Эффективность деятельности института высшего профессионального образования связывают сегодня с реализацией образовательной и воспитательной функций. Высшая школа призвана не только создавать условия для формирования профессиональных компетенций студентов, но и содействовать развитию личностных качеств учащейся молодежи, в первую очередь чувства патриотизма [1]. Уже у древних греков мы находим, что чувство «дома» (каким представлялся полис) оказывалось определяющим в жизни свободного гражданина: он был готов и способен собственные интересы, включая свою жизнь, подчинить интересам и нуждам полиса. Чувство патриотизма делает возможной органическую интеграцию в общество каждого отдельного его представителя, который идентифицирует себя как часть этого целого, связывая свою деятельность и интересы с интересами этого целого [2, с. 6]. В этом смысле патриотизм оказывается таким «социальным чувством», которое, как писал М.Е. Салтыков-Щедрин: «…более, нежели другое проявление человеческого духа, находится в зависимости от воспитания».
Цель исследования: разработка форм и средств реализации задачи формирования чувства патриотизма у современной молодежи на основе изучения феномена исторической памяти.
Материал и методы исследования. Основными методами исследования являются два взаимосвязанных метода – теоретический и эмпирический. Теоретический метод подразумевает синтез взглядов и оценок феномена исторической памяти и последующий анализ данного фактического материала. Эмпирический метод связан с поиском и применением определенных средств и форм в педагогическом опыте, обусловленных педагогической целью.
Результаты исследования и их обсуждение. Понятие «патриотизм» проблемно с точки зрения научного определения, однако его определяющей составляющей является чувство, эмоционально-ценностное отношение – любовь к своей родине, ее истории, традициям, культуре и народу, частью которого индивид себя считает. Такая любовь предполагает и требует осознанного отношения к той исторической и культурной общности, принадлежность к которой необходимо личностно установить. Что позволяет это сделать? Изучение истории своей родины и ее культуры. Очевидный ответ таит в себе неочевидный смысл.
И.А. Ильин писал: «Родина есть духовная жизнь моего народа; в то же время она есть совокупность творческих созданий этой жизни; и, наконец она объемлет и все необходимые условия этой жизни – и культурные, и политические, и материальные (и хозяйство, и территорию, и природу). Истинному патриоту драгоценна не просто сама “жизнь народа” и не просто “жизнь его в довольстве”, но именно жизнь подлинно духовная и духовно-творческая. Вот в чем состоит это священное сокровище – родина…» [3, с. 274–275]. Именно курс «История», который входит в базовую часть преподаваемых дисциплин высшей школы, оказывается не только и не столько связан со знакомством и знанием фактов прошлого, сколько обращается к пробуждению личного интереса обучающегося к так называемому духовному творчеству своего народа, представленному во времени. Так само обучение, обращение к знанию прошлого оказывается сутью воспитания. Обратимся еще раз к размышлениям русского философа: «Обретение родины должно быть пережито каждым из людей самостоятельно и самобытно», где патриотизм оказывается «состоянием вдохновенного творчества». Так необходимым аспектом исторического образования становится переживание («живой опыт») «объективного и безусловного достоинства» своего народа, благодаря которому и случается отождествление себя с «духовной судьбой своего народа» [3, с. 273, 277]. «Духовное самоопределение» невозможно без всестороннего анализа изучаемого материала. Это позволяет увидеть ту самую «духовно-творческую жизнь», отношение к которой и с которой обучающийся (студент) готов будет поддерживать и развивать в собственной жизни, возможно, даже профессиональной. Теперь «Я» вполне осознанно переживает свою сопричастность конкретному «МЫ», которое вызывает как гордость и уважение, так и желание что-то изменить в нем, его судьбе.
