Термин «событие» имеет не только коммуникационную и маркетинговую составляющую, но и является особой экономической категорией, обладающей философской, культурной, эстетической и политической направленностью. Это особая технология, направленная на формирование мифологии и формирование символического капитала, требующая оценки ее экономической эффективности и гуманитарной направленности.
Эмоциональная компонента подобных мероприятий помогает наилучшим образом достичь потенциального потребителя сквозь призму трансляции определенных общепринятых и признанных мифов, ритуалов, образов. Тот факт, что в центре специального события находится клиент, делает мероприятия данного характера незаменимыми в ряде случаев [5].
Событие имеет высокую степень общности, несмотря на различные сферы его применения. Специальные события характерны и для религиозной сферы, сферы политики, и, конечно, без них немыслима сфера искусств. Но содержательная сторона этих социально-экономических явлений базируется на традиционных национальных паттернах и поведенческих стереотипах, вбирая в себя как исторические, так и культурные особенности восприятия конкретной социальной группой.
Специфика восприятия того или иного специального события различными национальными общностями становится основанием для планирования экономического эффекта и часто определяет общую целесообразность проводимого мероприятия. Высокая степень заинтересованности европейских компаний в российском рынке делает всё более актуальными исследования в области сравнительного анализа культурно-исторических предпосылок российской и европейской культур для последующего практического внедрения технологий эффективной коммуникации. В данной статье рассматриваются традиционные паттерны культур России и Европы с целью возможности обоснования содержательного различия организации и проведения специальных событий. Предпримем попытку определить базис события для россиян и для европейцев. С этой целью прибегнем к стереотипам поведения как к культурным образцам данных социальных общностей.
Культура предстает как субъективная (личностная) и объективная (общественная) сфера. Являя собой квинтэссенцию менталитета социума, культура представляет совокупность стереотипов и символов, которые сложились в процессе разноплановых отношений в рамках определенной исторической эпохи и которые обладают национально-культурной спецификой.
Становление европейской культуры связано с античным полисом. Наследуя идеи Древней Греции, воспетые Гомером, эллинские паттерны предполагают систему регуляций поведения в обществе, которые обоснованы нормами героического кодекса. Индивидуальная ориентация, соревнование, в котором честь и слава зависят от личных достижений, сформировали первый модернизационный импульс развития всей европейской цивилизации. Гражданственность и героизм, знание как высшая ценность, индивидуальная сознательность, свобода человека, который полноправно участвует в жизни страны и государства. Данная антропологическая направленность - краеугольный камень современных концепций гражданского общества и правовой личности.
Классические работы европейских философов Д. Гоббса, Д. Локка, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, Г. В. Ф. Гегеля, М. Вебера представляют основания, в которых укоренены паттерны культуры Европы и векторы ее развития. Так, в правовой европейской культуре либерализма - новой европейской идеологии, господствует рационалистическая идея. Суть её в просчитывании и тотальном планировании всего, вплоть до человеческого произвола. Всего, что определяется как должное (обладающее эффективностью, полезностью) или не должное. На этом держится идея о саморегулирующейся социальной системе, которой необходимы единые «правила игры». Ключевой принцип - триединство свободы, равенства и справедливости, - принцип автономии субъекта, т. е. человеческой личности. Всё это ведущие паттерны полисной культуры, отличающей эллина от варвара. Усмирение спонтанности окультуренностью глубокого философского осознания, психологичностью, чёткостью и понятностью линий, гармонией цвета. Самодисциплина, дисциплина и преобладание эстетики форм заложили основы европейской культуры.
Проблематика понимания и определения паттернальной характеристики России состоит в «антиномичности» русской культуры. К этому термину апеллирует К. М. Кантор, ссылаясь на труды Н.А.Бердяева.
Кантор сравнивает понятие антиномичность с понятием бета-паттерна. Значительно большая смысловая нагрузка первого включает многочисленные совокупности конфигураций бета-паттернов, «с помощью которых может быть описана социокультура России и ее место в мировой социокультурной системе» [3]. Возникнув из этики Канта, «антиномия» обозначает неустранимые столкновения равнозначных догматов знания как противоречие законов чистого разума [2].
Н. А. Бердяев подчёркивает индивидуальный характер русской культуры, отличающийся неустранимой противоречивостью свойств и постоянством их перехода друг в друга. Состояние «не в себе», «не в ладах с самим собой», когда «разум, попавший в момент своих величайших ожиданий в тиски противоположных доводов, чувствует себя в высшей степени стесненным» [1] типично для мыслящего россиянина.
А. С. Хомяков, Н. А. Бердяев, В. В. Розанов, размышляя о России, в своих трудах продемонстрировали индивидуальное ощущение внутреннего мысленного разлада, являя пример, которому русский человек желает следовать по-своему. Особенно ярко представляются столкновения внутренних противоречий в шедеврах русской литературы, которая сама стала воплощением ведущих паттернов русской культуры XIX века. «Творчество русского духа так же двоится, как и русское историческое бытие. Это яснее всего видно на самой характерной нашей идеологии - славянофильстве и на величайшем нашем национальном гении - Достоевском, - русском из русских. Вся парадоксальность и антиномичность русской истории отпечатались на славянофилах и Достоевском. Лик Достоевского так же двоится, как и лик самой России» [1].
Самоопровергающаяся в самоутверждении культура России на протяжении всей своей историософии привлекает внимание лучших умов как среди представителей своего народа, так и народов западных культур.
- Славянофильство и западничество;
- христианская любовь к людям и нечеловеческая жестокость; географическое положение Восток - Запад;
- культура Восток - Запад;
- идеализация России в лживых, фальшивых формах и её космополитическое отрицание;
- отрицание государственности, «политический и религиозный анархизм» в противовес стремлению к подчинению и порядку, великой истории государственности и огромной системе государственного управления, разгулу мега бюрократии, «всё превращающей в орудие политики и бунтарство»;
- «женственность, пассивность, покорность, смирение, терпение, мягкотелость и мужество, героизм, самопожертвование»;
- недоразвитие личного начала в борьбе с «общинно-государственным коллективизмом»;
- массовая распространённость шовинизма и ксенофобии, агрессия на чужое в непримиримом споре с подражательством, равнением на Запад;
- исключительная всечеловечность («Цицерон» Тютчева, «Скифы» Блока, Пушкинская речь Ф.М. Достоевского в 1880 г. как провозглашение «всемирной отзывчивости русских») и узкий кругозор, равнодушие к миру на уровне жителя глухой деревни;
- казалось бы, тотальное истинное христианство уживается с язычеством, антихристианскими тенденциями;
- коллективы без личностей и личности, не принимающие коллективы.
Эти непримиримые столкновения, характерные для россиян, отмечает Н. А. Бердяев. Стержень российской культуры - её крайняя антиномичность, которая, не взирая на многочисленные исторические изменения, остаётся базовой ценностью. Даже герб России - двуглавый орёл или мифологическая химера символизирует и утверждает антиномичность. Бета-паттернальная культура России объединяет в единстве и борьбе восточные альфа-паттерны и гамма-паттерны Запада [3].
«И в других странах можно найти все противоположности, но только в России тезис оборачивается антитезисом, бюрократическая государственность рождается из анархизма, рабство рождается из свободы, крайний национализм из сверхнационализма» [1].
«Рабогосподство» есть базовая ценность доминирующего в России паттерна. Она противостоит ценности «господство» и ценности «рабство» и их противоположности»[3]. Таким образом, между «подчиняющейся» идеей Востока и «господствующей» идеей Запада Россия определила для себя ценностью несуществующую свободу абсолютную. Свободу от рабства и господства одновременно, не примиряясь ни с первым, ни со вторым и постоянно застревая в обоих, в тщетных поисках истины и справедливости. В своём стремлении к самобытности россияне, уже объединив мировой опыт, по сей день опасаются по разным причинам синтезировать его, систематизировать на благо своей страны и мира, возможно, выполняя при этом свою миссию, то, что не сможет сделать никто кроме них.
Политическая культура России одновременно автократична, империалистична и государственна в национальном смысле. Экономика страны одновременно промышленная и аграрная. Осуществляется и добыча многочисленных ресурсов, и их переработка. Характер российской экономики, одновременно товарной и бартерной, также включает антиномии: центральное планирование противостоит малокультурным, но быстро развивающимся рыночным отношениям.
Сложности международного сотрудничества увеличивает, прежде всего, ментальный аспект - неоднозначное отношение к западным и восточным партнёрам, а также антиномичность внутри социума и внутриличностные ментальные конфликты российских индивидуумов.
Проблема взаимодействия России и Запада в социальном и культурном аспектах - проблема бесплодного взаимодействия [3]. Проблема эта корнями уходит к восприятию россиянами своей сущности как «избранного народа».
Н. А. Бердяев, автор «Судьбы России», пишет: «Ничего христианского не было в вечном припеве славянофилов о гниении Запада и отсутствии у него христианской жизни. Такая юдаизация христианства возвращает нас от Нового Завета к Ветхому Завету» [1]. Противопоставление «избранности» представителей иудаизма народам, исповедующим остальные веры, объясняется отказом от язычества и тем самым, якобы, признанием превосходства духовности над мирской суетой. Однако россияне исторически всегда были духовны и, кроме того, «избраны» согласно канонам христианства, поскольку антиномичность в отношении понимания свободы вошла в сознание русских вместе с зарождением культуры.
