В данной статье поставлена цель с применением методов исторического исследования - историко-генетического, проблемно-хронологического и других - рассмотреть процесс внедрения новой атеистической идеологии в одном из национальных регионов страны - Бурят-Монгольской АССР, проследить деятельность Союза воинствующих безбожников - от лекций, наглядной агитации, театрализованных постановок и новых праздников до организации борьбы против религии во всех ее формах и проявлениях.
С приходом к власти в октябре 1917 г. большевики развернули борьбу с «пережитками буржуазной идеологии», в частности с религиозностью населения. Первым шагом в этой борьбе стал декрет Совета народных комиссаров «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», изданный в январе 1918 г. Фактически этот декрет давал повод для вытеснения религии из жизни нового советского общества. По всей стране началась активная антирелигиозная деятельность. Не стала исключением и образованная в 1923 г. Бурят-Монгольская АССР.
К началу 1920-х гг. на территории республики существовали все основные религиозные конфессии. Самой большой из них была православная: в 1922 г. действовало 211 православных общин. Второй по численности была буддийская конфессия, представленная 46 общинами с 77830 верующими. Старообрядчество имело 81 общину. Остальные религиозные конфессии были менее многочисленными: иудеи имели 7 общин, мусульмане - 6, евангелисты - 5, католики - 1 общину [9, с. 175]. Немалая часть населения республики была настроена крайне негативно к социалистическим преобразованиям, поэтому в большей степени государство обеспечивало себе поддержку в лице молодежи для проведения масштабной антирелигиозной работы. Именно эта часть населения не была отягощена консервацией предыдущего опыта и активно воспринимала новые социалистические идеалы.
На первых порах власти призывали «избегать всякого оскорбления чувств верующих», изживать религиозные предрассудки постепенно, путем атеистического воспитания населения и распространения научных знаний. Однако в первые годы практически не было опыта антирелигиозной пропаганды, зачастую дело доходило до оскорбления чувств верующих. Так, в 1924 г. двадцать комсомольцев г. Верхнеудинска решили сорвать крестный ход, они «организованно подошли к церкви и стали петь революционные песни, чем вызвали гнев верующих» [10, с. 4].
Антирелигиозная деятельность в СССР осуществлялась не только государственными структурами, но и общественными организациями. В 1921 г. в Москве было основано Общество активных атеистов, в 1924 г. - Общество друзей газеты «Безбожник». Эти организации проводили антирелигиозные мероприятия, издавали соответствующую литературу («Атеист», «Безбожник» и т.д.). В апреле 1925 г. состоялся первый Всероссийский съезд корреспондентов и Общества друзей газеты «Безбожник», на котором была утверждена организационная структура Союза безбожников. Было решено, что Союз как добровольческая организация признается «той единственной формой, в которую должно выливаться антирелигиозное движение всюду, по всей стране» [11, с. 6]. Съезд разослал местным партийным и комсомольским организациям письма, содержащие рекомендации по созданию ячеек безбожников. «Вся работа должна идти под руководством партийных и комсомольских ячеек, вам надлежит прийти в этом им на помощь, а в нужных моментах быть инициатором по созданию ячеек Безбожника и естественно-научных кружков при избах-читальнях и красных уголках» [15, с. 121].
В декабре 1926 г. в Верхнеудинске был организован областной совет безбожников, основной задачей которого стало «объединение всех трудящихся для организации борьбы против религии во всех ее формах и проявлениях». К 1928 г. в Бурят-Монгольской АССР насчитывалось 23 ячейки, общей численностью 928 чел. [9, с. 178]. В одном из отчетов Верхнеудинской ячейки безбожников отмечалось, что «молодежь охотно идет в организацию», но «многим запрещают в нее записываться родители» [1]. В сельских ячейках были случаи, когда родители являлись на собрания с палками, вытаскивали своих детей за дверь и избивали. «Негоже антихристов тешить», - говорили они [14, с. 7].
Учитывая характер и масштабность задач, поставленных государством для антирелигиозной работы, в июне 1929 г. Центральное общественное объединение изменило свое название на «Союз воинствующих безбожников», который стал проводником государственных идей по борьбе с религией.
