Возможные подходы к переводу междометных и релятивных конструкций на настоящий момент представляют собой некую оппозицию: с одной стороны, это трансляция чисто эмотивной компоненты в целевом тексте, с другой стороны сохранение лингвокультурного колорита и элиминация или же отход от полносмысловой адекватной передачи эмоции. Многие ученые при рассмотрении неких абстрактных аспектов семантики вокального жеста и, соглашаясь с априорной универсальностью этого глубинного образования для всего человечества, все же склоняются к рассмотрению вопроса о различии междометий, которые передают один и тот же вокальный жест в различных лингвокультурах: например, английское междометие - Pooh! А. Вежбицкая признает, что между междометиями есть определенное сходство, но делает при этом акцент на различиях и на их непредсказуемости [3]. Так, А. Вежбицкая в отношении данного вопроса склоняется к мнению, которое мы разделяем, что в каждом конкретном языке существует свой неповторимый и не совпадающий с подобными системами других языков набор первичных или истинных междометий.
В русском как целевом для переводческого аспекта нашей работы языке, например, нет полных эквивалентов для английских междометий geeиwow, в результате чего русскоязычный читатель в процессе работы с англоязычным текстом не способен угадать, что эти междометия означают в том или ином контексте и какому вертикальному и горизонтальному контексту они более соответствуют. При этом следует учитывать форму речи, письменную или же устную. Так, в устной речи любой вокальный жест вербализуется с помощью некоторого набора не собственно языковых, а скорее акустических возможностей - это движение тона, тембр и долгота звучания того или иного фонетического компонента, кроме того он воздействует вкупе с симптоматическими жестами и мимикой, т.е. невербальными симпатическими факторами, и это дает возможность относительно легкого распознавания вербализуемой эмоции.
Идентификация значения и распредмечивание эмотивной составляющей, кроющейся в глубинной семантике междометной конструкции, декодирование соответствующего вокального жеста, в письменном тексте предельно затруднены. И переводчик художественного, прежде всего, эмотивного текста обязан решить данную проблему, иначе невозможным окажется повторное опредмечивание и реализация прагматической составляющей в переводящем языке. В данном случае мы имеем дело с двумя радикально разными подходами к переводу междометных и релятивных конструкций: 1) учет и опора только на графическую форму и поиск эквивалентного соответствия в лексикографических источниках, 2) контекстуальная обусловленность и «ноэматическая рефлексия», интуиция переводчика при поиске аналогов и адекватных форм передачи как эмотивной, так и лингвокультурной составляющей вокального жеста в переводящем языке.
В первом случае междометие чаще всего получает не только сходную функционально-прагматическую окраску в случае поверхностной идентификации эмотивной компоненты значения, но и аналогичную орфоэпию и орфографию:
"Ah, the news from India!" she cried. [10, p. 117] - «Ах, эти вести из Индии!» - вскричала она.
Показательным примером второго подхода с изменением, как написания, так и звучания, однако максимально близким соответствием эмоциональной и лингвокультурной доминанте переводящего языка, служит следующий вариант перевода:
"Oh look," she implored him. But what was there to look at? A few sheep. That was all. [10, p. 25] - Погляди же! - молила она. Но на что тут было глядеть? Только овцы одни. Вот и все.
Традиционно считается, что междометия служат для выражения эмоций. При этом значение основных первичных междометий признается диффузным, список имен эмоций, которые может передавать междометие, в большом количестве словарных статей открыт. Однако лексикографы до сих пор не имеют единого мнения относительно перечня эмоциональных номинаций по причине вполне объяснимой предосторожности: эмоций много, а жесткой, законченной их классификации не существует (причем не существует даже в психологии, не говоря уже о лингвистике). Именно поэтому большинство эмоциональных междометий имеет некоторую синонимическую природу в большинстве работ по исследованию их семантики, безусловно неверным будет являться как попытка отождествления их в рамках одного языка в различных контекстах, так и попытка передачи эмотивного начала без учета лингвокультурного компонента.
Положение русской грамматики и лексикографии в данном вопросе не очень отличается от мировой лингвистики. В своей известной статье о междометиях А. Вежбицкая [4, c. 635] приводит толкование английского междометия ah по Webster 1977: «восклицание, выражающее боль, удивление, жалость, сострадание, жалобу, неприязнь, радость, торжество и т. д., в зависимости от способа произнесения». Однако уже в данной статье автор формулирует важный вопрос об этноспецифической, национально-культурной компоненте междометий и релятивов. Исследователь пишет: «Междометия в значительной мере базируются на культуроспецифичных конвенциях, а не на универсальных «законах природы», или <...>, по крайней мере, имеет место какая-то смесь того и другого» [4, c. 612].
