отнесенность лишь «наслаивается» на пропозицию. Пропозиция является носителем предикативности, тогда как временная отнесенность отделяется от предикативности, поскольку временные значения представляют собой особые логические операторы [5, 12].
Подчеркнем, что именно анализ «от смысла к форме» и акцент на универсальное в материале двух рассматриваемых языков позволяет установить «"конструкционные" сходства или различия между языками с точки зрения реализации универсальной семантической системы» [4, 9].
Футуральные формы, как правило, характеризуются особой содержательной неоднородностью, обусловленной свойствами означаемого и, нередко, особым, противоречивым статусом этих морфологических единиц в системе языка. Модальные значения, положенные в основу семантики средств выражения будущего, являются максимально субъективными. Следовательно, предложения с формами будущего предполагают наличие разнообразных модусных характеристик, спектр которых может варьироваться от языка к языку. Однако основные модальные значения, выражаемые в таких предложениях в целом могут быть весьма близки в двух языках, использующих этимологически «модальное» будущее (shall/will + инф. в английском) и «нейтральное» будущее (с этимологически бытийным или фазовым вспомогательным глаголом в русском). Например, в предложениях с формами сложного будущего в русском в определенных условиях достаточно ярко выражено волеизъявление и решительное намерение субъекта.
Общими для аналитического футурума двух рассматриваемых языков являются значение гипотетичности, возникающее при отделении действия от временного плана настоящего и сопутствующее проявлению ряда модальных оттенков (невозможности, ненужности, желательности/нежелательности и т.п.), и ряд нефутуральных значений, таких как значение обобщенного настоящего, в котором формы могут использоваться для обозначения повторяющихся (а также постоянных, вневременных) действий, характерных свойств субъекта, отношений и т.п. Темпоральное значение аналитических форм будущего обоих языков способно сочетаться с аспектуальными значениями.
Тем не менее, нельзя не заметить особенностей употребления таких высказываний с формами аналитического футурума, возникающих при употреблении типологически сходных системных единиц в каждом из рассматриваемых языков. Анализ нашего материала позволяет предположить, что такие частноязыковые различия возникают именно на уровне реализации пропозитивных структур, в пространстве отношений субъекта, предиката и объекта.
Этимологическая модализованность английской формы будущего времени, предполагает расчлененность самого действия и позиции субъекта по отношению к нему при обозначении будущих действий в языке. В соответствии с этим субъект получает в смысловой структуре английского предложения особую значимость: именно он является образующим элементом ситуации, инициатором действия. Значительный смысловой акцент на субъект приводит к ослаблению позиции объекта в глубинной структуре, что, приводит к относительной прагматической неполноте высказываний с формой will + инф. в английском языке [7, 295].
Форма русского сложного будущего также представляет действие расчленено, что предположительно объясняется и природой самой аналитической формы. Однако, по нашим наблюдениям содержание такого расчлененного представления действия в русском несколько иное, поскольку при обозначении будущего действия аналитической формой русского футурума разделенными нередко оказываются само действие как предполагаемый факт будущего и аспектуальный характер его протекания. Зачастую обозначение будущего действия сопровождается однозначно интерпретируемым указанием на начальную фазу. Таким образом, в предложениях с формой сложного будущего в русском акцент падает на само действие с объектом, изменение последнего, поэтому объект здесь оказывается более вовлеченным в смысловые отношения, отражающие структуру обозначаемой ситуации.
Следующие примеры из художественной литературы ХХ в иллюстрируют сказанное. Многие модальные оттенки естественным образом связаны с темпоральным компонентом значения формы аналитического будущего и в поддерживающих контекстах находят свое выражение при обозначении этими формами будущих действий. Строй английского предложения, при котором субъект получает регулярное и эксплицитное выражение в позиции подлежащего, благоприятствует выражению субъективных модальных оттенков с минимальной зависимостью от средств контекста. Основное условие для этого - агентивный характер пропозиции: все рассматриваемые случаи включают предикат действия, т.е. агенс контролирует ситуацию (полностью или частично): 'If you are not interested, your supporters may be,' said Jago. 'I shall protect my wife in all ways open to reason...' (Snow).
Многие историки русского языка считают исконным значением «буду» начинательное (ингрессивное) значение (см. напр., [6]). В современном русском языке в определенных контекстных условиях глагол буду как компонент формы сложного будущего приобретает дополнительный аспектуальный оттенок начинательности. Ср.: Сейчас, сейчас. - Степанида заторопилась, допила. - Ты, Василий, прямо обидел меня. Я теперь все буду думать про это (Распутин). Форма будущего указывает в этих примерах на некоторое важное изменение, на начало новой ситуации, распространяющейся в будущее на неопределенный срок. Отметим, что в основе предложений с формами будущего с таким значением лежит пропозиция, предполагающая фактивность.
Указанные выше особенности реализации пропозитивных отношений, как нам представляется, в значительной степени обусловлены именно сложившимся строем каждого языка, уникальными свойствами его структуры, навязывающими говорящему на данном языке определенный подход к представлению внеязыкового содержания в языковых формах. Принадлежность исследуемых аналитических форм к разноструктурным языкам объясняет наличие определенных особенностей у каждой из форм, несмотря на относительную универсальность прототипических значений аналитического футурума.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
- Арутюнова, Н. Д. Предложение и его смысл: логико-семантические проблемы [текст] / Н. Д. Арутюнова. - М., 1976.
- Арутюнова, Н. Д. Пропозиция [текст] / Н. Д. Арутюнова // Энциклопедический словарь «Языкознание». - М., 1998. - С. 401.
- Демьянков, В. З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода [текст] / В. З. Демьянков // Вопросы языкознания. - 1994. - № 4. - С. 17-33.
- Касевич, В. Б. Конструкции с предикатными актантами. Проблемы семантики [текст] / В. Б. Касевич, В. С. Храковский // Категории глагола и структура предложения. Конструкции с предикатными актантами. - Л., 1983. - С. 5-27.
- Касевич, В. Б. От пропозиции к семантике предложения [текст] / В. Б. Касевич, В. С. Храковский // Типология конструкций с предикатными актантами. - Л., 1985. - С. 9-17.
- Лопушанская, С. П. Очерки по истории глагольного формообразования в русском языке [текст] / С. П. Лопушанская. - Казань, 1967.
- Haegeman, L. Be Going to and Will: a pragmatic account [текст] / L. Haegeman // Journal of Linguistics. - Vol. 25. - 1989. - P. 291-317.
Библиографическая ссылка
Логунов Т.А. К ПРОБЛЕМЕ РЕАЛИЗАЦИИ ПРОПОЗИЦИЙ В КОНКРЕТНО-ЯЗЫКОВЫХ УСЛОВИЯХ (НА МАТЕРИАЛЕ АНАЛИТИЧЕСКОГО ФУТУРУМА) // Современные проблемы науки и образования. 2009. № 2. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=1821 (дата обращения: 08.06.2025).