Чувство патриотизма неявным образом, но оказывается связано с «персональной идентичностью». Последняя невозможна без коллективного исторического прошлого, выходящего за рамки отдельной биологической жизни индивида, в которой размещается не только он, но и его родственники, род, народ, сменяющие друг друга культуры, человечество. История оказывается не имманентным процессом развития общества, она представляет собой форму бытия человека, которое «темпорально, имеет собственную историю», поэтому и «наша идентичность возникает из историчности». Индивид относится к своему будущему постольку, поскольку он определяет себя по отношению к своему человеческому наследству, символизирующему его «историческую почву». Что есть эта почва? Это те оставшиеся или существующие артефакты, способы и формы существования человеческого мира, конкретный пример которых демонстрирует историческое бытие отдельного народа, культуры, общества.
Сегодня, когда изменились концептуальный и методологические принципы изучения истории, индивидуальное измерение истории, личностная включенность в социально-историческое бытие признается и обнаруживается в различных формах и способах своего проявления, поскольку главным предметом истории становится уже не событие прошлого само по себе, а существующая, передаваемая и транслируемая память о нем, запечатленная в рассказе. История как рассказ, а точнее, «дискурсивная практика развертывания сюжетов», нарратив – это повествование о событиях. Именно поэтому отдельного внимания сегодня заслуживает как со стороны историков-профессионалов («производителей» исторического знания), так и со стороны любого, кто впервые сталкивается с исторической реальностью в непрофессиональных целях, устная традиция, передающая образы прошлого, которые запечатлелись у переживших его участников и современников («обыденный опыт индивидов и групп»). Устная традиция, которая в свое время перестала представлять интерес для историков, являет собой один из уровней реализации исторического знания, один из трех уровней трансляции нарратива, к которым, помимо этого, относят профессиональное отношение и изучение прошлого, а также наррации, транслируемые медиа, искусством, культурными индустриями [4, с. 125].
Примером устной традиции являются устные воспоминания (представителей определенной социальной группы), семейные хроники и рассказы рядовых участников исторических событий, бытующие и пересказываемые анекдоты. И, хотя источники устной традиции требуют, по мнению специалистов, внимательной и всесторонней критики, они выполняют важную функцию трансляции памяти о произошедшем событии, а точнее – его «символической репрезентации» – «образа исторического события», который становится составляющей как самоидентификации социальной группы, общества, так и самоидентификации индивида [5, с. 23]. Приобщение и интеграция в единое пространство образов коллективной памяти делают возможным преемственность традиции между поколениями, а значит, оказываются актуальными как для настоящего, так и для будущего любого общества. Особенность устной традиции состоит в возможности непосредственного и эмоционального приобщения к образам прошлого, которые она транслирует. Это является «своего рода духовным обращением» к «духовной жизни и духовному достоянию своего народа». Такое «живое» взаимоотношение с памятью прошлого, по мысли И.А. Ильина, делает человека «настоящим патриотом».
Обращение к устной (неакадемической) традиции в изучении прошлого связано с признанием того, что в основе исторического знания лежат та или иная дискурсивная стратегия, тот или иной уровень исторической наррации. Благодаря этому понимание исторического бытия сегодня связывают с феноменом исторической памяти. Последняя представляет собой один из главных каналов передачи опыта и сведений о прошлом, а также измерение индивидуальной и коллективной памяти, что «легализует» обращение к устной традиции [5, с. 23]. Источники формирования исторической памяти весьма разнообразны. Это учебная литература, научные публикации, архивные материалы, летописи, мемуары, памятники архитектуры и живописи, народное творчество, сама форма организации жизни, обычаи и ритуалы. В XX в. особое значение для формирования исторической памяти получили аудиовизуальные источники разных типов: кино-, теле-, аудиo-, радиоиcточники, в XXI в. – Интернет. Среди исследователей исторической памяти в XX в. называют имена М. Хальбвакса, П. Нора, Ж. Гоффа, П. Хаттона, Ф. Артона, Я. Ассмана. В современной российской исторической науке также активно идут исследования исторической памяти [6].
Морис Хальбвакс утверждал, что история и историческая память в определенном смысле противоположны: «История обычно начинается в тот момент, когда заканчивается традиция, когда затухает или распадается социальная память. Пока воспоминание продолжает существовать, нет необходимости фиксировать его письменно, да и вообще как-то фиксировать. Поэтому потребность написать историю того или иного периода, общества и даже человека возникает только тогда, когда они уже ушли так далеко в прошлое, что у нас мало шансов найти вокруг себя много свидетелей, сохраняющих о них какое-либо воспоминание» [7, с. 22]. В отечественной историографии позиция основателя теории исторической памяти не разделяется полностью. Отмечается, что, хотя историк, изучающий древнюю эпоху, сталкивается с недостатком источников, с течением времени по мере того, как прошлые события утрачивают непосредственную актуальность, становится возможным дать их более объективное описание. Однако с уменьшением круга современников исторических событий историческая память становится менее достоверной и более пропитанной реалиями дня сегодняшнего [8]. Иначе говоря, «прошлое» понимается уже не в категории «объективного» факта истории, оно представляет собой «искусственный продукт» современности (М. Хальбвакс), это объясняет, почему историческая память со временем селекционируется, «осовременивается» и реконструируется. Такая реконструкция может быть обусловлена как решением идеологических задач государства, так и отдельными интересами политической и экономической элиты. Кроме того, особую роль в процессе репрезентации образов прошлого в памяти людей и интеграции общества сегодня играет медиапространство. Наравне с архивами, библиотеками и музеями оно становится не просто хранилищем информации, но все больше и больше выступает в роли инстанции, которая формирует общественное мнение, отношение к прошлой и современной истории. Средства массовой информации способствуют созданию и распространению исторических мифов и исторических штампов. Все это делает историческую память сегодня очевидно ангажированной. Современные молодые люди, видя на книге, статье или фильме отметку «исторический», автоматически соотносят представленные данные с исторической реальностью, воспринимая предложенную картину как происшедшую в действительности, не допуская при этом, что представленный «источник» или «образ прошлого» – это одно из средств «политики памяти» и «использования прошлого». По мнению ряда исследователей, у молодежи не сформированы качества, которые способствовали бы развитию критического мышления в оценке исторических данных, определению составляющих, позволяющих отличить режиссерский вымысел от исторического факта. В этом случае могут происходить целенаправленное искажение восприятия прошлого и связанная с этим манипуляция памятью как отдельного индивида, так и группы.
Таким образом, исследования исторической памяти показали, что она может не только сознательно искажаться, но и естественным образом претерпевает свою трансформацию (о чем, например, говорят М. Хальбвакс, П. Нора). Это имеет отношение и к документальной традиции – документально подтвержденные исторические факты, и к устной. Однако именно разные уровни представленности исторической наррации и связанные с ними источники могут, дополняя друг друга, формировать критичность мышления к ангажированным образом прошлого. В этой связи особого внимания заслуживают те источники памяти, которые сохраняла на протяжении столетий культура как «пространство общей (и притом внутренне разнообразной) памяти, единство которой обеспечивается наличием совокупности константных текстов» [9, с. 90].
Традиционная историческая наука отдает безусловный приоритет письменным историческим источникам. Поскольку историческая память включает в себя «мощный пласт личностных восприятий, переживаний и представлений и составляет “живую память” индивида» [10, с. 88], то совершенно закономерно привлечение в процессе изучения курса «История» документов из семейных архивов. Авторами этих источников оказываются представители группы, к которой имеет отношение сам обучающийся, что ставит его перед фактом собственной историчности, его связи с историей семьи и общества. Изучение воспоминаний близких и знакомых непосредственно влияет на формирование чувства причастности к событиям прошлого и чувства патриотизма. Авторы статьи имеют опыт работы со студентами в этом направлении [10]. Обращение к письмам с фронта, дневниковым записям военных лет, воспоминаниям родных, сохраненным в памяти семьи, не только дополняет знания о войне, но и оказывает огромное эмоциональное, а значит, и воспитательное воздействие на студенческую молодежь.
