В процессе подготовки статьи были использованы методы описания, анализа, сравнения.
В эпоху мифологического мышления вся природа воспринималась как живой дух, обладающий разумом. Известно, что образные, иносказательные, метафоричные средства в системе художественного мышления основываются на уверенности людей в том, что человек и природа равны (находятся в гармоничном равновесии), что для природы так же, как и для человека, характерны разные эмоциональные состояния - радости, печали, размышления. С. Каскабасов в своем исследовании, посвященном мифам, отмечает, что сложившееся в древние времена представление о человеке как о неотъемлемой части природы со временем приобрело концептуальный характер [1; 89].
Ночь, приемы изображения которой рассматриваются в настоящем исследовании, тоже является одним из явлений и частью этой природы, точнее одним из ее периодов, состояний. В мифических сказаниях, к которым восходят все другие фольклорные жанры - сказки, легенды, предания, именно ночью осуществляют свои деяния, направленные против человека, злые силы, такие как жезтырнақ (буквально: медный коготь, злое мифическое существо), албасты (демоническое существо в образе женщины, по поверьям, вредящее роженице). В мифах о сотворении мира упоминается о первоначальном хаосе и пугающей тьме. Тьма - черный цвет - ночь прочно закрепились в человеческом сознании как предвестники горя, несчастья и всегда порождали страх. Сама жизнь представляет собой борьбу света и тьмы, добра и зла, поэтому понятиям «свет - добро - день» придаются общие характеристики, им противопоставляются понятия «тьма - зло - ночь». Со временем древнее человеческое мышление в соответствии с этапами развития переросло в художественное, и это устойчивое представление стало поэтическим понятием и приобрело большое значение для выражения внутреннего мира лирического героя, вуалирования мыслей, использования иносказательных средств. Ночь уже не характеризуется односторонне как чарующая, загадочная тьма, а становится единой поэтической картиной, наполненной тайнами и чувствами, обладающей живой силой и выступающей в качестве художественного образа. При обзоре истории развития национальной поэзии в известных строках Абая можно встретить пример воспевания ночи, наиболее близкий к изначальным представлениям:
Қараңғы түнде тау қалғып / Горные вершины
Ұйқыға кетер балбырап. / Спят во тьме ночной;
Даланы жым-жырт дел-сал ғып / Тихие долины
Түн басады салбырап [2; 29], / Полны свежей мглой;
Автором оригинала этого стихотворения является немецкий поэт Гете, а автором его русскоязычного варианта - русский поэт Лермонтов.
Характер ночи в них раскрывается с помощью таких слов, как қараңғы - темный, ұйқыға кету - засыпать, жым-жырт - тихий, безмолвный, дел-сал - безмятежный, меланхоличный. В лирике Абая в качестве примера изображения ночного времени как каких-то загадочных мгновений можно привести стихотворение, которое начинается строками: «Желсіз түнде жарық ай» («Ясный месяц в безветренной ночи»). В нем описание ночи предстает перед читателем в виде живой картины, отражающей дрожание на воде лунного света, шум бегущей в овраге реки. Явления природы, ее различные сезоны всегда были одной из основных тем в стихотворном творчестве казахских поэтов. Столкновения чувств, душевные переживания лирического героя, его настроение очень часто переносятся ими на природный пейзаж, сравниваются с природными явлениями, таким образом природа заняла ведущее место в познании человеческой натуры. Это заключение подтверждает анализ стихотворений современной казахской лирики, в которых присутствует образ ночи.
В строках стихотворения «Пайғамбар» («Пророк») Магжана Жумабаева предстает единая ассоциация запад - ночь - тьма, в которой проявляются взгляды автора на свою эпоху, происходящие перемены:
Тьма окутала запад,
Солнце зашло, новый рассвет еще не наступил.
Хмурыми ходят порожденные ночью демоны,
Топчущие ногами своего Всевышнего (подстрочный перевод) [6; 51].
