Известный сюжет осетинского нартовского эпоса о голодном годе и о пире нартов, имеющий самостоятельное бытование, в сказании о безымянном сыне Урызмага выступает как вводный эпизод. Повествование о пире нартов прерывается, получая новый сюжетный ход, а затем снова возвращается к тому месту, на котором прервалось повествование. Происходит расширение повествовательного ряда за счет интерполированного сюжета.
В сказании три сюжета: о голодном годе и пире, устраиваемом Сатаной; о том, как орел уносит Урызмага и он, попав к Донбеттырам, убивает своего сына; о том, как мальчик отпрашивается у Барастыра и они вместе с Урызмагом идут в набег за скотом. Два последних сюжета амплифицируют одноэпизодное сказание о голодном годе нартов. Эпизод о похищении Урызмага орлом оригинален в осетинском эпосе и мотивы, входящие в него, встречаются только в данном сказании. Последний же эпизод сказания широко распространен в нартовском эпосе. Он состоит из устойчивых сюжетных комплексов, входящих во многие сказания. Этот эпизод представлен готовыми блоками и в ряде сказаний составляет их основное содержание. Комплексы мотивов о выходе из Страны мертвых, приглашении в поход и угоне скота создают в эпосе определенный тип сюжета, соотносимый с молодыми героями эпоса.
Сказание о голодном годе нартов может амплифицироваться и за счет сказочных элементов. Так происходит в сказании «Схуалия малик» [4, с 48-49]. Тема голодного года развивается здесь в необычном для нартовского эпоса русле.
Выдался голодный год у нартов и жребий гнать стада в земли Схуалия малика выпадает Урызмагу. Вместо постаревшего Урызмага стада гонит Сатана, переодевшись в мужское платье. Далее сказание развивается в сказочной стилистике - появляется мотив «внешней души».
В этом сказании объединились темы, характерные для разных героев эпоса. Соотносясь с Сатаной, тема голодного года развивается вполне определенно: Сатана открывает свои кладовые и устраивает пир, спасая нартов от голодной смерти. Пасти же скот в теплых землях обычно выпадает Сослану. Так традиционно распределяются роли. В этом же сказании происходит перемещение действия от одного героя к другому и еще к тому же амплификация за счет сказочного мотива. Перемещение встречается довольно часто в нартовских сказаниях народов Кавказа вообще и в осетинских, в частности. О явлении перемещения или текучести говорит У.Б. Далгат(1), приводя примеры из осетинского эпоса. Так, рождение из камня, присущее Сослану, может приписываться Сырдону; стальные усы, которыми герой убивает гадов в чаше с отравленным напитком, отнесены и к Батразу, и к Хамыцу одновременно. «Текучесть «общих мест», их национальное варьирование, перемещение «определителей героизма» от одного героя к другому, из одного варианта в другой - не только свидетельство национального многообразия и специфики нартского эпоса. Это явление и закономерное, связанное с особенностями устного народного словесного эпического искусства, где канонический текст почти исключается, где возможны различные перемещения, всегда обусловленные, однако, границами эпической традиции» [2, с. 221-222].
Как амплифицирующие могут выступать и сюжетные комплексы «игры Сослана». С играми Сослана связаны две разновидности сюжетов, в зависимости от того, магические это игры или богатырские игры-состязания. И магические, и богатырские игры являются темами отдельных сказаний, но в ряде случаев они могут соединяться в одном повествовании. Так, в сказании о шубе Сослана [4, с. 108-111] богатырские игры-состязания соединены с магическими играми. Это происходит за счет удвоения сюжетного хода. Сослан дважды отправляется за кожей с головы великана. Удвоение сюжетного хода происходит и в сказании о Сослане и великане Мукаре. В некоторых вариантах [например, 5, п. 21, д. 45-1, л. 37-41] у Мукары есть брат и дублирование сюжета связано именно с этим обстоятельством. Таким образом, амплификация сказания идет и за счет дублирования сюжетного хода, и введения комплекса мотивов, связанных с магическими играми.
Магические игры Сослана выступают как амплифицирующие в сказании о Тотразе [4, с. 389-392]. Перед решающим поединком с Тотразом Сослан играете ним в альчики, которые превращаются в животных и птиц, и проигрывает. Сказание о поединке Сослана с Тотразом, имеющее довольно устойчивую структуру, может расширяться и за счет других сюжетных блоков, популярных в сюжетообразовании нартовского эпоса. Речь опять идет о комплексе мотивов: «выход героя из Страны мертвых», «приглашение в набег», «угон скота». Правда, здесь амплифицирующий эпизод дан в виде резюмирующего рассказа [4, с. 389-393]. Происходит «упрощение, усечение традиционного повествовательного контекста, в котором «план содержания» преобладает над «планом выражения» [3, с. 49]. Иначе, происходит редукция. Редукция, как явление закономерное в вербальном процессе не обязательно связана с разложением цикла, а зависит от национального варианта или особенности манеры исполнения самого сказителя.
Сказание о бое Сослана с Тотразом может распространяться и за счет мотива кровной мести. Сослан является на могилу Тотраза и разбрасывает все, что было приготовлено матерью Тотраза для годовых поминок. Тотраз отпрашивается у Барастыра, чтобы отомстить. В итоге он убивает Сослана, и отсекает его правую руку [4, с. 396-403].
Расширение содержательной линии сказания происходит за счет включения устойчивых сюжетных комплексов таких, как магические игры, продуктивного в цикле Сослана, выхода героя из Страны мертвых и мести, как мы уже отмечали, соотносящихся с молодыми героями эпоса.
Амплификации может подвергаться и сказание о спасении Урызмага Батразом. Распространение этого сказания происходит за счет сюжета о шубе из бород и усов, хорошо известного в осетинском эпосе и являющегося традиционным в цикле Сослана. В данном случае Батраз, содрав усы и бороды у нартов, которые хотели опоить Урызмага, приносит их Сатане и просит сшить шубу для Урызмага. Для шубы недостает воротника и Батраз приносит на воротник усы Арфана [5, п. 1, д. 2, л. 30-31]. Сюжет, устойчиво соотносящийся с Сосланом, здесь переходит в сказание о спасении Урызмага Батразом. Правда, опять же этот сюжет передается в усеченном виде. Так, отсутствуют характерные для этого сюжета в цикле Сослана богатырские игры-состязания, в результате которых Сослан добывает усы для воротника. В данном случае просто констатируется факт. Здесь также наблюдается явление перемещаемости действия от одного персонажа к другому, о чем говорилось выше.
В цикле Батраза амплификации может подвергнуться и сказание о взятии крепости Хыз. Как известно, сюжет о взятии крепости существует и в цикле Сослана, и в цикле Батраза, но в каждом из циклов он развивается соответственно характеру центрального персонажа. Амплификация сказания о взятии крепости Хыз может происходить за счет сведения двух версий взятия крепости из цикла Сослана и из цикла Батраза. Когда нарты не и силах взять крепость, когда уже погиб маленький помощник Сослана, тогда на помощь нартам приходит Батраз и сокрушает крепость обычным для себя способом, пробивая стены своим стальным телом [4, с. 253- 256].
Амплификация наблюдается и в сказании о том, как Сырдон спас именитых нартов. Сырдон спасает попавших в беду нартов, поссорив великанов. Обычно он спрашивает, что главнее в кузнечном деле, и великаны-кузнецы в споре убивают друг друга, но это сказание может амплифицироваться за счет введения рассказа на сюжет «что больше», широко распространенного в кавказском фольклоре.
Как видим, эпизоды, за счет которых происходит распространение сюжетов сказаний, вполне органичны в контексте нартовской эпической традиции. Но амплификация может осуществляться и с использованием мотивов, не характерных для поэтики нартовского эпоса. Так происходит в сказании о симде нартов [4, с. 262-268], когда Батраз отправляется выполнять трудные поручения Акула-красавицы. Сюжет развивается в традициях сказочного повествования - появляются международные сказочные мотивы, являющиеся атрибутами сказочного эпоса: и молочное озеро, омолаживающее стариков, и сдвигающиеся скалы; появляются чудесные предметы.
Амплификация за счет сказочных мотивов может происходить и в сказании о Гумском человеке [5, п. 43, д. 152, л. 139-149]. Здесь появляется мотив чудесного бегства. Убегая от преследования, герои бросают чудесные предметы, которые создают препятствия на пути преследователей. В сказании о Гумском человеке встречаются и другие сказочные элементы: чудесный заяц, который оживает и соскакивает с вертела, чудесный золотой олень. Правда эти сказочные элементы встречаются и в других сказаниях нартовского эпоса и выглядят в нем вполне органично. Мотивы же, о которых речь шла выше (молочное озеро, сдвигающиеся скалы, чудесное бегство, мотив «внешней души»), в нартовском эпосе не традиционны. Сказочные мотивы, проникающие в нартовский эпос, не в равной мере эпичны, но мы можем говорить о том, что все они соотнесены с героикой образа - из сказки в эпос проникают, в основном, мотивы, подчеркивающие героическую сущность образа эпического героя.
Мы можем отметить, что амплификация в осетинском нартовском эпосе происходит как за счет иножанровых включений, в частности, сказочных элементов, присоединяемых к эпическим элементам, так и за счет традиционных эпических мотивов и их блоков, причем используются устойчивые сюжетные комплексы, продуктивные в сюжетообразовании сказаний осетинского нартовского эпоса. Распространение сказаний за счет традиционных эпических мотивов эпоса довольно часто, оно превалирует над амплификацией сказочного характера. Амплификации могут быть как единичными, так и довольно устойчивыми, как в сказании о безымянном сыне Урызмага.
Таким образом, амплификация в осетинском эпосе происходит путем введения новых мотивов и сюжетных комплексов, соотносимых с эпической традицией осетинского эпоса, путем присоединения неэпических элементов к эпическим и путем дублирования сюжетных ходов.
Рецензенты:
Дзодзикова З.Б., д.фил.н., профессор кафедры осетинского языка и литературы факультета осетинской филологии Северо-Осетинского государственного университета имени К.Л. Хетагурова, г. Владикавказ.
Цопанова Р.Г., д.фил.н., профессор кафедры осетинского языка и литературы факультета осетинской филологии Северо-Осетинского государственного университета имени К.Л. Хетагурова, г. Владикавказ.