В Бурят-Монголии главный удар наносился по буддизму и ламаизму. К середине 1929 г. на уровне Союза воинствующих безбожников была утверждена общая методика антибуддийской пропаганды. На втором съезде Союза, состоявшемся в том же году, отмечалось: «борьбу с буддизмом и ламаизмом необходимо развернуть наравне с борьбой с другими религиозными системами». В состав Центрального совета Союза воинствующих безбожников был избран один представитель от Бурят-Монголии (всего в ЦС вошли 95 чел.) и один кандидат (всего в составе ЦС было 32 кандидата). По решению Центрального совета Союза воинствующих безбожников был установлен обязательный минимум для Бурят-Монголии по подбору слушателей на антирелигиозный факультет при Радиоуниверситете - 10 чел. (всего по СССР - 1510 чел.) [16, с. 154-155].
Немалую роль в антирелигиозной работе сыграли проведенные диспуты со священнослужителями. Так, инициативная группа комсомольцев Анинской бурячейки в сентябре 1927 г. организовала диспут, пригласив 11 ученых лам из различных дацанов Хоринского аймака. На заседании присутствовало большое количество людей из числа местного населения. Диспут начался с доклада комсомольца о происхождении и развитии религии. После на возникшие вопросы отвечали ламы. Вечером состоялся концерт [13, с. 3]. После подобных диспутов все «население говорило о безбожниках» [6, с. 54].
Особое внимание в агитационно-пропагандистской работе уделялось селам и улусам. Она строилась главным образом на рассеивании суеверий путем распространения естествознания. Для этого в избах-читальнях комсомольцы устраивали громкие «читки», проводили лекции и доклады на темы «Как рождаются боги», «Не бог сотворил человека, а человек - бога», «О происхождении Вселенной» и т.д. Эффективным способом привлечения внимания крестьян служило использование наглядности. Например, лекции, приуроченные к дню празднования Ильи-пророка, сопровождались показом опытов с электричеством. «Интересно выходит, - говорили крестьяне, - у попов, поди ж, такого и не узнаешь».
Наиболее податливым антирелигиозной пропаганде было молодое поколение. Как правило, после проведения антирелигиозной лекции принималось постановление примерно такого содержания: «Мы, молодежь такого-то аймака или района в таком-то количестве, будем сторониться религиозно-церковного дурмана, не верить ни в царство небесное, ни в ад, ни в бога, ни в черта. Назовем себя молодыми атеистами. Для оправдания этого звания усилим антирелигиозную пропаганду среди деревенской молодежи» [5]. Встречались случаи, когда представители старшего поколения отрекались от религии. Так, 85-летний житель с. Кульск сказал: «Я раньше был в большом заблуждении, потому что в каждой книге говорилось о чудесах Бога. Теперь же я вижу своими глазами, что сделано пролетарской властью в отношении просвещения. Я теперь неверующий» [12, с. 3].
Однако работа в районах среди в основном консервативного населения протекала с большими трудностями. В буддийской церкви, например, споры консерваторов и обновленцев по догматическим вопросам переходили в вопрос о признании или непризнании советской власти. А старообрядцы «...вычеркивали из списков и не пускали на молитвы те семьи, где есть коммунист или комсомолец...» [2]. Комсомольцев называли «антихристами», «проклятыми большевиками» и пр.
Нередко местные жители связывали засуху и другие стихийные бедствия с «карой Божьей за безверие коммунистов и их политику в религиозном вопросе». «Позабыли Бога, вот и нет дождя», «Издевались над религией, вот голод грядет», - говорили люди [17, с. 4]. Поэтому по приглашению комсомольцев в местных клубах и избах-читальнях агрономы устраивали лекции и беседы, учили крестьян бороться с засухой, саранчой и другими стихийными бедствиями. Чествовали отличившихся сельских тружеников, ставили в пример другим.
