Введение
Очевидно, что в настоящее время наука все больше утрачивает черты формального единства, которое характеризовало тотальное признание общих форм и стандартов научной деятельности, это предполагает что социально-гуманитарное познание, закономерности и формы познавательной деятельности также меняются, при этом все в большей степени в системе познания проявляется разрыв знания и понимания. Таким образом, на фоне информационно-технического преобразования коренным образом изменяется и развивается новое понимание, познание, а, следовательно, и принцип получения знания. Одним из методов решения данной проблемы на современном этапе в социогуманитарном познании может быть применение эвристического потенциала идеи дополнительности.
Нильс Бор (автор принципа дополнительности) утверждает, что квантовая теория (в частности, и принцип дополнительности) дает средство для освещения самых общих вопросов человеческого мышления. Рассуждая на основе метода аналогии и выявляя общие черты микрообъектов, живых организмов, сознания, общества и человеческих культур Бор превратил свой принцип дополнительности из физического в универсальный философский принцип с наиболее общим методологическим значением. «В общефилософском аспекте, - писал он, - знаменательно здесь то, что в отношении анализа и синтеза в других областях знания мы встречаемся с ситуациями, напоминающими ситуацию в квантовой физике. Так, цельность живых организмов и характеристики людей, обладающих сознанием, а также и человеческих культур представляют черты целостности, отображение которых требует типично дополнительного способа описания... мы имеем здесь дело не с более или менее туманными аналогиями, а с отчетливыми примерами логических связей, которые в разных контекстах встречаются в более широких областях знания» [3, с. 532].
По мнению И. Алексеева, с которым мы соглашаемся, можно и нужно конкретизировать данную мысль Бора, что черты целостности, индивидуальности, присущи как атомным процессам и актам наблюдения, так и живым организмам. Их отображение с помощью обычного человеческого языка есть единственное средство коммуникации между индивидами; это средство требует дополнительного описания, необходимость в котором возникает по причине обязательности учета тех обстоятельств, которые делают однозначным применение наших первичных понятий [1, с. 60].
Обратим внимание в нашей статье на то, насколько идея дополнительности применима в социогуманитарном познании, каковы границы и условия ее применения в данной сфере.
Так, например, В. Гейзенберг отстаивал мысль, что дополнительность имеет универсальный характер. И в контексте развития физики, полагал он, эта идея пробуждает надежды на то, что «в окончательном состоянии различные культурные традиции, новые и старые, будут существовать, что весьма разнородные человеческие устремления могут быть соединены для того, чтобы образовать новое равновесие между мыслями и действием, между созерцательностью и активностью» [7, с. 130]. М. Борн считал, что идея дополнительности имеет всеобщее значение, потому что существует много областей человеческой деятельности, где один и тот же факт можно рассматривать в различных, но взаимодополняющих аспектах [5, с. 73]. Я считаю, - писал М. Борн. - дополнительность - это важнейшее понятие, ибо оно проясняет многое и за пределами физики... Это касается таких парных понятий, как материя и жизнь, тело и душа, необходимость и свобода... [6, с. 532]. В частности, В. Паули полагал, что философское значение дополнительности состоит в том, что оно «в противовес прежней одногибкости, могло бы стать первым шагом на пути прогресса к единой общей картине мира, в которой естественные науки составляют лишь часть» [8, с. 57]. Паули писал о взаимном воздействии друг на друга дополнительных сторон процесса познания, хотя у Бора не поставлен вопрос о взаимодействии между дополнительными сторонами явления. Также И. Лакатос характеризует принцип дополнительности как «временную передышку», на тот момент, когда противоречия в данный момент неустранимы по каким-то обстоятельствам. И. С. Алексеев указывает, что применение концепции дополнительности за пределами физики только тогда можно будет считать обоснованным, когда будет вычленено ее логическое содержание [1, с. 192].
В то же время многим современным исследователям идея дополнительности позволяет не просто по-новому смотреть на существующие проблемы, но и глубже понимать их. Например, О. А. Никонов, исследуя проблему соотношения пространства и времени, указывает на их взаимодополнительность. С. Шаврин отмечает дополнительность в способах существования материи и сознания. Н. М. Нестерова видит дополнительность между «непониманием» и «пониманием» при переводе с иностранного языка. А. Климец рассматривает единство истины, в выраженном в принципе дополнительности рационального и иррационального аспектов при познании природы. В психологии принцип дополнительности рассматривают В. Ротенберг, М. С. Каган и А. М. Эткинд.
Как методологический регулятив деятельности любого ученого принцип дополнительности был сформулирован отечественным методологом Ю. А. Шрейдером. Отметим, что, по мнению автора: «Главное в этом перечне - это идея о том, что можно пользоваться (и весьма плодотворно) дополнительными эвристиками. Наоборот, абсолютизирование одной из эвристик с моральным запретом на дополнительную к ней ведет к трудностям как в описаниях науки, так и в методологии научного описания реальности» [10, с. 154].
Представленный анализ показывает, что методологическая роль принципа дополнительности достаточно подробно рассмотрена в философской литературе, однако с гуманитарной точки зрения, ученые в своих исследованиях не задаются вопросом о глубинной сущности идеи дополнительности и ссылаются преимущественно на философские интерпретации физиков, поэтому данный вопрос носит неоднозначный и спорный характер.
Отметим, что как в гуманитарной сфере, так и в иных областях знания представлены варианты сочетания не сочетаемых и дополнительных понятий, посколько применимы различные критерии в их оценке. Изложенное, как нам думается, даёт возможность факта признания множественности возможных критериев реальности и установки на их сочетание в одном исследовании, что представляет определенное эвристическое значение.
Представленное применение множественности критериев вытекает из идеи дополнительности и определяет развитие мысли исследователя и теоретика на опору различных критериев реальности, следовательно, и применение не сочетаемых форм, это способствует расширению сферы их проявления, что является, на наш взгляд, положительным фактом, в частности, в социогуманитарном познании. Так, например В. А. Аршинов, ссылаясь на исследования Пригожина, рассматривает диалогово-коммуникативное понимание принципа дополнительности как необходимый элемент синергетической методологии в ее междисциплинарном и интерсубъективном измерениях.
В то же время представленное расширение сферы проявления различных форм познания может быть связано и с процессами самоорганизации и развития, протекающих в различных системах, это является некой особенностью образования XXI столетия. При этом данное образование осуществляется даже не через открытость, личностность, диалогичность и коммуникативность, а, по нашему предположению, через контекст принципов соответствия, дополнительности и осторожности.
Также можно согласиться с А. В. Голубевым, что принцип дополнительности предопределяет наиболее существенные характеристики процесса познания именно в начальной стадии исследования, когда ученый впервые решает подступиться к ранее незнакомой ему проблеме. На этой поисково-творческой фазе движения исследовательской мысли направляется скорее не ранее выверенными рецептами, а установками, иногда даже смутно осознаваемыми.
В своих исследованиях В. Сорокина, рассматривая возможности применения методологического принципа дополнительности, считает, что они связаны с корректированием его физического смысла в соответствии со спецификой социогуманитарного познания, где он применяется как инструмент кросскультурного диалога [10].
Резюмируя вышесказанное, отметим, что в социогуманитарном познании невозможно применять лишь отдельный принцип (например, дополнительности), необходимо сочетать и дополнять, например, с понятиями взаимного обоснования, логической последовательности, соподчинения, вложенности, экспликации применение таких методов, как: убеждение, толерантность, компромисс и т.п. И, конечно же, как было отмечено учеными, дополнительность вовсе не является «универсальной панацеей» или «абсолютной истиной», но обладает большим гуманистическим потенциалом и позволяет не просто по-новому смотреть на существующие проблемы в социально-гуманитарном образовании, но и глубже понимать их, что даёт больше возможностей для их решения.
Именно применение идеи дополнительности в социогуманитарном познании предполагает такое обращение с идеями и концепциями, которое включает диспозиционное рассмотрение, т.е. при анализе теорий, идей необходимо находиться ни на точке зрения «чистого субъекта», ни, что называется, в объекте, а в точке зрения единства обоих.
В целом, идея дополнительности призвана расширять и углублять наше познание, способствовать формированию «живого» знания, создавать новые способы общения, новый язык, новые ценности и смыслы, раскрывать свои скрытые возможности, распространяясь на все проявления и сферы жизни, она помогает более успешно адаптироваться человеку к сложной социокультурной ситуации, а также способствует более успешному формированию специалиста в различных профессиональных сферах деятельности. Это подтверждает позитивный, творчески-конструктивный смысл изучаемой идеи.
Рецензенты:
Лукьянов Аркадий Викторович, доктор философских наук, профессор, профессор кафедры философии и методологии науки, ФГБОУ ВПО Башкирский государственный университет, г. Уфа.
Классен Эрих Гергардович, доктор философских наук, профессор, зав. кафедрой ГСЭН ФГБОУ ВПО «Уфимский государственный нефтяной технический университет», г. Октябрьский.