Именно в эти годы XX столетия в нашей стране начал возрождаться интерес к религии: к традиционной религии Руси - православию. В стране стали возводить или восстанавливать храмы, открывать воскресные школы, православные гимназии. Как следствие, понадобились материалы, с помощью которых можно преподавать основы православия. Да и многим русским людям пришлось заново проходить этап воцерковления, знакомства с христианством. Частично это можно сделать и на материале поэмы в прозе «Лето Господне». Эти две тенденции, характерные для современных литературоведения и общества, и обусловливают актуальность изучения как личности самого автора, так и воплощение его религиозного мировоззрения в произведении "Лето Господне".
Цель исследования, отраженного в материалах данной статьи, - проследить корни глубокой личной религиозности автора и её воплощение в описании русских традиций православных праздников в поэме в прозе «Лето Господне» И.С. Шмелева. Материалами, которые легли в основу статьи, стали данные из различных биографических и литературно-критических источников о жизни и творчестве И.С. Шмелёва, а также текст названной поэмы в прозе. Методами исследования явились биографический, культурно-исторический, сравнительно-исторический, герменевтический, а также элементы системно-целостного анализа литературного произведения.
Все мы родом из детства. И Иван Шмелев подтверждает эту мысль в своем творчестве. Родился и вырос прозаик в Замоскворечье, в семье известного в столице подрядчика по строительным работам. В доме сохранялись традиции православного благочестия, патриархальный уклад [6, с. 603].
Семья будущего писателя в известном смысле не была просвещенной, в доме кроме старенького Евангелия, молитвенников, поминаний да в чулане на полках «Четьи Минеи» прабабушки Устиньи, других книг не было. Жизнь протекала по когда-то заведенному порядку. Семья почитала святыни, посещала церковь, ходила на богомолье [9,с. 10]. В детстве Шмелев любил церковные праздники. Как все в семье соблюдал посты, посещал всенощные, обедни, а говенья воспринимал как увлекательный подвиг. Но в юношестве он утратил свою воцерковленность, к вере стал безразличен и отдал дань критицизму [9, с. 24]. Тем не менее, большинство его произведений имеют религиозную направленность. И ее истоки, их можно выделить сразу несколько, были заложены еще в раннем возрасте.
По словам современников автора, вторым всплеском развития религиозного сознания Ивана Шмелева стала встреча с его супругой Ольгой Александровной - глубоко верующей женщиной. Впервые они встретились, когда ей было шестнадцать, ему - восемнадцать. В то время генеральская семья героя Севастопольской обороны А.А. Охтерлони снимала у Шмелевых квартиру. Генерал вел родословную от шотландских дворян, на гербе которых сияли эмблемы королевской династии Стюартов. Но все это не помешало любви высокородной Ольги и купеческого сына Ивана: она была взаимной и счастливой многие-многие годы. ...Ольга Александровна внесла в суматошную жизнь студента семейную размеренность, тишину и порядок. Будучи религиозной, приохотила к молитве и Ивана Сергеевича. «Она потихоньку, - вспоминал друг Шмелевых, известный философ и богослов А.В. Карташев, - очистила от пыли божницу, заправила остывшую лампадку и засветила ее. Она же убедила Ивана Сергеевича совершить свадебное путешествие не на юг, не за границу, куда все ездят, а на север, на Валаам, в знаменитый монастырь, куда сотни россиян ежегодно отправлялись на богомолье» [7, с. 12]. Своеобразным итогом этой поездки стала первая книга - путевые очерки «На скалах Валаама». По мнению исследователя О. Михайлова, это восторженное и благостное повествование о духовном прозрении «шатнувшегося от Церкви» человека. Новый, мало кому ведомый мир открылся ему на островах светлого и сурового Валаама, на его святых горах и в лесах, где одиноко укрывались скиты отверзнувших все мирское и посвятивших свои дни и труды Богу и молитве.
Вот одно из десятков наблюдений, тронувших душу юного бытописателя монашества: трапеза богомольцев. «Я вслушиваюсь в шорох, в мерное, углубленное жеванье сотен людей, и приходит на мысль не думанное раньше: какое важное совершается! Я как бы постигаю глубокий смысл: «В поте лица твоего будешь есть хлеб твой. Впервые чувствую я, забывший проникновеннейшее моление: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Смотрю на старичков, как благоговейно-радостно вкушают они этот хлеб насущный ... не едят, а именно вкушают, как дар чудесный ... не услаждаются, а принимают молитвенно, чинно, в смирении... и думаю: «Как это хорошо! И это не простое, не обиходное, а священное что-то в этом, возносящее, освящающее человека!» [10, с. 116].
Однако, Шмелев на Валааме увидел и другие моменты, которые могли отвратить автора от религии. Показателен в этом плане разговор с цензором. «Он смотрел на одутловатое лицо князя Н.В. Шаховского и слушал его цензорский приговор: «Вы автор? Это что же, пикник из Валаама устроили? Не возражайте. Так нельзя-с. И порнография... Да позвольте, у вас бабы моют в банях.. мужчин! Ну не Валааме...еще бы вы - на Валааме! В Финляндии, но в книжке о Валааме! И про пьяных купчиков и девок...»[9, с. 36]. Этот диалог довольно показателен: в обители Шмелев увидел много неподобающего столь святому месту. Да и отправлялся он туда со своими взглядами интеллигентного образованного человека: монахи ему представлялись корыстолюбцами и тунеядцами. Однако, что его удивило, их абсолютно бесплатно разместили в паломнической, также бесплатно кормили в трапезной. Все, что возведено в обители, оказалось плодом рук монахов. Прежде насельники монастыря казались ему темными, непросвещенными. Однако, уже на теплоходе купец рассказывал паломнику о том, что у них везде машины. Так, по мнению Максима Дунаева, уже на Валааме Шмелев стал чувствовать, что в его сердце не есть много земного и мало небесного. Исследователь писал, что все это открылось тогда не случайно, хоть и не было сознано в полноте - до времени: в том соединении «земного» с «небесным» - скажется важнейшая особенность Шмелева-писателя, когда он достигнет того, что будет ему предназначено в творчестве...Там, на Валааме, он начнет вызнавать то, что станет основою его мироздания и мироотображения. Недаром прозорливый схимник ему сказал: «Дай вам Господь получить то, за чем приехали». А он и сам не понимал: зачем. Но: получил» [3, с. 614]. После этого странствия к святым обителям в Шмелеве, как никогда прежде, ускоренной поступью началось пробуждение того, что активно существовало в нем только в детские, чистые годы: религии [6, с. 113].
Третьим моментом, обусловившим еще более глубокое обращение И. Шмелева к Богу, стала гибель сына. В 1920 году офицер Добровольческой армии Сергей Шмелев, отказавшийся уехать с врангелевцами на чужбину, был взят в Феодосии из лазарета и без суда расстрелян. И не он один. Как рассказывал 10 мая 1921 года Бунину И. Эренбург, «офицеры остались после Врангеля в Крыму главным образом потому, что сочувствовали большевикам, и Бела Кун расстрелял их только по недоразумению. Среди них погиб и сын Шмелева...» [6, с. 119]. Возможно, только вера и помогла ему пережить эту трагедию и вдохнула в него порыв творчества. Например, в поэме «Лето Господне» словно звучит его призыв ко всем родителям и некое поучение, на каких идеалах нужно растить своих детей, чтобы они стали достойными членами общества. Причем эпоха не имеет значения. Вечные ценности вечными и остаются.
Тема религии, духовного устроения общества живо волновала писателя во все периоды творчества. Зачатки религиозного мироощущения можно наблюдать в цикле очерков «На скалах Валаама» и в самой известной дореволюционной повести «Человек из ресторана», насыщенной показателями будущего обращения писателя к глубокой вере. Чувством веры и предвкушением духовного преображения мира проникнут финал эпопеи «Солнце мёртвых», созданной в первые, самые сложные, годы эмиграции. Но, пожалуй, вершиной религиозного творчества Шмелёва, отражения его личных религиозных переживаний, стала поэма «Лето Господне».
«Шмелев есть, прежде всего, русский поэт - по строению своего художественного акта, своего созерцания, своего творчества,- так писал один из первых исследователей творчества И.Шмелева, его друг Иван Ильин. В то же время он - певец России, изобразитель русского, исторически сложившегося душевного и духовного уклада; и то, что он живописует, есть русский человек и русский народ - в его умилении и в его окаянстве. Это русский художник пишет о русском естестве. Это национальное трактование национального» [4, с. 335]. Этим трактованием национального в поэме «Лето Господне» стал традиционный уклад жизни православной семьи, где каждый день, месяц, год подчинены веками устоявшимся традициям христианства.
По мнению М. Дунаева, «Лето Господне» - книга Шмелева о Промыслительной Божией помощи человеку в деле его спасения. О пребывании в мире Христа - ради спасения человека. И не случайно, продолжает исследователь, начинается «Лето Господне» с Чистого понедельника, с Великого Поста - с сугубого очищения души через духовное переживание сорокадневного поста Самого Спасителя перед началом Его проповеднического земного служения, через переживание скорбей Страстной седмицы, Крестной Жертвы... Исследователь считает, что в поэме укрепляется вера человека, питающая дух его. И Лето Господне - в церкви. Шмелев, как религиозный человек, показывает жизнь человека не в смене времен года, но в церковном богослужебном круге. Человек идет по времени, отмеченному событиями церковной жизни [3, с. 727]. По-видимому, не случайно и многие главы «Лета Господня» получили заглавия согласно названиям православных праздников. Как справедливо замечает Максим Дунаев, все проходит человек: «Праздники», «Радости», «Скорби» - так обозначены основные части «Лета Господня» [3, с. 727]. Круг религиозных праздников радости и праздников скорби, представленный в поэме, обозначен нами в следующей таблице:
|
I. Праздники. II. Праздники радости. |
III. Скорби. |
|
I. «Великий Пост»: - «чистый понедельник»; - «ефимоны»; - «мартовская капель»; - «постный рынок». «Благовещенье» «Пасха» «Розговины» «Царица Небесная» «Троицын день» «Яблочный Спас» «Рождество» «Святки»: - «птицы Божьи»; - «обед «для разных»; -«круг царя Соломона»; «Крещенье» «Масленица» II. «Ледоколье» «Петровками» «Крестный ход» «Покров» «Именины»: «преддверие», «празднование» «Михайлов день» «Филиповки» «Рождество» «Ледяной дом» «Крестопоклонная» «Говенье» «Вербное воскресенье» «На Святой» «Егорьев день» «Радуница» |
«Святая Радость» «Живая вода» «Москва» «Серебряный сундучок» «Горькие дни» «Благословение детей» «Соборование» «Кончина» «Похороны»
|
По наблюдению А. Любомудрова, смысл и красота православных праздников, обрядов, треб, обычаев, остающихся неизменными из века в век, раскрыт Шмелёвым настолько точно, что книга и для русских эмигрантов, для современного русского читателя стала настольной книгой, своеобразной энциклопедией [5, с. 133]. Шмелев начал свою «русскую эпопею» с идеи покаяния, с Великого поста. Он включал в текст отрывки из тропарей праздников, стихир, кондаков, псалмов; из «Великого канона» св. Андрея Критского, из Евангелия. Наставник Горкин объяснял главному герою поэмы - мальчику Ване - каждый праздник по-своему. Рассказывал и о церковных службах: порядке богослужения и убранстве церкви в определенный праздник - например, в Великий пост, Троицу, на Преображение. О благочестивых обычаях мирян, о куличах и пасхах, «крестах» на Крестопоклонной неделе, о «жаворонках»... Эмигрантский богослов А.В. Карташев приносил Ивану Сергеевичу десятки томов из библиотеки Духовной Академии в Париже, а Часослов, Октоих, Четьи-Минеи и Великий Сборник писатель купил себе сам. Шмелев ходил на службы в православные церкви Парижа: на Сергиево подворье, в храм Александра Невского. И сам строго соблюдал в домашнем обиходе все обычаи и традиции, что было для него не сложно, т.к. детское воспитание его, в купеческой семье, было религиозным [8, с. 12].
Стоит заметить, что до революции 1917 года православные праздники (двунадесятые и великие) совпадали с государственными. И вся жизнь России была подчинена церковному кругу праздников. В свою очередь, история православной религии - это часть реальной истории и культуры русского народа [2, с. 17].
Эту мысль подтверждает И.Ильин в книге «О тьме и просветлении». Говоря о «Лете Господнем», он отмечает, что в поэме Шмелев строит фабулу поэмы как бы на внешней эмпирической последовательности времен, а в сущности, идет вослед за календарным годом русского Православия. Годовое вращение, этот столь привычный для нас и стол значительный в нашей жизни ритм жизни, имеет в России свою внутреннюю, сразу климатически бытовую и религиозно-обрядовую связь. И вот, в русской литературе впервые изображается этот сложный организм, в котором движение материального солнца и движение духовно-религиозного солнца срастаются и сплетаются в единый жизненный ход. Два солнца ходят по русскому небу: солнце планетное, дававшее нам бурную весну, каленое лето, прощальную красавицу-осень, строго-грозную, но прекрасную и благодатную белую зиму; и другое солнце, духовно-православное, дававшее весною - праздник светлого, очистительного Христова Воскресения, летом и осенью - праздники жизненного и природного благословения, зимою, в стужу - обетованное Рождество и духовно-бодрящее Крещение. Шмелев показывает нам и всему остальному миру, как ложилась эта череда дву-солнечного вращения на русский народно-простонародный быт и как русская душа, веками строя Россию, наполняла эти строки Года Господня своим трудом и своей молитвой. Вот откуда это заглавие «Лето Господне», обозначающее не столько художественный предмет, сколько заимствованный у Двух Божиих Солнц строй и ритм образной смены [4, с. 382].
Безусловно, «Лето Господне» не столько воспроизведение церковного годового круга, как вся жизнь пред Господом, от рождения до смерти. В этом контексте символична «духовная парадигма» «Ваня - Горкин». Не случайно отец мальчика Сергей Иванович называет их «неразлучники» и «наши праведники». Не случайно именно они стали связующим центром повествования. Автор представил одухотворенный евангельским светом быт одной купеческой семьи - и через нее стремился воплотить образ русского народа в его основной, верующей массе. Каждый поступок герои сверяют с Христовыми Заповедями - и в этом смысле они праведники. Не потому, чтобы они были чужды греха, - они грешат, но не намеренно, а по немощи. А согрешив, приносят покаяние и Богу, и людям. Таков отец Вани - натура порывистая, пылкая, горячая и в любви, и в гневе, - но и необычайно совестливая. Трогателен эпизод романа, в котором в первое великопостное утро отец выбегает на мороз в пиджаке и просит прощения у управляющего Василь Васильича Косого за свой нечаянный гнев [1, с. 214].
Образ отца Вани - это образ родного отца Шмелева, и взаимоотношения, описанные в поэме, отражают личные переживания автора в детстве. Потому так глубоко, проникновенно Горкин рассказывает маленькому Ване о русских традициях православных праздников.
Исходя из вышесказанного, можем утверждать, что существует три главных истока религиозности И.Шмелева: во-первых, патриархальный уклад жизни в его семье, воспитание в детстве в духе православных традиций; во-вторых, брак с религиозной женщиной и, конечно, его православное отношение к бесчинствам революционного времени и гибели сына. Личная религиозность И. Шмелёва отразилась во многих его до- и послеоктябрьских произведениях, («На скалах Валаама», «Человек из ресторана», «Солнце мертвых»...), однако, наиболее ярко проявилась в поэме в прозе «Лето Господне». В данном произведении прослеживается ощутимая автобиографичность образа Вани самому автору, глазами которого - как человека воцерковлённого и глубоко религиозного - преподносится культура русских православных праздников.
В последние годы жизни, как замечает А. Любомудров, Шмелев все более ощущал властное влечение к иному миру, олицетворением которого был для него православный монастырь. ... И желание его осуществилось: 24 июня 1950 года он приехал из Парижа в небольшой монастырь, расположенный в Бюсс-ан-От. По воспоминаниям очевидцев, Шмелев был в приподнятом настроении, радовался, слыша звон церковного колокола. Вечером того же дня он скончался от сердечного приступа на руках монахини в стенах православной русской обители Покрова Божией Матери [5, с. 146].
Таким был уход из жизни одного из самых православных писателей 20 столетия.
Рецензенты:
Дайхин Т.Л., д.фил.н., доцент, профессор кафедры филологии и массовых коммуникаций гуманитарного факультета ФБГОУ ВПО «Нижневартовский государственный университет», г.Нижневартовск.
Култышева О.М., д.фил.н., доцент, доцент кафедры филологии и массовых коммуникаций гуманитарного факультета ФБГОУ ВПО «Нижневартовский государственный университет», г.Нижневартовск.
Библиографическая ссылка
Лысенко Л.А. ОТРАЖЕНИЕ ЛИЧНОЙ РЕЛИГИОЗНОСТИ АВТОРАВ ОПИСАНИИ РУССКИХ ТРАДИЦИЙ ПРАВОСЛАВНЫХ ПРАЗДНИКОВ В ПОЭМЕ В ПРОЗЕ "ЛЕТО ГОСПОДНЕ" И. С. ШМЕЛЕВА // Современные проблемы науки и образования. – 2014. – № 4. ;URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=13971 (дата обращения: 13.11.2024).