Западная и европейская культура ментально родственны, но тем не менее наделены разным смыслом. Представители западной культуры крайне личностно независимы. Возникнув вместе с началом Истории (как возможного результата культурной мутации [3] вместе с явлением частной собственности, рабством и господством), «западничество» со времён скифа Анахарсиса пренебрегло нравами сородичей и пропиталось античной культурой. Западничество стало всемирным явлением, распространившись в новое время вплоть до крайнего Востока. Оно проявляется в поведении, мышлении индивида без обязательного стремления к перемещению на «Запад» географический - в Западную Европу или США [4].
Индивид по гамма-паттернальному типу - индивид-западник сосредоточен на стремлении к личностной независимости. Он направлен выделиться из собственного паттернального ансамбля. В отличие от «западнического» типа, «европеизм» игнорирует такую независимость, он направлен укоренить европейские бытовые ценности в остальных странах.
Есть ещё один паттернальный процесс - вестернизация. Он связан с западничеством и одновременно противоположен европеизму и американизму. Вестернизация переносит в незападные страны исторические западные ценности (социальные, материальные, свободные ментальные личностные, культурные) из центра и локусов исторической западной культуры. Это не перенос европейских западных или иных форм жизни, поскольку в процессе теряется форма (в Европе она в любом случае другая) и остаётся какой-либо фрагмент формы (социальной культуры вне контекста) без содержания.
Таким образом, бесплодность социально-культурного взаимодействия России и Запада исторически обусловлено: от принятия христианства Владимиром, которое может быть трактовано как одновременно акт западничества и антизападничества, до формирования Московского царства, когда Европа стала для России «Западом» не только в географическом, но и в социокультурном смысле слова. В 1215 г. Англия приняла Великую хартию Вольностей - с этого времени можно говорить о том, что Россия и Европа стали взаимодействовать между собой как два различных паттернальных ансамбля: гамма-паттернальный (Европа) и бета-паттернальный (Россия) [4].
Так, русский европеизм благодаря сложившимся за два века традициям в корне отличается от западничества. По аналогии с современным турецким европеизмом, русский, понимая и впитывая гамма-паттерны, остаётся в своей антиномии - базируется на бытовой житейской платформе в отличие от западных социокультурных традиций. Политическая, экономическая и личная духовная свободы, безусловно, важны для россиян, однако, бета-паттерны задают собственный вектор России в отличие от стран - носителей прочих паттернальных характеристик. Разность потенциалов гамма-паттернов и бета-паттернов в процессе их взаимодействий не позволяет переходить в состояния друг друга. Каждый паттернальный набор включается в генетический код определённой общности и выполняет собственную роль в системе развития социумов и культур в мире. Гамма-паттерны, альфа-паттерны и бета-паттерны содержат различную направленность, что определяет невозможность сближения Европы и России [4].
Обозначенные историками и философами характеристики традиционных российских культурных паттернов, отражённых в произведениях русской и мировой литературы, указывают на эту безвыходность и трагичность индивидов-носителей этих паттернов. Проблематика взаимопереплетения русского западничества и европеизма с допетровского оппозиционного периода до 20-х годов XIX века и до наших дней в этой «взаимной диффузии» всё же не влияет на антиномичность россиян.
Современный период ознаменовался массовой и долгосрочной миграцией и эмиграцией россиян на Запад. С другой стороны, Россия на всей своей масштабной территории принимает на постоянное место жительства и место работы огромное количество западных бизнесменов, учёных, представителей культуры и искусства, образования, политики и экономики. И сегодня в глобальном масштабе происходят сложные многочисленные процессы взаимовлияния культур, что непосредственным образом складывается на содержательной стороне специальных событий двух рассматриваемых национальных систем.
Исторически сложившиеся традиции и правила, экономически обусловленные формы реализации оказывают существенное влияние на рынок специальных событий. Но отправной точкой в достижении эффективности реализации специальных событий должно стать обращение к глубинным паттернам культуры. Российская специфика, индивидуальность менталитета и отличность от европейской формы восприятия проводимых событий должны учитываться при планировании и реализации мероприятий различного уровня как российскими, так и европейскими организациями, стремящимися закрепиться на российском рынке.
Рецензенты:
Ерохина Е.А., д.э.н., профессор кафедры управления инновациями Томского государственного университета систем управления и радиоэлектроники, г.Томск.
Барышева Г.А., д.э.н., профессор, зав. кафедрой экономики Томского политехнического университета, г. Томск.