Большевики стремились заменить религиозное миропонимание новыми социалистическими идеями, поэтому стали вводить иную, «революционную» обрядность в противовес церковной. В стране начался процесс формирования новой праздничной культуры. В повседневную жизнь населения входили такие праздники, как День Красной армии (23 февраля), Международный женский день (8 марта), День I Интернационала (1 мая), День пролетарской революции (7 ноября) и др. Вызывая сильное эмоциональное переживание, они стали одним из самых эффективных способов массовой агитации и пропаганды. Молодежь являлась полноправной частью на всевозможных играх, состязаниях, народных гуляньях. Нередко она выступала в качестве организаторов данных мероприятий.
Эффективным методом борьбы с религиозным менталитетом населения являлось образование, которое строилось на основе новых социалистических идей. Распространение грамотности как составной части культурной революции должно было способствовать достижению ее конечной цели - укоренению в народном сознании коммунистической идеологии. В результате целенаправленной, значительной по объему работы население республики к 1936 г. вышло на общесоюзный уровень грамотности. Так, если по стране в целом этот показатель составил 81,2%, то в Бурятии общая грамотность населения в сельской местности составила 75,2%, в городе - 95,5% [9, с. 142].
Создание новой системы образования происходило на фоне закрытия религиозных школ. В рассматриваемый период в республике представителям буддийской конфессии было запрещено врачевание в дацанах, а также поступление в хувараки (послушники) детям до 18 лет. Ученик 7 класса Бурятской семилетки (г. Верхнеудинск) А. Андолинов в своем письме в журнал «Безбожник» писал: «В дальнейшем нужно вести борьбу с шаманством и ламством, чтобы их совсем в Стране Советов не было. В проведении этой задачи нужно надеяться на курсантов Бурят-Монгольского педагогического техникума, которые близко должны жить с трудовым крестьянством» [16, с. 154].
Немалая роль в антирелигиозной пропаганде отводилась изданию периодической печати и атеистической литературы. Центральным печатным органом являлся журнал «Революция и церковь», где наряду с официальной информацией публиковались отчеты о проведенных антирелигиозных лекциях и материалы для работы в регионах. С 1928 г. в Верхнеудинске началось издание журнала «Эрдэм ба шажан» («Наука и религия») на бурятском языке. Отдельные произведения с антирелигиозной тематикой печатались в газетах «Уур» («Заря»), «Шэнэ байдал» («Новая жизнь») и журнале «Голос бурят-монгола», издававшемся на двух языках. Простым и наиболее распространенным примером антирелигиозной пропаганды служили плакаты: «Вера вредна, вреднее вина», «Глас господень господам годен», «Знахаря заклинанье замени знаньем» и т.д.
В атеистической пропаганде применялись различные методы: от печатных материалов и антирелигиозных плакатов до драматических постановок. Особое внимание уделялось театру и кино, которые прочно входили в повседневную жизнь населения, прежде всего городского. В 1926 г. в столице Бурятии было 2 кинотеатра («Эрдэм» и «Арс»), в 1938 г. - 35 киноустановок и 53 кинопередвижки [8, с. 66]. Выходило большое количество кинофильмов, способствующих укреплению советской идеологии. В 1927 г. в г. Верхнеудинске появился первый стационарный театр, а в 1932 г. открылся Бурятский театр драмы. Оба театра пользовались большой популярностью.
Коренным переломом в истории страны стал рубеж 1920-1930-х гг., повлиявший на взаимоотношения государства и церкви. Антирелигиозная кампания стала частью программы, предусматривавшей массовую коллективизацию. В 1930-е гг. ЦИК БМАССР подготовил директивное письмо «О мероприятиях по усилению борьбы с ламством», в котором была выработана целая система «комбинированных мероприятий культурно-социального, политического и экономического характера» [3]. Ламы, достигшие 18-летнего возраста, независимо от занимаемого положения на территории аймака, должны были платить налоги. Налогами облагались также здания дацанов, сельхозугодия и хозяйственные постройки. Среди мер внеэкономического воздействия использовалось лишение лам избирательного права и проведение частичной паспортизации, преследовавшей конкретную цель - сокращение числа священнослужителей.