Как отмечалось ранее, тьма - ночь обычно воспринимаются как признаки зла, горя, и поэт изображает злых людей в виде «порожденных ночью демонов, топчущих ногами небо» («Тәңірісін табанына таптаған, түннен туған перілер»). Противопоставляя друг другу ночь и рассвет, тьму и свет, Запад и Восток, автор выражает свои позиции. Этому произведению созвучно стихотворение «От» («Огонь»). Здесь автор говорит: «Тьма - мой враг» («Қараңғылық - дұшпаным»). В ореоле печали и горя предстает ночь и в стихотворениях «Айға» («Луне»), где автор называет луну «скорбной» («қайғылы ай»), и «Түн еді» («Была ночь»). Если в стихотворениях Абая ночь используется автором как фон, на котором проявляются те или иные моменты в жизни природы, то в творчестве Магжана она служит для улавливания определенных мыслей автора. В целом не во всех стихотворениях поэта, творчеству которого свойственна лиричность, ночи придается характер скорби и печали. В любовной лирике ночь предстает в ином описании. Остановимся на следующих выражениях из стихов поэта: «жып-жылы түн маужырап» («теплая-теплая ночь истомляет»), «жібек түн» («шелковая ночь»). Можно сказать, что поэт по-новому подошел к поиску сравнений при описании ночи, и этот выбор оказался удачным, поскольку в творчестве поэтов более позднего периода сфера применения этих сравнений значительно расширилась и углубилась. В качестве примера рассмотрим стихотворение Е. Раушанова «Түннің көз жасы» («Слезы ночи»). В первых же строках указанного произведения проявляется характерное для творчества поэта использование метаморфоз, где ночь сразу выступает в качестве персонажа:
Желая превратиться в листок,
Прячусь я в зарослях колючего тростника
Оседлавшая вороного коня
Ночь ищет меня,
Ищет меня, спускаясь в овраги,
поднимаясь на равнины (подстрочный перевод) [3; 71].
В казахской национальной поэзии есть замечательные образцы использования такого литературного приема как олицетворение. Художественный уровень олицетворения в данном стихотворении высок, равно, как и в других образцах. Описываемая, как правило, определениями «қараңғы» («темная»), «қаракөк» («иссиня черная»), «қара» («черная»), ночь здесь изображается «меңсіз қара ат мінген» («оседлавшей вороного коня»). Понятно, что встречающиеся в сказках образы рассвета «на белом коне», ночи «на вороном коне» порождены анимистическими поверьями древних людей. А «меңсіз қара ат мінген түн» (буквально: «оседлавшая вороного коня ночь») предстает в виде нового художественного образа, притягивающего к себе мир эмоций и чувств лирического героя, склонного к грусти, в одиночестве и смятении ищущуего поддержки. В этих строках можно наблюдать, как каждое явление природы, каждый ее сезон, одушевляемые автором, живописно выражают его мысли и, выступая в качестве художественного приема, доставляют читателю эстетическое наслаждение. Говоря об индивидуальном характере творчества, свойственном каждому поэту, мы принимаем во внимание отдельное целостное изображение.
Ищет меня на берегу реки,
Потому что я в мыслях ее.
Ночь, развевая свои черные волосы,
Течет между деревьев (подстрочный перевод).
Описываемые в первой строфе поиски лирического героя, которыми в смятении озабочена ночь (естественно, по представлению самого героя), находят свое развитие во второй строфе. Ночь теперь не движется, «оседлав черного без пятен коня», а «развевая черные волосы, течет между деревьев» («қара шашын жел жайып, ағаштар арасынан ағады»). Изображается ускорение поисков. Такое развитие сюжета обнаруживает определенную связь между лирическим героем и «персонажем» ночи. Здесь целесообразно отметить, что посредством соединения метафоры с символом передается трепет души и состояние чувств самого лирического героя, а не ночи. Свидетелем этой загадочной связи между привязанной к лирическому герою и нуждающейся в его поддержке ночью и лирическим «я», «желающим превратиться в листок» («жапыраққа айналып»), раствориться в природе, является лишь Небо. Слово «я» поэт пишет маленькой буквой, при этом названия «Ночь», «Небо» пишутся им с заглавных букв. Что кроется за этим? На первый взгляд, в этом нет ничего необычного. Все становится понятным, если внимательнее вникнуть в содержание этого лирического стихотворения, отображающего внутренний мир человека. Размышления, выходящие за рамки научного анализа, приводят нас к мысли о том, что Небо здесь представляет собой разум лирического героя, а ночь - его печальные и лиричные чувства, впечатления. Это субъективное мнение. Тем не менее, чтобы подтвердить его, обратимся к деталям стихотворения. Духовный мир лирического героя, желавшего изначально «превратиться в листок», «прячущегося в зарослях колючего тростника», вдруг становится всей окружающей природой. Призывающий к спокойствию разум в виде Неба выполняет только контролирующие функции. Чувство же, дышащее в такт биению сердца, в образе Ночи ищет своего хозяина, который хочет подальше убежать от него. Чувства действуют более активно по сравнению с разумом. Подача упомянутого выше «я» маленькой буквой обусловлена тем, что сам лирический герой будто скрыт, а его настроение как бы подменено ночью. То есть метафора «ночь» несет в себе основную нагрузку. Не сумевший убежать от своего чувства лирический герой, в конце концов, воссоединяется с ночью:
Найдет наконец тот, кто много блуждал, найдет
И опустит мне на грудь свою голову, беззвучно всхлипывая,
... Я изначально создан для того,
чтобы утешать (подстрочный перевод).
В этих строках отражается бессилие нежной человеческой души перед чувствами. Посредством изображения того, как Ночь изливает слезы на груди у лирического героя, автор намекает на эмоциональные наслоения и столкновение чувств. Мы не зря говорим о противоречиях внутреннего мира человека. В следующих строфах это обострение весьма явно представлено поэтическими выражениями:
Шепчет,
Плачет,
Сладко смеясь.
Любит меня все-таки,
Не забыла (подстрочный перевод).
Плач и смех - противоположные друг другу эмоциональные состояния, противоречащие понятия. Если эти противоположные понятия ставятся в один ряд, они выражают изменчивое состояние какого-то единого существа. Лирический герой встречается с ночью, чтобы собрать воедино свой разделившийся надвое внутренний мир, прийти к какому-то решению. Автор изображает это строками:
Вдыхаю безмолвно,
Вдыхаю
Аромат волос ее, наполненный мятой (подстрочный перевод).
В самом названии стихотворения - «Слезы ночи» - есть скрытый смысл. С помощью таких изобразительных средств как переходящие друг в друга метафора - олицетворение - символ, мир романтичной, загадочной и впечатлительной души лирического героя рисуется в контексте художественной действительности. Стихотворение вполне можно назвать произведением субъективно-элегического мотива. В этой связи вспоминаются заключения литературоведа, критика Т. Шапая о роли природы в изображении внутреннего мира человека в лирике [5; 162-164]. Ученый-критик, изучая историю изображения природы и человека в поэзии и его приемы, отмечает, что основным характерным признаком поэзии Дальнего Востока, в частности, японской поэзии является мотив стремления человека раствориться в природе. Опираясь на выводы исследователей, он показывает, что для них главная задача элитной поэзии заключается в отображении посредством природы неразделимости «я» и «не я» [5; 163]. Бесспорно, что и в нашей национальной поэзии природа занимает важное место. Коренное отличие же от японской поэзии заключено в том, что ни в народной, ни в современной письменной казахской поэзии нет строгих эстетических канонов, от которых нельзя отклоняться. В воспевании природы казахские поэты прибегают к силе вдохновения и художественным выражениям оригинального характера. Казахская поэзия, представившая на суд читателей замечательные образцы, отображающие гармонию человека и природы, отыскала исключительные приемы образного, иносказательного выражения мысли и обогатилась стихотворениями с глубоким поэтическим смыслом. Наши предки, которые вели кочевой образ жизни, считали природу священной, наделенной душой и разумом. Это представление, с течением времени обновляясь и видоизменяясь, стало источником вдохновения для художественного мышления. Правомерность высказанного мнения можно подтвердить рассматриваемыми стихотворениями.
Поэтическое мастерство и авторская индивидуальность Есенгали Раушанова, вносящего свой вклад в развитие художественного богатства национальной поэзии, особенно ярко проявляются в его лирических стихотворениях на тему настроения, отражающего гармонию человека и природы. Рассмотренное выше стихотворение, в котором вместе сплелись тонкий лиризм и глубокий психологизм, есть показатель широты познания и силы таланта поэта.