Функционально-семантический аспект позволяет классифицировать междометия «а) по направленности интенции от субъекта к миру, от субъекта к субъекту и от субъекта к самому себе (рефлексия); б) по способу отражения - «чувства - воля - разум»; в) по функционально-стилистическому диапазону» [3].
Семантическая специфика междометий и релятивных конструкций заключается в «семиоимпликационной» составляющей любого знака, имеющего интеръективную природу. В.М. Никитин выделил следующие компоненты семантической природы междометных и реляционных конструкций, релевантные для перевода: логико-понятийный (интенсионал), эмоционально-оценочный (экстенсионал) и имликационно-ценностный (импликационал) [7, с. 64], однако для глубинного понимания и реализации в переводящем языке лингвокультурной компоненты, а также адекватного прогностического эффекта междометия целевого языка (сохранения прагматической доминанты) мы, вслед за О.А. Корниловым, считаем обязательным учитывать четвертый компонент, а именно - сенсорно-рецептивный [6, c. 23], который и отвечает за адекватность звукового образа, некоей материальной оболочки интеръекционного знака его имплицитной семиотической функции. Именно он позволяет учитывать функционально-прагматическую значимость (место в когнитивно-валерной системе по С.Н. Бредихину) [2, c. 119] междометий и релятивов в процессе перевода - это, прежде всего, звукосимволическая и экспрессивно-регулятивная функция междометий.
Смыслом, подлежащим передаче при переводе релятивной и междометной конструкции в любом случае будет являться повторяющаяся стереотипная ситуация употребления, которая, превращаясь в некое привычное словоупотребление может способствовать «закреплению ситуации дефектного понимания при абсолютизации одного из аспектов восприятия, одной из констант понимания...Постоянное обращение к некоему непонятному, «вызывающему удивление» понятию, репрезентирующему новый смысл, выводит на новый уровень» [1, c. 30] иллюзии конвенциональности, а вместе с тем и предикативности, и адъективности и др., укрепляемой и верифицируемой затем коммуникативной или переводческой практикой в отмеждометном словообразовании по вновь сложившейся деривационной модели, например, глагольные смыслы в отмеждометных образованиях типа бухать, блеять, айкать и т.п.
Большинство звукоподражаний, а также так называемых истинных местоимений как словоформы являются лишь цитационным употреблением индексальных знаков - «объект и интерпретанта которого ситуативны и семиоимпликативны 'здесь и сейчас'» [5, c. 250], а соответственно, переоценка эмотивной компоненты в другой ситуации семиозиса является неоправданной, более важно передать здесь лингвокультурную составляющую.
Обратным процессом в переводческой деятельности по трансляции релятивных конструкций и междометий в целевой язык является прагматизация знака - это превращение в речевом акте неких закрепленных, конвенциональных знаков (релятивных образований) в конкретно контекстуально обусловленные индексы, и в данном случае их смысловая нагрузка зависит от горизонтального контекста произведения. Именно прагматизация знака являет собой базис открытости системы междометий и релятивных конструкций, собственно любой языковой знак может получить в процессе употребления индексальный характер и закрепившись в таком употреблении стать интеръективом. В данном вопросе уместным можно считать разграничение экспрессивности и эмоциональности, функционального стиля и стиля экспрессивного и некоторых видов коннотативных и прагматических значений. В книге Я.И. Рецкера «Теория перевода и переводческая практика» [8] на основе наблюдений за межъязыковой практикой делается вывод, что при переводе экспрессивно-стилистически нейтральных слов оригинала в русском языке регулярно выбираются более экспрессивные варианты. При этом обычно используется и прием конкретизации. В этой же работе предлагается различать экспрессивно-эмоциональную и экспрессивно-прагматическую конкретизацию. В первом случае мы имеем дело с вербализацией не аллюзивных, простых междометий и звукоподражательных выкриков в функции демонстрации субъективного внутреннего состояния без его преобразования на луче рефлексии. Во втором варианте экспрессивно-прагматическая конкретизация связывается с тем, что в принимающем языке для соблюдения дифференциальной понятности высказывания предъявляются относительно более высокие требования к логичности и завершенности. Именно экспрессивно-прагматической конкретизации подвергается большинство нелинейных междометных и релятивных конструкций при переводе, что позволяет достичь большей степени функционально-прагматического соответствия духу оригинала и нормам переводящего языка.