Возможно обращение обучающихся к источникам культурной памяти: музыке, архитектуре, моде, кино, журналам и газетам – при организации и проведении таких мероприятий, как фестиваль военной песни, литературные вечера, конкурсы плакатов, посвященные памятным датам и событиям. Не стоит забывать и об обращении обучающихся к местам памяти, или так называемым мнемоническим местам: привлечение студенческой молодежи при организации тематических исторических выставок или же посещение специализированных музеев (например, «Музей боевой славы омичей», «Историко-краеведческий музей» и т.п.). В результате такого активно-деятельного освоения памяти прошлого происходит узнавание той «духовно-творческой» силы и жизни своего народа, о которой писал И.А. Ильин.
Преподавание истории в вузе открывает самые широкие возможности для применения проблемного подхода, который также имеет отношение к активно-деятельному освоению исторического материала, представленного разными наррациями (текстами) и актуализирующего в зависимости от задания разную психологическую позицию студента, что активизирует его познавательную деятельность. Так субъект – носитель исторической памяти может занимать по отношению к событию следующие психологические позиции: «Участник», «Очевидец», «Современник» и «Наследник» [11]. Изучение источников дает возможность обучающемуся оказаться сразу в нескольких позициях (например, «Очевидец» и «Современник»), делая возможным таким способом «включение» исторического компонента в индивидуальную автобиографию. Важно обращать внимание самого обучающегося на такую позицию, как «Наследник», поскольку она требует рефлексии и оценки смыслов и образов памяти прошлого в перспективе будущего.
Приведем пример. Для проверки понимания и усвоения студентами материала по теме «Внутриполитическое развитие СССР во второй половине 50-х годов ХХ в.» предлагается дать критическую оценку текстов, принадлежащих разным уровням реализации исторического знания: фрагменту из доклада Первого секретаря ЦК КПСС Н.С. Хрущева на ХХ съезде КПСС, фрагменту из книги «Пережитое» советского историка Е.В. Гутновой, фрагменту из воспоминаний известного советского публициста О. Лациса о докладе Н.С. Хрущева на ХХ съезде КПСС. Анализ одного официального и двух частных документов, связанных с одним и тем же явлением, позволит студентам выступить в роли самостоятельных исследователей, даст возможность увидеть многообразие, неоднозначность исторических процессов с позиции той роли, которую займет обучающийся при работе с разными образами репрезентации прошлого. Задача преподавателя – подобрать необычные тексты (которые могут не совпадать в оценках, характеристиках) из творчества хорошо знакомых и, возможно, ставших непререкаемыми авторов. Это создает интригу, разрушает стереотип, раскрепощает мышление студента, стимулирует его творческие способности [12].
Заключение. Таким образом, историческая память является не просто отдельно взятой концепцией, разработанной в рамках современной исторической науки и представляющей ценность исключительно для профессиональных исследователей. Можно говорить о ее методологическом значении для решения как образовательных, так и воспитательных задач. Речь идет о возможности «живой» передачи традиции, о сохранении связи Истории и Жизни. Как представляется авторам, рефлексия образов прошлого в опыте индивидуальной памяти может способствовать развитию критичности мышления в отношении исторического прошлого и будет содействовать формированию патриотизма благодаря личностной интеграции в пространство исторических образов коллективной памяти.
Библиографическая ссылка
Белова Т.А., Брицкая А.Л., Кормильцева Е.А., Лобова Т.Г. ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАМЯТЬ И ВОЗМОЖНОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ ПАТРИОТИЗМА У СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ // Современные проблемы науки и образования. – 2020. – № 2. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=29679 (дата обращения: 20.04.2024).