Еще один пример «очеловечивания» ночи, где она выступает в качестве художественного образа - стихотворение с глубоким философским подтекстом, начинающееся строками «Түн деген - Көроғлы, көр баласы» («Ночь - Короглы, дитя могилы») [3; 124]. Взятый поэтом в качестве детали стихотворения сюжет из общей для тюркских народов поэмы «Көроғлы» о ребенке, родившемся в могиле, наводит на глобальные общечеловеческие, мировоззренческие размышления. Противоречивость понятий Ночь-День, часто встречающихся в поэзии Магжана Жумабаева, у Есенгали Раушанова описываются в строках:
Как брат-Солнце покажется из-за горного хребта,
Убегает он прятаться в могиле (подстрочный перевод) [3; 124].
Основная мысль произведения образно выражается поэтической зарисовкой в следующем четверостишье:
Мы можем зарыть в могилу правду, сказав, что она умерла,
Но останется жить скрытая в ней истина
Вырастают родившиеся в могиле дети,
Не знающие еще ни хитрости, ни коварства (подстрочный перевод).
Мифический сюжет о жизни в могиле в определенной степени способствовал художественному выражению философской мысли. То, что такие приемы по сравнению с сухими наставлениями и голой дидактикой усиливают эстетическое воздействие поэтических произведений, является аксиомой, не требующей доказательств.
Выше было сказано о том, что в казахской национальной поэзии присутствует индивидуальное своеобразие в изображении природы. В основном это своеобразие связано с национальным характером. В качестве примера того, как национальный характер проявляется в создании многогранного художественного образа ночи, можно привести стихотворение казахской поэтессы Гульнар Салыкбай, начинающееся словами: «Түн. Ауыл. Иісі сүр еттің...» («Ночь. Аул (деревня). Запах вяленого мяса...»):
Ночь. Аул. Запах вяленого мяса...
Озорной ветерок коснулся моих волос.
В небе промелькнула звезда - вздрогнула я,
Слезинка ночи ли это? (подстрочный перевод) [4; 38].
В этих строках находим поэтическое выражение «түннің көз жасы» («слеза ночи»), созвучное стихотворению Есенгали. В первой строке автор сумел вместить целую картину ночи в казахском ауле. Особенность образа ночи у Гульнар - в видении промелькнувшей звезды как слезинки ночи. Сентиментальный и чуткий лирический герой поэтессы не оставляет за рамками мира своих ощущений ни падающую звезду, ни коснувшийся волос озорной ветерок. Ночь также занимает важное место в выражении тревоги и печального состояния души автора:
Сон перестал нас признавать,
И уши, бедняги, не слышат приятной песни.
Мысли, как сорвавшийся с поводка пес,
Привязались к косе черной ночи (подстрочный перевод) [4; 37].
Определенно, внешний мир, взятый под прицел в данном произведении, тесно связан с авторским «я». В этом и скрыт смысл того, что в стихотворении женщины-поэта ночь изображена с косой. «Черная ночь с косой» - само естество лирической героини, ищущей чего-то сильно желаемого, зависимого от чувств. Цель ее поисков - вторая личность, изображаемая в виде «Сіз» («Вы»). То есть ночь - образ, сливающийся с субъектом, а «Вы» - объект, на который нацелен этот субъект. В целом этот образ - «Вы» в стихотворениях Гульнар Салыкбай, создавая единый мотив, становится отдельным персонажем.
Художественные приемы вносят особый вклад в решение с помощью тонких словесных оборотов серьезных философских задач, ставящихся перед лирикой, и их удачное применение - доказательство мастерства поэта. Использование того или иного художественного приема в тех или иных обстоятельствах не всегда бывает удачным. Здесь особенно необходимо умение выражать образными словами максимально насыщенные сокровенными ощущениями состояния и представления, бдительность и чувствительность.
Рецензенты:
1. Журавлева Евгения Александровна, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой теоретической и прикладной лингвистики Евразийского национального университета им. Л. Н. Гумилева, г. Астана.
2. Амалбекова Марал Бимендиевна, доктор филологических наук, доцент, и.о. профессора кафедры общего языкознания и теории перевода Евразийского национального университета им. Л. Н. Гумилева, г. Астана.
Библиографическая ссылка
Аймухамбет Ж.А., Сарекенова К.К. ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МИФОПОЭТИЗМОВ В ИЗОБРАЖЕНИИ «НОЧИ» В КАЗАХСКОЙ ЛИРИКЕ // Современные проблемы науки и образования. – 2012. – № 6. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=7555 (дата обращения: 18.04.2024).