Именно к данной группе лексем, сочетающих в себе междометные и полнозначные аспекты, применяется понятие размытой семантики, как отсутствия четкого семантического ядра и определенных, строго фиксированных ингерентных схем, что специфицирует при этом множество афферентных сем - наводимых, контекстуальных, импликационных (выводных), связанных с интерпретантойинтеръективного знака в каждом конкретном употреблении, а значит и влияние данного факта на особенности перевода данной группы слов нельзя переоценить, порождение нового, значимого для конкретной ситуации и конкретной лингвокультуры знака вокального жеста является основной задачей переводчика эмотивного текста, как это наблюдается в сложносоставных релятивных конструкциях, несущих как чисто эмоциональный, так и аллюзивно-ассоциативный смысл, прагматическая нагруженность которых увеличивается посредством слабо референтных отрицательных конструкций [9, с. 260]:
For hours at a time (pray God that one might say these things without being overheard!), for hours and days he never thought of Daisy.[10, p. 83] - Между прочим, часами подряд (господи, какое счастье, что никто не может подслушать его мыслей), часами и днями он думать не думал о Дейзи.
Hunted out of existence, maimed, frozen, the victims of cruelty and injustice (she had heard Richard say so over and over again)-no, she could feel nothing for the Albanians, or was it the Armenians? but she loved her roses (didn't that help the Armenians?)-the only flowers she could bear to see cut. But Richard was already at the House of Commons; at his Committee, having settled all her difficulties.[10, p. 127] - Гонимые, преследуемые, истязаемые, окоченелые, жертвы жестокости и несправедливости (Ричард сто раз говорил), нет, ей совершенно безразличны славяне - или армяне? Зато розы ей радуют сердце (ведь и для армян эдак лучше, не правда ли?) - единственные цветы, которые не противно видеть срезанными с куста.
Как уже отмечалось, семантическая особенность интеръективов заключена в семиоимпликационной природе интеръективного знака: его семантика не является имманентной по своей сути, она не принадлежит собственно знаку, не дает возможности воспроизведения четко структурированного и закрепленного раз и навсегда значения, а идет вслед за знанием самого этого знака-символа, знака-индекса, знания языка, формирования компетентной языковой личности в конкретной лингвокультуре, импликационных связей речевых фактов для переводчика как в иноязычной лингвокультуре, так и в языковой картине мира родного языка.
В случаях использования, например, приема транслитерации при передаче английских междометий (первичных междометий) на русский язык часто происходят нарушения в семантике целостного текста, изменяется стиль повествования, может создаваться впечатление некоторой «неполноценности» целевого текста или же неадекватного нелогичного поведения персонажа, в речи которого присутствуют рассматриваемые интеръективы. Транслитерация интеръекционных единиц при переводе с английского на русский язык текста может привести также к дефектному или же противоположному восприятию значения целостного высказывания, ведь глубинная семантика междометия непонятна для представителя другой лингвокультуры.
Однако необходимо заметить, что в языке перевода чаще всего имеются постоянные закономерные соответствия для междометных и релятивных единиц исходного языка. Но задача переводчика эмотивного текста, нагруженного множеством эмоциональных ситуаций, осложняется именно различиями в свойствах междометных конструкций в системе языка и в процессе речепроизводства, где они встречаются гораздо чаще, а семантическая наполненность их гораздо выше, чем в лексикографических источниках. Для обеспечения адекватности в передаче эмотивной и лингвокультурной составляющей интеръективов необходимо введение понятий варианта и инварианта того или иного конструкта, при этом данные понятия не обязательно должны коррелировать в исходном языке и языке перевода, решающую роль играет здесь соответствие экспрессивных и эмоциональных оттенков каждой отдельно взятой интеръекционной единицы языка целевого текста контексту и ситуации речепроизводства в эмоционально-экспрессивном плане в языке оригинала.
Междометия и релятивные конструкции, как показал анализ, характеризуются четко выраженной этнонациональной спецификой, при этом их глубинное семантическое содержание, а также особенности речеупотребления часто непосредственно коррелируют с национально-культурными традициями и историей народа - носителя языка. Здесь на первый план выступают уже гендерные и этноспецифические характеристики этимологии и употребления интеръекционной единицы. Незнание или намеренное игнорирование данных особенностей в речи персонажей или автора произведения создает при восприятии целевого текста впечатление неправильного эмоционального поведения субъекта в момент речевого общения или приводит к нарушению стилистики произведения, авторского замысла.
При адекватной трансляции прагматической и лингвокультурной компоненты междометий и релятивов должен обязательно учитываться тот факт, что их семантическая синонимия не всегда означает стилистическую синонимию, их употребление в дифференциации привносит неповторимый колорит в художественное произведение, репрезентирует не только языковой, но и социальный портрет героя или самого автора.
Переводческое «чувство языка» и особое внимание необходимо и в указанной нами выше ситуации полисемии и омонимии интеръекционных единиц, тождество звукового и графического состава отнюдь не всегда означает тождество семантики в той или иной эмотивной ситуации. Переводчик обязан строго дифференцировать случаи смысловых вариантов междометия при сходной или стабильной формальной структуре, разница в функционально-прагматической значимости и месте в концептуально-валерной системе может быть диаметрально противоположна. Например, английское ByGeorge! имеет несколько вариантов-омонимов, реализующих разнофункциональную значимость: эмоционально-оценочную и апеллятивно-побудительную.
Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что особенность и сложность процесса перевода междометий и релятивных конструкций обусловлена особыми характеристиками их значений, не описываемых обычными формально-логическими способами, как других единиц языка, ведь их главным компонентом являются выражение субъективно чувственных отношений к действительности вне рамок привычной номинации. Междометный фонд каждого из сравниваемых языков не является застывшей системой, он постоянно пополняется в процессе интеръективации.
В процессе перевода, прежде всего, необходимо распознать функциональное тождество в интеръекционных единиц ИЯ и ПЯ, ведь действительно адекватный перевод заключается «...в передаче специфического для подлинника соотношения содержания и формы путем воспроизведения особенностей последней (если это возможно по языковым условиям) или создания функциональных соответствий этим особенностям. Это предполагает использование таких языковых средств, которые часто и не совпадая по своему формальному характеру с элементами подлинника, но, соответствуя норме языка перевода, выполняли бы аналогичную выразительную функцию в системе целого» [8, c. 114].
Безусловную трудность представляет процесс поиска эквивалентного соответствия и производных междометий и релятивов, чаще всего в данном случае невозможно использовать буквальный перевод базисного слова, представляющего собой основу конструкции. Так, например, некоторые переосмысленные релятивные конструкции с апеллятивно-побудительной семантикой абсолютно не совпадают ни по своему компонентному составу, ни по функционально-семантическим характеристикам в тексте оригинала и перевода, однако полностью передают эмоциональный настрой и лингвокультурную составляющую текстовой реальности:
"Dear!" said Clarissa, and Lucy shared as she meant her to her disappointment (but not the pang); felt the concord between them; took the hint; thought how the gentry love; gilded her own future with calm; and, taking Mrs. Dalloway's parasol, handled it like a sacred weapon which a Goddess, having acquitted herself honourably in the field of battle, sheds, and placed it in the umbrella stand. [10 p. 29] - Ах так! - сказала Кларисса, и Люси, кажется, разделила ее разочарование (но не муку); ощутила их сродство; поняла намек; подумала про то, как они любят, эти господа; решила, что сама она ни за что не будет страдать; и, приняв из рук миссис Дэллоуэй зонтик, как священный меч, оброненный богиней на славном поле битвы, торжественно отнесла к подставке.
Очевидным выходом, как мы видим, представляется поиск ситуативно релевантных междометий в языке перевода, которые нередко полностью отличаются в этимологическом аспекте от междометий ИЯ. Вычленение определенных критериев интеръекционных единиц в речевых актах, определение методики их дифференциации в плане формальной структуры, семантики и стилистической вариативности и инвариантности, особого места в когнитивно-валерной системе, как продуцента, так и реципиента речи является результатом сравнительно-сопоставительного анализа функционально-семантических соотношений междометных и релятивных конструкций в языках контактирующих в процессе переводе. Именно выявление определенных закономерных соответствий и различий интеръекционных единиц в сравниваемых языках позволяет выработать адекватные методы и стратегии передачи семантики и прагматики междометий и релятивных конструкций в англо-русском переводе эмотивного текста, позволит выделить эквиваленты, аналоги и адекватные трансформации единиц ИЯ средствами ПЯ.
Рецензенты:Ходус В.П., д.фил.н., заведующий кафедрой русского языка ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь;
Манаенко Г.Н., д.фил.н., профессор, профессор кафедры русского языка ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет», г. Ставрополь.
Библиографическая ссылка
Серебрякова С.В., Яковлева Е.В. ПОДХОДЫ К ПЕРЕВОДУ МЕЖДОМЕТИЙ И РЕЛЯТИВОВ КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫХ КОМПОНЕНТОВ ОБЩЕНИЯ // Современные проблемы науки и образования. – 2015. – № 1-1. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=17513 (дата обращения: 23.04.2024).