В этот период в стране началось закрытие культовых зданий. По данным на 23 февраля 1937 г., в республике из 44 дацанов оставалось 14, при этом оформлялись материалы на закрытие еще пяти; из 29 православных церквей материалы для закрытия оформлялись на четыре. Кроме того, в этот период продолжали функционировать 20 старообрядческих молитвенных домов, 2 еврейские синагоги и одна мусульманская мечеть [18, с. 80].
В 1938 г. Президиум Верховного Совета БМАССР утвердил решение о закрытии 17 православных церквей, 7 старообрядческих церквей и молитвенных домов, еврейской синагоги в Баргузине, Чесанского дацана и Челутаевского дугана в Хоринском аймаке. В 1939 г. была закрыта татарская мечеть, располагавшаяся на территории Боханского аймака. В 1940 г. были закрыты старообрядческая церковь в с. Окино-Ключи, 2 молитвенных дома в с. Бичура, православная Улан-Удэнская Троицкая церковь, еврейская синагога в пос. Зауда Пригородного района г. Улан-Удэ [4].
Закрытые молитвенные здания передавались в «безвозмездное пользование государству и народу». Например, Николаевский храм в Верхнеудинске был передан под железнодорожную библиотеку, Одигитриевский собор - под временные курсы стройкадров, а с 1934 г. - под антирелигиозный музей. Вознесенский храм - под столовую общественного питания рабочих и служащих кожзавода, еврейская синагога - под национальную школу. Покровская церковь в Эхирит-Булагатском аймаке была передана под избу-читальню, а кяхтинский Вознесенский храм - под шерстепрессовальню и т.д. Во многих местах закрытые религиозные здания использовались для различных хозяйственных нужд: в с. Десятниково, Харитоново, Куйтун Тарбагатайского аймака старообрядческие церкви и молитвенные дома использовались как зернохранилища и складские помещения колхозов; в Кижингинском аймаке Чесанский дацан со всеми дуганами - под хозяйственные нужды Чесанской МТС; православная церковь в с. Большая Кудара Кяхтинского аймака была разрушена, а кирпич и цемент использованы на постройку гаража и т.д. [5].
Наряду с закрытием культовых зданий на территории республики начались широкомасштабные репрессии против духовенства и верующих. Основным мотивом считалось то, что церковь препятствует росту колхозов и ведет антисоветскую пропаганду. Активные сторонники сохранения религии арестовывались и приговаривались к различным срокам заключения. В период 1929-1941 гг. были репрессированы 101 священнослужитель православной церкви, 1701 - буддийской церкви, 24 - старообрядческой [9, с. 180].
Власти полагали, что репрессии в отношении священнослужителей и верующих, а также принудительное закрытие дацанов, храмов, монастырей приведет к окончательной ликвидации церкви и духовенства. К концу 1940 г. на территории республики уже не было ни одного действующего здания культа.
Начавшаяся Великая Отечественная война заставила государство пересмотреть свои взгляды в отношении религии. Агрессивная деятельность Союза воинствующих безбожников начала утрачивать свое значение. Последний номер «Безбожника» вышел в июне 1941 г., а Союз воинствующих безбожников был официально распущен в 1947 г., его функции перешли к Всесоюзному обществу по распространению политических и научных знаний (общество «Знание»).
Таким образом, советское правительство практически с первых же дней своего прихода к власти развернуло активную антирелигиозную работу, поставив под жесткий идеологический контроль церковь и религиозную жизнь граждан страны. Социалистические идеалы и ценности должны были занять основное место в духовной жизни общества и реализоваться как культурные практики молодого поколения строителей коммунистического общества. Союз воинствующих безбожников в Бурят-Монгольской АССР претворял установки государства по этому вопросу. Борьба с религией являлась его главной целью. Однако религия оказалась довольно устойчивым социальным образованием и особенно ярко проявила себя в тяжелые военные годы.
Рецензенты:
Кальмина Л.В., д.и.н., доцент, ведущий научный сотрудник Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН, г. Улан-Удэ.
Васильева С.В., д.и.н., доцент кафедры истории отечества Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ.